«Для греков все мы – выходцы из бывшего Советского Союза - русские»

Information
[-]

«Для греков все мы – выходцы из бывшего Советского Союза - русские»

Чем Грузия похожа на Грецию? Что такое "Омониа"? Зачем переносить прах поэта Николая Туроверова, похороненного во Франции, в российскую станицу? Об этом в нашем проекте "Окно в Россию" мы беседуем с Ингой Абгаровой - журналисткой, главным редактором русскоязычной газеты, живущей в Греции с 1998 года.

 

Инга Абгарова, главный редактор газеты «Омониа», в Греции с 1998 года

© Фото из архива Инги Абгаровой

- Инга, глядя на Вашу фотографию трудно понять – что за смешение кровей у Вас?

- Я родилась и выросла в Тбилиси, столице Грузии. У меня многонациональная семья: папа полуармянин-полурусский, мама гречанка. А я отношусь к той счастливой категории людей, которые с детства знают, что они будут всю жизнь делать.

Уже к годам трем я точно знала, что буду журналистом. Моя бабушка всегда работала в Грузинском информационном агентстве. И как-то так получилось, что мы с ней были великие подружки. Сначала я писала в детсадовскую стенгазету, потом уже в школьную. И сомнений, куда именно поступать, у меня не было. Поступила я в Тбилисский государственный университет на филологический факультет, потому что дневного русского отделения журналистики у нас не было. При этом два года по студенческому обмену я проучилась в Днепропетровском государственном университете, то есть на Украине, где у меня остались чудесные друзья по сей день. А заканчивала опять Тбилисский университет. Первые пять лет после окончания проработала в многотиражной газете на Руставском металлургическом заводе. Так что всему, что я в жизни научилась и знаю, я обязана этой многотиражке - великая школа журналистики! Это уже потом, работая в ежедневной крупной газете в Тбилиси «Заря Востока», как она называлась в советские годы, я поняла, что без этого опыта мне, конечно, было бы очень трудно.

Потом в моей жизни была «Свободная Грузия» - славная, великая газета, где Есенин работал корректором, а Маяковский печатал свои первые стихи. Так что просто входить каждый день по этим ступеням в здание было великим счастьем.

- Да, не каждому журналисту так везет! А как же складывалась Ваша жизнь дальше?

- А потом случилось так, что распался Советский Союз, и газета плавно превратилась в парламентский орган Грузии. Это уже был новый опыт работы в крупнейшем издании независимого государства. Школа журналистики у нас осталась там - мы научились всему в советские годы, а именно точности, аккуратности в своей профессии, невозможности допустить ошибку на страницах газеты. И это то, чего, к сожалению, не хватает моим современным коллегам. Но ничего не поделаешь - в каждой эпохе свои приоритеты.

- А как Вы Греции оказались?

- Сейчас расскажу. Но этому времени предшествовал очень серьезный период потрясений, гражданских войн, когда я вдруг открыла в себе способности быть военным репортером. А военный репортер - это значит собственный корреспондентский пункт. Он у нас был в зоне конфликта, в Абхазии, в первую очередь, потом в Южной Осетии. Много потерь, много опыта. И, конечно, еще одна школа жизни.

А потом произошло так, что я очень тесно общалась с греческой диаспорой у нас в Тбилиси, где в советские годы проживало 250 тысяч этнических греков. И в какой-то момент мне предложили принять участие в конкурсе. Это была программа Афинского университета, которая предполагала для журналистов курсы в Афинах, которые были сопряжены с изучением греческого языка, культуры и так далее. Конечно, мне стало очень интересно принять участие в этом конкурсе. Честно говоря, было очень много желающих, и я даже не ожидала, что из этого что-то получится. Но мои документы приняли, и я приехала в Афины. Это была моя первая в жизни поездка в Грецию, хотя в семье у нас всегда о Греции много говорилось. Мама моя мечтала попасть туда, но вот оказии так и не случилось.

- Инга, когда же Вы в первый раз попали в Грецию, что Вас там ждало?

- Это был 1996 год. Восьмимесячные курсы, все было очень интересно. Меня в Греции спасало знание английского, поскольку я сразу поняла, что греческий мне будет освоить очень сложно - у греческого языка нет методики преподавания его иностранцам. А у меня все-таки лингвистическое чутье, и мне стало ясно, что учить этот язык по учебникам, которые нам предлагали, невозможно. И я не планировала связывать свою жизнь с Грецией. Всё: аккуратно отучилась, нас поводили по редакциям крупных газет, интересно было на телевидении побывать и, конечно, показали все прелести этой страны. Я с радостью вернулась домой. Но во время моего пребывания в Афинах я познакомилась с удивительным человеком, местным греком, который когда-то поехал по путевке Коммунистической партии в Москву, закончил факультет журналистики МГУ и вернулся. А в 1993 году открыл в Афинах первую на тот момент в Греции, да и одну из первых, я бы сказала, в Европе газет на русском языке.

Назвал он ее «Омониа», в переводе с греческого это означает «Согласие». Звали этого человека Арис Папантимос. И он был великий энтузиаст - все, что он делал, было построено на энтузиазме в полном смысле слова. Я видела уникальных людей, которые за кусок хлеба, за стакан воды делали газету, и мне это стало интересно. От той рутины, которая была дома, особенно после войны, я немножко устала. Знаете, как переживают солдаты, так переживала и я - в мирной жизни было грустно и неинтересно. И вот Арис Папантимос меня заразил этой идеей. «Ты не хочешь просто попробовать?» Я сказала, что не знаю языка. «Не страшно, главное - русский для этой газеты», - сказал он. И я приняла такое решение. Вот так я начала работать в «Омонии». Это был 1998 год - сначала корреспондентом, потом, очень скоро, главным редактором. И жизнь как бы стала уже устаканиваться на новом месте.

- А Вы помните Ваши впечатления, Ваше восприятие этой страны, этих людей?

- Конечно, помню. Вы знаете, Греция очень похожа на Грузию и хорошим, и плохим, я всегда это говорю. Хорошим – это когда мы говорим про теплоту, про страсть к самовосхвалению в хорошем смысле этого слова, любви к своей нации, южная теплота, южная говорливость, крикливость, возможность интимного общения с посторонним человеком - я имею в виду вступление в разговор на улице с первым встречным. И отрицательными качествами, то есть обещаниями, которые ни к чему не приводят, и таким, знаете, немножко фальшивым южным подходом к проблеме. Но мне там было очень просто, потому что я это уже проходила. Мне было легко привыкнуть. Язык как-то сам собой освоился. Я четко поняла, что, если ты хочешь что-то из себя представлять в этой стране, ты обязательно должен знать язык. Греки, которые говорят на всех языках Европы – туристическая все-таки страна - ценят и любят, когда с ними говорят на их собственном. Причем, я выучила язык без учебников, книг и словарей, а просто в разговоре с людьми, ведь греки – народ говорливый.

- Инга, расскажите, о Вашей газете-еженедельнике, что она из себя представляет?

- Изначально она задумывалась как газета для этнических греков, массово эмигрировавших в 90-е годы из распавшегося Союза. С годами к этническим грекам добавились экономические эмигранты. И на сегодняшний день читательская аудитория газеты – это, так скажем, и советские греки, и украинцы, и грузины, и молдаване. По самым скромным подсчетам, в Греции живет миллион русскоговорящих.

- Насколько востребована Ваша газета сегодня?

- Я вам скажу, что только в Советском Союзе газеты могли издаваться, если были невостребованными. Сегодня в любой нормальной стране мира газета, если есть на рынке, значит, она востребована, иначе ее просто бессмысленно делать.

- Ваши главные темы?

- Все. Мы исходим из того, что газету должна читать вся семья, а это значит – там есть интересное для мужчин, для женщин, для деток, то есть все, начиная от гороскопов и заканчивая сложными, серьезными политическими анализами всего происходящего в мире. Конечно, приоритет – Греции, греческим новостям. Мы исходим из того, что люди живут все-таки в Греции, и им надо все знать про эту страну, в первую очередь. Плюс, конечно, большой блок новостей из стран СНГ, откуда наши читатели в свое время приехали. Их волнует жизнь в этих странах, им это интересно.

- Вы живете две недели в Греции, а потом две недели в Ростове. Почему?

- Так случилось в моей жизни, что два года назад мы поженились с человеком, с которым познакомились очень много лет назад. Так сложилась, что судьба развела нас на долгие годы. И вот несколько лет назад он меня разыскал. И когда мы встретились, то поняли, что больше мы уже расставаться не хотим ни за что. Он у меня живет в Ростове-на-Дону, я живу в Афинах, а окончательной точки, кто в какую страну переедет, мы еще не поставили.

- Он склоняется к тому, чтобы остаться в России, а Вы склоняете к тому, чтобы переехать в Грецию?

- Да, нет. Я понимаю, что это, наверное, будет неправильно, ведь он у меня очень любит Россию. Я тоже люблю Россию, друзей, с которыми выросла, но меня с Грецией связывает, во-первых, огромный кусок жизни, а во-вторых, бизнес.

- То есть у вас такой «самолетный» роман получился… А давайте с Вами перейдем к тому, чем Вы в последние годы очень серьезно увлечены - к жизни и поэзии Николая Туроверова, нашего великий поэта эмиграции. Расскажите, как в Вашей жизни появился Николай Туроверов?

- Началось все, опять-таки, с Греции. Несколько лет назад у нас в культурном центре при Российском посольстве выступал очень приятный человек - Виктор Леонидов, сотрудник Дома русского зарубежья. И он рассказывал о поэтах, писателях, которые в силу сложившихся обстоятельств были вынуждены эмигрировать из России. Перечислял разные имена, читал какие-то отрывки из произведений. И когда он дошел до произведений Туроверова, сразу скажу, я никогда не слышала об этом поэте, он прочел несколько куплетов, и я просто остолбенела, потому что поняла, что это - настоящая поэзия. Это не просто стихи, которые сердцем написаны вдали от родины, что мне очень знакомо. Я знаю, что такое тоска по родине – она рождает желание писать даже у тех, кто вообще никакого отношения к литературе не имеет. Это была великая поэзия. И я захотела просто узнать побольше об этом человеке. Виктор Леонидов рассказал мне какие-то детали – и все, на этом закончилось. А когда уже через несколько лет я попала в Ростов, и меня мой на тот момент будущий муж привез в Старочеркасскую станицу, я увидела мемориальную доску с лицом Туроверова, и стала интересоваться им уже вплотную. Мне попалась очень интересная книга, автор которой был сотрудником музея в Старочеркасской. Он написал исследование жизни Туроверова, донского казака. Я все это прочитала, в том числе и его пронзительное завещание, где он просит похоронить его в своей родной станице. Сам Туроверов в 1972-ом году скончался в Париже и был похоронен на Сент-Женевьев-де-Буа.

«Не с сложенными на груди, а с распростертыми руками, готовыми обнять весь мир, похороните вы меня. И не в гробу, не в тесной домовине, не в яме, вырытой среди чужих могил, а где-нибудь в степи поближе к Дону, к моей станице, к старому Черкасску, на уцелевшей целине, меня в походной форме положите родного Атаманского полка. Кушак на мне потуже затяните, чтоб грудь поднялась, будто бы для вздоха о том, что все на свете хорошо»…

Я загорелась этой идеей исполнить его завещание, и выяснилось, что не я одна занималась этим. Фонд Михалкова очень серьезно этим занимался, Министерство культуры. Но, убедить наследников - а у Туроверова два племянника во Франции, и это его единственные наследники, которые решают данный вопрос – было невозможно, они были категорически против.

- Интересно, почему?

- Аргументы был такой: «Мы не знаем, что случится в России завтра. Сегодня Россия считает, что казаки не совсем предатели, а завтра она опять может вернуться к тому мнению, которое доминировало на протяжение 70 лет». И я потратила полтора года бесед на то, чтобы убедить этих людей в том, что в Россию все-таки надо верить. Я очень старалась и я очень хотела это сделать. Но я, ни в коем случае, не одна. Все это не было бы возможным, не найдись мецената, который согласился взять на себя финансовые расходы. Есть в Ростове очень интересный человек, крупный бизнесмен, меценат греческого происхождения Иван Игнатьевич Саввиди, у которого есть благотворительный фонд. Мы с ним еще в Греции познакомились много лет назад. Он очень много делал и продолжает делать для постсоветских греков, для репатриантов. Я к нему пришла с этим завещанием. Он прочитал его и сказал: «Конечно, это обязательно нужно сделать!» - и согласился взять на себя финансирование этого проекта.

- В какой стадии сегодня находится Ваш замысел?

- Мы уладили все вопросы с наследниками. Мы нашли с их согласия место для перезахоронения. И сейчас, буквально на днях, мы определились с адвокатами в Париже, которые возьмут на себя всю юридическую подоплеку.

- Это, наверное, все очень сложно?

- Вы знаете, на самом деле, если очень чего-то хочешь, наверное, нет невозможного. Да, все не очень просто. Но, знаете, простого в жизни вообще нет ничего. А главное, есть люди, которые тебя поддерживают. Финансирование финансированием, но нужно было уладить очень много разных бумажных дел, в том числе согласование с администрацией станицы, где будет перезахоронен прах. В Ростове-на-Дону есть такая общественная организаций – «Морское собрание». Там все офицеры в отставке, имеющие отношение к флоту. И они мне очень помогли, ведь все они великие патриоты, и очень много побегали, чтобы этот проект обрел почву под ногами.

- Насколько я знаю, во Франции Николай Туроверов похоронен вместе со своей семьей.

- С женой и дочкой. И это было одним из условий наследников, что если речь будет идти о переносе праха, ни в коем случае не разлучать их. Естественно, так мы и делаем.

- А предполагаемое место, где будет перезахоронен прах?

- Есть два места. Одно – это Каменск, город, в котором Туроверов жил буквально с младенчества… Родился он в Старочеркасске, а вырос в Каменске, закончил там училище. В Каменске есть очень красивый храм «Покрова Божьей Матери» - он начинал строиться еще до революции, потом был разрушен, сейчас полностью отреставрирован. Это одно место, и мы получили благословение епископа. И второе место – это Старочеркасская, есть там на городском кладбище одно место, еще одно место неподалеку. В сентябре мы ожидаем приезда наследников, и они уже точно определят, это будет Каменское или Старочеркасское.

Мне Николай Туроверов по ночам снится... Честное слово, снится. И каждый раз, когда я просыпаюсь утром, то думаю: «Наверное, не напрасно мы это все делаем»…

- Я вам верю - такие вещи просто так не происходят…. Скажите, Инга, а какую страну Вы представляете в Греции? Вы же не русская.

- У меня папа русский наполовину. Но дело здесь не в крови. Дело в том, как мы сами себя чувствуем, как сердце чувствует. А сердце чувствует на том языке, который родной.

- А родной у Вас…

- Конечно, русский язык! Греки очень тепло относятся к России, к русскому языку. Их не надо уверять, убеждать в том, что все мы – выходцы из бывшего Советского Союза, люди образованные, что мы умеем себя вести, что мы культурные и духовные люди - они это априори знают. Поэтому с ними легко и просто. И в их лице мы всегда имеем друзей и дружеское расположение.

Проект "Окно в Россию". Оригинал


About the author
[-]

Author: Надежда Ширинская

Source: rus.ruvr.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Date: 10.09.2013. Views: 681

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta