Ромео и мать его Джульетта

FlippingBook: Pages
[-]

Thema
[-]
Ромео и мать его Джульетта  

─ Ну что мне вам сказать? Вы, конечно, можете не верить, но меня, Розу Абрамовну, во время войны спасли немцы, чтоб они сгорели! Точнее, немецкая бомбардировочная авиация. Если б это чертово Люфтваффе вовремя не налетело, я бы погибла. Думаю, перед вами уникальная личность, которая осталась жить благодаря бомбежке... 

Если вы жили в Ленинграде, то должны знать, что до войны я была Джульеттой. Семь лет никому этой роли не поручали, кроме меня. Перед самой войной Джульетта влюбилась ─ нет, не в Ромео, а в Натана Самойловича, очередного режиссера, и должна была родить.

Аборты в то время, как, впрочем, и все остальное, были запрещены. Что мне было делать ─ вы представляете беременную Джульетту на балконе веронского дома Монтекки?.. Нет повести печальнее на свете...

Я кинулась в «абортную» комиссию к ее председателю, удивительному человеку Нине Штейнберг. Она обожала театр, она б скорее допустила беременного Ромео, чем Джульетту, и дала мне направление на аборт. Оно у меня до сих пор хранится в шкафу, потому что Натан Самойлович, пусть земля ему будет пухом, сказал: «Пусть я изменю искусству, но у меня будет сын. Шекспир не обидится...» И я играла беременной. Впрочем, никто этого не замечал, потому что Джульетта с животом была худее всех женщин в зале без живота.

Вы можете мне не верить ─ схватки начались на балконе. Я начала говорить страстно, горячо, почти кричать ─ мне устроили овацию. Они, идиоты, думали, что я играю любовь, я играла схватки. Натан Самойлович сказал, что это был мой лучший спектакль... Схватки нарастали, но я все-таки доиграла до конца, добежала до дома падре Лоренцо и бросилась в гроб к Ромео. Прямо из гроба меня увезли в родильный дом.

Измена Натана Самойловича искусству дала нам сына. Чтобы как-то загладить нашу вину перед Шекспиром, мы назвали его Ромео. Но эти черти не хотели записывать Ромео, они говорили, что нет такого советского имени Ромео, и мы записали Рома, Роман ─ еврейский вариант Ромео...

Я могла спокойно продолжать исполнять свою роль ─ взлетать на балкон, обнимать, любить, но тут... нет, я не забеременела снова ─ началась война.

Скажите, почему можно запретить аборты и нельзя запретить войну? Всегда не то разрешают и не то запрещают.

Натан Самойлович ушел на войну, уже не режиссером, а добровольцем, ─ у них была одна винтовка на семерых, «и та не стреляла», как он писал в первом письме. Второго письма не было...

Мы остались с Ромео. Я продолжала играть, но уже не Джульетту. Я играла народных героинь, солдаток, партизанок. И мне дали ружье. Я была с ружьем на сцене, а он в окопе ─ без ружья! Скажите, это нормальная страна?

Весь наш партизанский отряд на сцене был прекрасно вооружен. У командира был браунинг. В конце мы выкатывали пушку. Вы представляете, какое значение у нас придавалось искусству?  Мы храбро сражались. В конце меня убивали.

Со временем партизанский отряд редел: голод не тетка ─ пирожка не поднесет. Командира в атаку поднимали всей труппой ─ у него не было сил встать. Да и мы шли в атаку по-пластунски.

Политрука посадили: он так обессилел, что не мог произнести: «За Родину, за Сталина!», его хватало только на «За Родину...» ─ и он сгинул в Крестах.

Истощенные, мы выходили на сцену без оружия, некому было выкатить пушку, некому было меня убить...

И, чтоб спасти своего Ромео, Джульетта пошла на хлебозавод. Вы представляете, что такое в голод устроиться на хлебозавод? Это примерно то же, что в мирное время устроиться президентом. Туда брали испытанных коммунистов, несгибаемых большевиков с большой физической силой. Вы представляете себе Джульетту несгибаемой коммунисткой с железными бицепсами? Но меня взяли, потому что директор, красномордый, несмотря на блокаду, очень любил театр, вернее, артисточек. Вся женская часть нашего поредевшего партотряда перекочевала из брянских лесов на второй хлебозавод. Я могу вам перечислить, кто тогда пек хлеб: Офелия, Анна Каренина, все три чеховские сестры, Нора Ибсена, Укрощенная Строптивая и Джульетта...

Мы все устроились туда с коварной целью ─ не сдохнуть! Каждое утро я бросала моего Ромео и шла на завод. Я оставляла его с крысами, моего Ромео, они бегали по нему, но он молчал ─ он ждал хлеба. И я приносила его. Я не была коммунисткой и у сердца носила не партийный билет, а корку хлеба. Каждый день я выносила на груди хлеб, я несла его словно динамит, потому что, если б кто-то заметил ─ меня б расстреляли, как последнюю собаку. Чтобы расстрелять, у них всегда есть оружие. Меня бы убили за этот хлеб, но мне было плевать на это. Я несла на своих грудях хлеб, и вахтер, жлоб из Тамбова, ощупывая меня на проходной, не  решался прикоснуться к ним. Он знал, что я Капулетти, и сам Ромео не смел касаться их... И потом, даже если бы он посмел!.. Вы знаете, актрисы умеют защищать свои груди.

Я выходила в ночной город. Я шла по ночному Ленинграду и пахла свежим хлебом. Я боялась сесть в трамвай, шла кружными путями, Обводным каналом. От меня несло свежим хлебом ─ и я боялась встретить людей. Я пахла хлебом и боялась, что меня съедят. Даже не то что меня, а хлеб на моей груди. Я вваливалась ночью в нашу комнату с затемненным окном, доставала хлеб ─ и у нас начинался пир. Я бывала в лучших ресторанах этого мира ─ ни в одном из них нет подобного блюда. Ни в одном из них я не ела с таким  аппетитом и с таким наслаждением. Ромео делил хлеб ровно пополам, при свече, довоенной, найденной под кроватью, и не хотел взять от моей порции ни крошки. Он учил меня есть.

─ Жуй медленно, ─ говорил он, ─ тогда больше наедаешься.

Наша трапеза длилась часами, в темноте и холоде блокадной зимы. Часто я оставляла часть хлеба ему на утро, но он не дотрагивался до него, и у нас скопился небольшой запас. Однажды Ромео отдал все это соседу-мальчишке за еловые иглы. 

─ Твоей матери нужны витамины, ─ сказал этот подонок, ─ иначе она умрет. Дай мне ваш черствый хлеб, и я тебе дам еловых иголок. Там витамины и хлорофилл. Ты спасешь ей жизнь.

И Ромео отдал. Он еще не знал, что такое обман. Я не сказала ему ни слова и весь вечер жевала иглы.

─ Только больше не меняй, ─ проговорила потом я. ─ У нас сейчас столько витаминов, что их хватит до конца войны...

Этот подонок сейчас там стал большим человеком. Он занимается все тем же: предлагает людям иголки ─ витамины, хлорофилл...

Директор, красномордый жеребец, полнел, несмотря на голод. Какая-то партийная кобылица помогла ему комиссоваться и устроила директором. Он не сводил с меня своих глупых глаз.

─ Тяжело видеть Джульетту у печи, ─ вздыхал он, ─ это не для прекрасного пола, все время у огня.

─ Я привыкла, ─ отвечала я, ─ играла роли работниц, сталевара.

─ И все же, ─ говорил он, ─ вы остались у печи одна. Офелия фасует, Дездемона ─ в развесочном, и все три сестры ─ на упаковке.

─ Я люблю огонь, ─ отвечала я. Я не хотела бросать печь, потому что путь к распаковке лежал через его конюшню...

