О жизни наших соотечественников в Швеции
В Швеции русских делят на две категории: либо ты криминал, либо - гений…
Как живут наши люди в Швеции, и чем эта жизнь отличается от жизни наших людей в Финляндии? Как шведы классифицируют русских, и как относятся к проблеме России и Украины? Ответы на эти вопросы вы узнаете из интервью Леонида Панкратова, журналиста, переводчика, в Швеции с 1994 года.
Примечание: В рамках проекта "Окно в Россию" на сайте "Голоса России" - http://ruvr.ru публикуются истории из жизни за пределами Родины бывших и нынешних граждан СССР и РФ, иностранцев, проживавших в России и изучающих русский язык,а также аналитические материалы и интервью, посвященные жизни русской диаспоры за рубежом.
«Окно в Россию»: - Леонид, расскажите, как Вы оказались в Швеции?
Леонид Панкратов: - У меня был путь такой: в 15 лет я приехал сюда учиться. И учился довольно долго, изучал разные предметы, например, международное финансирование с уклоном на Восточную Европу. К тому же, у меня есть определенный интерес к истории и религии, и, соответственно, я еще изучал этнологию. А параллельно учебе изучал переводы с русского на шведский и со шведского на русский.
- А откуда это у Вас – влечение к языкам?
- Я владею более-менее чешским, польским, словацким и, соответственно, русским. И у меня эти четыре языка присутствовали с детства. Конечно, в первую очередь, чешский и русский, поскольку языки очень похожи. Со временем стал прирастать словацкий и польский, поскольку находясь здесь, в Швеции, я проводил в польскоязычной среде много времени просто потому, что физически поляков здесь больше, в разы больше!
- Чем людей с русским языком?
- Да. И если у меня была такая возможность, если мне польский язык давал какие-то возможности в плане работы и общения, то я просто использовал, скажем так, чешский с переходом на польский. Условно говоря, как на Украине говорят на каком-то определенном суржике, вот также совершенно спокойно я могу разговаривать с людьми, которые из Польши.
- Вы в Швецию приехали уже с языком или только здесь начали его изучать?
- Я немного учил шведский в Финляндии. Да, я жил в Чехии, Словакии, в Финляндии, в Швеции, еще в Норвегии несколько периодов работал.
- Вы приехали в Швецию 15-летним мальчиком. Вы к этому времени уже успели попутешествовать в жизни, увидеть какие-то страны, впитать в себя какие-то впечатления. И, тем не менее, как Вы себя чувствовали в новой стране?
- Фантастически! Это была невероятная разница. Я же пережил период развала Советского Союза в Финляндии. Это совпало именно с тем временем, когда там был экономический кризис, безработица под 25 процентов и, естественно, была очень сильная ксенофобия. Непонятно было, отдаст Ельцин Карелию или нет. Он ее предлагал за 18 миллиардов долларов, и когда приезжал с Ястржембским и периодически вентилировал эту тему, то все это, соответственно, вызывало в обществе определенное напряжение. А так как я учился в шведскоязычной школе, то на такой аспект, что я этнически русскоязычный, накладывалось еще и то, что у меня был шведский – тот язык, на котором я разговаривал на бытовом уровне. И, соответственно, получал по морде и за то, что русский, и за то, что швед, потому что шведов там тоже очень не любят. Наверное, это как сейчас с русскоязычными на Украине.
У Финляндии и России связей не так уж и много. Это касается взаимоотношений, связанных с бизнесом, с какими-то организационными моментами. И когда ты находишься в Финляндии и начинаешь говорить о делах, о России, то у финнов в глазах крутятся долларовые значки, и они сразу начинают тебя воспринимать как мешок денег, как ключик к российскому рынку. Они могут тебя просто дико ненавидеть, но терпеть ради денег.
То есть, если ты воспринимаешься ими не как эмигрант, а как деловой партнер, то однозначно: быть в Финляндии из России - это очень большой плюс. Я до сих пор получаю деловые предложения по разным контактам с банками во многом через Финляндию. Но в детстве со мной случилась одна история - именно в Финляндии, в Хельсинки, когда были эти сложные перестроечные годы. Как-то мы с другом стояли, смотрели, как там ловили какого-то человека. Ко мне подошли полицейские, начали со мной разговаривать по-фински, и я им отвечал то по-английски, то по-шведски, чтобы как-то с ними объясниться. Так они меня в мои тринадцать лет взяли и заперли в кутузке. А так как я рос в Советском Союзе, то у нас, сами понимаете, что значило попасть в кутузку! И для меня эти часы, которые я там провел, пока не разыскали моих родителей, пока они меня оттуда не забрали, были жуткими. И никаких обвинений не было. Был единственный момент - они сказали, что у меня должен быть паспорт, как у иностранного гражданина. Меня приняли за какого-то беженца или нелегала или еще кого-то, но я был нормально одет, нормально с ними разговаривал. А паспортов у нас не было - мы были вписаны в родительские паспорта.
- Вы сказали, что переезд в Швецию был для Вас фантастикой…
- Когда я приехал в Швецию, у меня там не было ощущения, что мне кто-то даст в морду. И это очень большая разница. Я человек абсолютно неконфликтный, и никаких подобных вопросов ко мне за все мои годы жизни в Швеции не возникало. Для меня это, конечно, очень большой плюс. К тому же в Швеции - физически другая ментальность. Здесь не было войны, здесь не было кризиса, который был в Финляндии, когда разваливался Советский Союз, когда там люди стояли в очередях за похлебкой, когда им из Швеции присылали еду. И на фоне 25-процентного эмигрантского населения, которое здесь существует, я внешне абсолютно не выгляжу как эмигрант. И здесь вообще не существует людей, которые меня воспринимают как эмигранта, потому что у меня совершенно обыкновенная внешность и на шведском я говорю абсолютно свободно. И пока вопрос о моей национальной принадлежности не встает, пока люди не знают, что я русскоязычный, то я чувствую себя абсолютно комфортно.
- Это понятно. А если этот вопрос все-таки возникает, то люди начинают на Вас смотреть по-другому? Ведь Швеция вообще отличается от многих других стран своим «особым» отношением к России?
- Здесь русских делят на две категории. Причем, делят «на глаз» и в течение тридцати секунд: либо ты криминал, либо - гений. Все просто. Но это во многом соответствует действительности, у людей здесь уже выработалась практика. По крайней мере, в 90-х годах, да и во многом это происходит и сейчас, сюда попадают наши ученые, которые выигрывают кучу олимпиад, проходят конкурсы по десять тысяч на место, и после этого их оставляют здесь. И таких людей - масса! Это гениальные ученые, или молодые ребята-программисты. То есть те, кто сюда попадают по рабочей линии, это люди очень высокой квалификации.
А что касается, скажем, людей из Прибалтики, то здесь их довольно много, но совершенно неустроенных. Или, например, иммигранты из Украины с румынскими паспортами, которые живут здесь просто в ужасных условиях. Они здесь собирают картошку, их тихо обманывают. И, конечно, когда периодически у этих людей голод берет верх, они могут сделать что-то не совсем законное. Я бы не назвал это каким-то криминалом. Но здесь все-таки существует такая тенденция, либо ты тот русский, который приехал сюда с Украины с румынским или болгарским паспортами копать картошку, или ты русский из Прибалтики, который приехал сюда воровать или в лучшем случае мыть посуду. Но если ты русский из России, то к тебе будут предъявлены очень высокие требования и очень большие ожидания.
Если говорить о «коллективе» русскоязычных, которые собрались в Швеции, то это либо ученые, либо учителя балета, либо люди, которые могут здесь жить и работать в Королевской высшей музыкальной школе, одним словом те, кто имеет какие-то выдающиеся способности. 49 процентов русскоязычных в Швеции имеют высшее образование. Среди шведов эта цифра составляет около 33-х процентов. Среди людей с высшим образованием больше только кубинцев - чуть выше 50 процентов.
- Леонид, скажите, а чем в Швеции занимаетесь лично Вы?
- Я занимаюсь, в основном, тем, что пишу для различных газет, делаю видеорепортажи для всевозможных порталов. Также занимаюсь пиаром, то есть налаживанием контактов. Если, например, крупной российской или украинской фирме необходимо помочь с налаживанием контактов с банком, то люди сюда могут приехать, и я помогаю им эти формальности решить.
- А Вы еще пишите стихи? На своем фото Вы декларируете что-то со сцены…
- Есть такой момент. Когда я приехал в Швецию, то буквально через год меня назвали молодым, многообещающим эмигрантским поэтом. Взяли у меня интервью на целый разворот в молодежном журнале. Поскольку языки мне по жизни даются очень легко, то, что касается писанины, я себя ощущаю довольно комфортно. А пишу я и на русском, и на шведском, а потом перевожу.
- О чем Вы мечтаете, думаете ли о том, каков будет Ваш завтрашний день?
- Если честно, то именно сейчас очень сложный момент в жизни всей русскоязычной диаспоры в Швеции и своего рода момент истины. Это касается вопроса отношения к ситуации на Украине. Сейчас понимаешь, даже если есть часть людей, с которыми у тебя мнение диаметрально полярное в вопросе по Украине, то все равно со многими ты остаешься друзьями. Но по ходу этого конфликта, конечно, многих друзей, к сожалению, теряешь.
- Да, такую ситуацию сейчас можно наблюдать в некоторых странах мира. Но я могу сказать, что именно в Швеции и ряде других стран севера Европы в связи с событиям на Украине, наши русскоязычные соотечественники очень патриотично относятся к России. А приходилось ли Вам сталкиваться в этом вопросе со шведами?
- Сейчас такой момент, что между нами существуют определенные разногласия со взглядом на сложившуюся проблему и, конечно, когда ты знаешь, что, если эта тема где-то всплывает, то ты с одной стороны, конечно, морально готов к этому разговору. Но с другой, это в определенной степени заставляет тебя постоянно в этом во всем жить. Ведь если тебя могут начать спрашивать и задавать вопросы типа: а почему вы оккупанты, а почему вы, русские, как фашисты, а почему вы захватили другую страну? - то на все эти вопросы нужно дать такой ответ, который будет не просто ответом, излагающим нашу позицию в этом вопросе, но ответом, который бы дошел до этого шведа и даже не столько до его мозга, сколько до сердца.
Нам надо отвечать так, чтобы поверили не с точки зрения фактов, потому что это вообще бесполезно, а с точки зрения душевного восприятия. Как источник информации, ты должен вызывать и доверие, и определенную душевную предрасположенность, и выбрать те общечеловеческие ценности, о которых можно говорить, на которых можно договариваться, а не уходить в глубину каких-то исторических конфликтов, фактов и так далее. Иначе восприятие будет увеличиваться вплоть до пропасти, причем, очень быстро, буквально, за несколько секунд.
Поэтому, если эта тема возникает в разговоре со шведами, мой первый вопрос звучит так: считаете ли вы, что русскоязычные люди имеют те же права, что и все остальные? Если с этой позиции начать дискуссию и получить какой-то ответ, то уже и дальше можно вести разговор в совершенно другом русле - русле общечеловеческих ценностей.
- Леонид, мне интересно узнать, как российско-украинские события отразились на Вас лично?
- Возможно, эта ситуация в еще большей степени подтолкнула меня к философским вопросам, вопросам гуманизма, к вопросам о правах человека. Это как раз то, что является определенным общим знаменателем. Именно это сподвигло меня посмотреть на все происходящее намного глубже, перечитать какую-то литературу, философские высказывания на эту тему. И естественно, это тоже влияет и на восприятие окружающих, на самовосприятие и еще более интенсифицирует процесс поиска каких-то ответов на очень и очень сложные вопросы. По жизни и так понятно, что для того, чтобы находиться в отношениях с людьми совершенно другого правосознания, этноса, культуры, бэкграунда, нужно быть достаточно коммуникабельным. И если ты хочешь достичь какого-то взаимоприемлемого варианта, то в таком случае необходимо все-таки обратиться к каким-то общечеловеческим ценностям, к гуманизму, к философии, может быть, даже в определенной степени к религии, не в плане догмата, а именно в плане общехристианских ценностей.