Под сенью Парижа
ПОД СЕНЬЮ ПАРИЖА…
Каждый культурный человек мечтает хоть раз оказаться в Париже! И, это понятно, ведь даже в самом названии этой столицы ощущается некий знак совершенства, превосходства над прочим – обыденным и земным…
Может быть, потому с давних времен русский образованный человек словно находится под гипнозом этого города, даже если в нем никогда не бывал…
– Вы были в Париже?.. А когда вы последний раз были в Париже?.. Как, вы до сих пор не побывали в Париже?.. Для начала побывайте в Париже, чтобы можно было с вами о чем-то поговорить… В результате обыкновенному человеку даже неудобно сказать, что в Париже он не был, а уж, сказать, что его туда даже не тянет, будет равносильно признанию в том, что он неуч, невежда и обскурант.
И у человека мало-мальски знакомого с отечественной историей создается ощущение, что так было всегда. Гнет Парижа над Москвой и Петербургом был приметой многих веков. И чтобы хоть чуть походить на французов, иметь дома наряды и деликатесы из Франции, или французского гувернера, русская знать выжимала последние соки из своих соплеменников – подневольных крестьян.
Дело доходило порой до абсурда. Наших пращуров, доблестных казаков, которые прогнали с позором французов через всю Европу от родных разоренных и сожженных сел и городов, запирали потом по приказу высших командиров в казармах, чтобы, не дай Бог, ненароком, разгулявшись на радостях, ни обидели парижан…
А между тем, нужды в том особенной не было: парижанки сами липли к русским гусарам и казакам, бравый вид которых и другие достоинства составляли разительный контраст в сравнении с парижанами, то есть, попросту говоря, вовсю "наставляли рога" своим побежденным и незадачливым мужикам... И после того, как наши войска вернулись в Россию, французы долго еще разбирались, каким образом новое поколение парижан появилось на свет…
Между тем, перед этим городом склонялись наши доморощенные аристократы и бунтари из дворян, плодившие «за бугром» свои воззвания и манифесты. И Марсельеза далеко не случайно стала самым любимым рефреном российской интеллигенции, которая невзирая на печальный опыт французов, стремилась к революции как мотылек на огонь...
А в начале минувшего века русского мужика снова посылали в самое пекло на немцев, чтобы выручить дрогнувших трусоватых французов, готовых оставить рубежи и побежать… Зачем, по какой странной логике и ради чьих интересов должны были русские, не щадя своего живота, прикрывать этих неверных союзников, которые во все времена были готовы предать… Может, из любви к языку, на котором говорила в прежние времена высшая знать? Или из преклонения перед западным ремеслом и искусством? Однако, уважение чужой и незнакомой культуры – дело достойное лишь при условии, если, прежде всего, почитаются родные святыни, и если свой соотечественник не ставится на унизительное, последнее место, как это в нашей истории, увы, бывало не раз…
Вот такие мысли одолевают русского человека, попавшего в город на Сене – не от давнего стремления, а в силу жизненных обстоятельств, можно сказать, с соотечественниками заодно. И этот настрой может сказаться на общем состоянии в Париже нашего человека, его оценках и впечатлениях, мешая мирному и естественному восприятию представших его взору картин.
Например, он с удивлением обнаружит, что парк на знаменитых Елисейских полях вблизи окажется довольно неухоженным изрядно запыленным пространством, на котором валяется мусор и пробиваются какие-то мутные ручьи. А вдоль дороги, ведущей к знаменитой Триумфальной арке нагромождались срочным порядком трибуны – то ли по случаю какой-то праздничной даты, то ли наоборот… Однако для праздника атмосфера была не совсем подходящей, поскольку столица, видимо, находится в давней осаде: коренного люда вокруг видно немного – в основном какой-то приезжий, слишком загорелый народ...
Любопытно, что на самом монументе выписаны разрушенные и спаленные некогда французами – и в том числе русские – города. Между тем, не указаны славные пункты, через которые наши войска гнали потом захватчика до самых Триумфальных ворот…
Видимо, по недоразумению, сами французы называют Елисейские поля «вратами рая». Однако на небесный рай это настоящий поклеп: кругом слоняются подозрительные типы, подбрасывающие фальшивые золотые кольца прохожим под ноги, чтобы затем затеять скандал. В самом деле, на райские кущи совсем не похоже, поскольку даже пахнет здесь плохо: большинство туалетов бездействуют или их вовсе нет…
И даже знаменитая Эйфелева башня не оставляет особенных впечатлений, точнее, впечатления есть, но не самые лучшие, поскольку действующих туалетов поблизости также отыскать невозможно. И в самом центре мировой культурной столицы туристы мечутся в поисках возможности утоления насущных потребностей, но полиция всех отсылает в кусты. Видимо, здесь и кроется настоящая причина буйной растительности в парках Парижа, где приезжие вносят свою посильную лепту под каждым кустом…
На обзорной экскурсии гиды, поднаторевшие на обмане приезжих, стараются выдать «рупь за пятак», а парижан представить самым культурным народом. Между тем, как выясняется, они не очень-то дорожат своей архитектурой: то превращая в тюрьму какой-нибудь замок, то вовсе разрушая его... Чистоплотность французов – также отдельная тема: оказалось, еще аристократы ходили со вшами, а по нужде – опять – на ближайший газон. А теперь, когда от знаменитых римских термальных бань остались лишь одни камни, то без парфюма здесь просто жить невозможно, поскольку тащит за версту от, так называемых, парижан…
Хорошо только одно: потеряться здесь трудно, так как людские толпы словно колоннами продвигаются по направлению к Лувру, который к середине дня уже скрывается зачастую в пыли. Выясняется, что подходы к музею то ли на давнем ремонте, то ли сознательно устроены под деревенскую старину.
А в знаменитом музее, в котором ни слова на русском, несмотря на то, что буклеты напечатаны на «двунадесяти» языках, все мечутся в поисках знаменитой Джоконды. Наш соотечественник, подавшись порыву, тоже двинулся на поиски загадочной Моны, которая вблизи оказалась очень похожа на Моню с Подола: та же улыбка опытной коммерсантки, тот же хитрый прищур, и, похоже, те же усы…Любопытно, что рядом, на стенах в соседних залах висело множество других не менее впечатляющих, прекрасных картин, на которых было немало во всех отношениях более привлекательных женщин, однако, основной народ толпился у Моны – фотографировал, шептался, глазел…
Великую тайну успеха гражданки, запечатленной на старом холсте, гиды рассказывали всем без утайки. Художник заломил за портрет неизвестной огромные деньги, купил на них себе замок, однако картину, под благовидным предлогом, отдавать не спешил. Ее законный владелец получил холст только после смерти создателя, и, похоже, этой интриги оказалось достаточно, чтобы картину превознести. Получается, что древнему искусству создания и раскрутки выгодных брендов могут позавидовать и наши современники, цивилизованные снобы…
Кстати, в соседней галерее пребывало в полном одиночестве настоящее диво: юная грация с чистым взором и нежным румянцем ланит. Ее творец также был мастером высшего класса и прожил достойную жизнь, но белые, желтые, черные толпы, не замечая прелестной особы, неслись мимо нее к упитанной Моне, за которую зашибли большую деньгу...
Уж, как много сказано мудрецами о возвышающей силе искусства, которое, вроде, делает чище, благородней, сильней. Но переходя из зала в зал, с этажа на этаж, человек видит преимущественно бойни, мученья, пытки и трупы, причем, одних только отрубленных голов – в красках, гипсе и камне – может насчитать более двадцати… А сколько за эти холсты и скульптуры загублено жизней, отмерено судъями сроков, разрушено судеб или заплачено денег – так, просто не счесть…
Наконец, в одном из огромных залов озадаченный и поверженный посетитель может увидеть развалы из старых и совсем свежих надгробий – заготовок для новых счастливцев, посетивших этот погрязший в пороках и не оставляющий никаких надежд на исцеление мир. А между этих последних гранитных спутников человека продирается выползший из самого чрева земли ее настоящий хозяин – гигантский могильный червь...
Впрочем, к великому искусству можно приобщиться здесь за любым углом и в каждом сквере. Даже в знаменитом Латинском квартале, на воспетом Монмарте уличные художники и торговцы пытаются втереть прохожему какой-нибудь залежалый товар. Например, ту же Джоконду или Эйфелеву башню можно купить целый пучок за бесценок. Но что примечательно, продавцы обращаются даже на русском, а если откажешь, то кроют матом, как чистокровные русаки...
Так что, в самом деле, может породнить русского человека с французом? Разве только лишь то, что самый знаменитый французский король также не любил этот шумный и затейливый город, и не слишком жаловал своих соотечественников – парижан…
Вечером в Париже белому человеку становится особенно неуютно, как просидевшему без отпуска среди хорошо отдохнувших людей. Похоже, что за последнее время французы под южным солнцем здорово загорели. А потому не удивляйтесь, если, встретив на бульваре трех мушкетеров – с кожей цвета средневековой бронзы – вы даже не узнаете их...
Впрочем, стоит ли здесь огорчаться? Ведь, в Париже это миф...
Геннадий Сидоровнин, Майнц