Однажды, когда я уже кончила работу и, начиненная, шла к  проходной, передо мной вдруг вырос кобель и попросил меня зайти в свой кабинет. На мне был хлеб, это было опаснее взрывчатки. Он закрыл дверь и нагло, хамски начал ко мне приставать. Я вас спрашиваю: что мне было делать? Если б я его ударила ─ он бы меня выгнал, и мы бы остались без хлеба. Если б я уступила ─ он бы все обнаружил, и это расстрел. Что бы я ни сделала ─ меня ждала смерть. Он пошел на меня. Отступая, я начала говорить, что такой кабинет не для Джульетты, что здесь противно, пошло...

Он наступал, ссылаясь на условия военного времени. Я орала, что привыкла любить во дворцах, в веронских палаццо, и всякую чушь, которая приходила в голову, потом размахнулась и врезала ему оглушительную оплеуху. Он рассвирепел, стал дик, злобен, схватил меня, сбил с ног, повалил и уже подступал к груди. Я попрощалась с миром. И тут ─ я всегда верила в чудеса! ─ завыла сирена, дико, оглушительно, свирепо. Сирена воздушной тревоги выла безумно и яростно, наверно, мне это казалось...

Он вскочил, побежал, путаясь в спущенных штанах ─ как все подонки, он боялся смерти, ─ штаны падали, он подтягивал их на ходу на свою трясущуюся белую задницу, и я засмеялась, захохотала, впервые за всю войну, и прохохотала всю воздушную тревогу ─ это, конечно, был нервный приступ: я ржала и кричала «данке шен, данке шеен» славному Люфтваффе, хотя это было абсолютным безумием...

До бомбоубежища он не добежал, его ранило по дороге шрапнелью, и вы не поверите ─ куда! Конечно, война ─ ужасная штука, но иногда шальная шрапнель ─ и все!.. Мы ожили ─ я, Дездемона, Офелия, Укрощенная Строптивая. Мы пели «Марш энтузиастов»... Он потерял к нам всякий интерес. И к театру. И вообще ─ к жизни. Он искал смерти ─ он потерял все, что у него было... Вскоре он отправился на фронт. Рассказывают, что он дрался геройски ─ так мстят за святое, причем, как утверждали, целился он не в голову...

Прорвали блокаду, мы выехали из Ленинграда через Ладогу, в Сибирь, после войны вернулись, жили еще лет двадцать на болоте, а потом вот приехали в Израиль. Я играла на иврите, уже не Джульетту ─ ее мать, потом кормилицу. Живем мы втроем ─ я, Ромео и Джульетта. Вы не поверите ─ его жену зовут Джульетта. Сплошной Шекспир...

Я как-то сказала ему, чтобы он женился на женщине, от которой пахнет не духами, а свежим хлебом, и в кибуце он встретил Джульетту. Он был гений, мой Ромео ─ он играл на флейте, знал китайский, водил самолет. И вы не поверите, кем он стал ─ директором хлебозавода в Холоне.

Мне стало плохо ─ я все еще помнила того. Из этого вот шкафа я достала старинное направление на аборт и стала махать перед его красивым носом.

─ Что это? ─ спросил он.

─ Направление на аборт! На который я не пошла. Но если б я знала, кем ты станешь!.. Ты же все умеешь ─ стань кем-нибудь другим. Инженером. Философом. Разводи крокодилов!

Но кто слушает свою маму? Иногда вечерами он приходит и достает из-под рубашки горячую буханку.

─ Дай мне лучше еловых иголок, ─ говорю я, ─ мне необходимы витамины...

 

Александр и Лев Шаргородские


Comments
[-]

Comments are not added

Guest: *  
Name:

Comment: *  
Attach files  
 


Bewertungen
[-]
Статья      Remarks: 0
Актуальность данной темы
Remarks: 0
Польза от статьи
Remarks: 0
Объективность автора
Remarks: 0
Работа по расследованию
Remarks: 0
Надежность источников
Remarks: 0
Стиль написания статьи
Remarks: 0
Логическое построение
Remarks: 0
Простота восприятия и понимания
Remarks: 0

Meta information
[-]
Date: 14.05.2011
Add by: ava  oxana.sher
Visit: 719

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta