Манипуляция сознанием как атрибут нашего времени
Надо учиться разговаривать с зомби
Владимир Сергиенко родился во Львове. Известен в Германии как украинский писатель. Более 20 лет живет в Германии, 17 лет в Берлине. Много времени проводит во Львове. Вот его точка зрения на события, которые сейчас будоражат всю Европу.
– Разобраться во всём, что происходит в Украине достаточно сложно, хотелось бы как-то упорядочить свое представление о событиях. Нам приходится отвечать людям на письма, и мы иногда сами не можем определиться в том, кто же всё-таки говорит правду. Весь русскоговорящий Берлин разделился на Майдан и Антимайдан, иногда граница проходит внутри одной семьи.
– А главное, я давно не наблюдал такой агрессии...
– Словесной, вокабулярной как минимум...
– Ты говоришь о людях, о том, что нормирование словесного пространства очень легко манипулируется?
– Вбросы, которые делаются, причем на уровне интернет-страниц, живут сутки; фотошоп, сайт, например, ВВС.Украина.уа, регистрируются на сутки, потом вброс «перепостят» тысячи раз. Это примитивные, не знаю, на кого рассчитанные манипуляции, но они всё же находят свою аудиторию.
– Простой пример... Как можно было отвлечь внимание от коммунистической пропаганды в Польше через свободный профсоюз «Солидарность»? Что делали в США люди, которые мыслят креативно. Они придумывают такую фишку: а давайте мы запретным плодом привлечем внимание к «Солидарности», а потом уже будем пропихивать наши идеи. Это я помню, это я не начитался пропаганды.
***
Я вырос во Львове, учился в «еврейской школе». В город приезжали поляки во время их «прекрасных часов», когда только подавили восстание, когда комендатура ввела свои часы, но полякам разрешили выживать. И поляки стали челночить: на этих польских «малюхах», Fiat 125, по три машины на трассе, чтобы экономить бензин. Они делали такой тур: Польша, иногда в Австрию им разрешали заезжать. А, в основном, Турция, потом Украина, и так они ездили по кругу. Поляки имели право ввозить две пары джинсов для личного пользования. Они их покупали, на себя по две пары надевали, продавали на Украине, покупали электрокипятильники и возили их в Польшу. От всего, что привозили поляки, мы получали кайф. И вот тогда американцы стали распространять порнографию. Мне тогда было 10 лет. Стала распространяться новая лексика, новая риторика. Начинает присутствовать тот мат, который связан не с бытом, а с социальным восприятием жизни.
– Раньше этого не было?
– Никогда. А там начиналось с простой порнушки, а кончалось сказками. Ты раньше мог материться на бытовом уровне, но у тебя не было никогда в голове связки типа «Я е...л Брежнева». На первых страницах была обыкновенная порно-фотография, а в середине про половую связь с девушкой, которая оказывается парторгом. И заканчивалось: «Я трахал парторга». Это не карикатура, это не совпадение, это продуманная технология. Сначала это было на польском языке, потом на русском и украинском. Это может только казаться параноидальным. Американцы могут признаваться или нет, но это факт.
– Это когда же было?! Есть ли пример посвежее?
– Я недавно разговариваю непосредственно с редактором новостей немецкого канала N24. Я говорю: мои частные источники сообщают, что завтра в Одессе будет огромное шествие, направленное против Майдана, люди будут говорить, что они против Европы, против риторики, которая сегодня называется бандеровско-фашистской, короче, будет шествие. Но там будет тихо, а не тихо будет в Севастополе и Симферополе. На что он отвечает: у нас бюджет маленький, у нас круглосуточный новостной канал, у нас корреспондентов нет, есть всего один в Киеве. Я ему говорю, что не вопрос, и с точки зрения авторских прав тоже всё возможно. Есть факт, завтра будет очень горячо, материал будет готов и в Симферополе, и Севастополе. А он мне буквально отвечает, я подожду, что покажут ВВС, нам у них по договору можно брать материалы. Это мне говорит главред новостного канала, притом государственного, германского! А то, видите ли, будет глупо, если мы покажем, а другие – нет.
– То есть пойдет информация, которую никто не знает?
– Да. Действует не та американская модель, нам в мозги вдутая, что у тебя есть стори, и ты на ней зарабатываешь. Сегодня такое количество фотографий в Интернете, которые по доллару продают, все знают, как этим пользоваться, есть видео с правами, но все ждут, что подадут более крупные новостные каналы. Поэтому, когда Каспаров собирает пресс-конференцию, а во Львове пресс-конференция стоит от 100 до 300 евро, зависит от зала, куда ты приглашаешь журналистов, к нему пойдут. В зависимости от того, насколько ты «раскрученный персонаж», сколько журналистов к тебе придут в зависимости от того, что ты наговорил, напечатают о тебе или не напечатают.
– Всё добровольно.
– Теперь представь себе, ассоциативное мышление есть у всех. Идут Олимпийские игры, и можно вполне провести параллель с Гитлером. Один провел, ну я провел, ты провел, и тут пресс-конференция Каспарова. Он проводит параллель Путина с Гитлером. Потом это активно направляется и распространяется в разные стороны, параллель Гитлер – Путин – Олимпиада. Потом, если ты спросишь про концлагеря или, как это сделала еврейская община, заявив, что не надо очеловечивать Гитлера, то Каспаров тебе отвечает, что, когда была Олимпиада, концлагерей еще не было.
– Это неправда. Первый концлагерь в Дахау открыли 1 апреля 1933 года, то есть за три года до Олимпиады.
– Сначала и до конца много неправды, но не все люди сразу полезли в Гугл, параллель уже проведена: Олимпиада – Олимпиада, Гитлер – Путин. Пошли раскачки, ВВС, следующая параллель: Путин – Россия, Россия – россияне, если Путин – Гитлер, то россияне – фашисты. Параллели проведены.
***
– Так же формируется информационное пространство и в России, только наоборот.
– Я помню громкоговоритель на немецком языке в 90-х годах в Германии. Я услышал под Оснабрюком. Говорили с передвигающегося автобуса: «Ахтунг, Ахтунг... желающие сдать кровь, вы делаете хорошее дело!»
Я помню, как я подскочил от этого Ахтунг-Ахтунг. Когда Каспаров сказал, его мнение совпало с мнением многих людей, которые любят проводить параллели. У них такой склад ума. Но начинается мощно раскручиваться и пиариться эта параллель. И мы уже слышим: «Да вы фашисты! Никто в тонкости вникать не будет. Фашисты образовались как с одной стороны, так и с другой – бандеровцы. Никто же не будет вникать, почему во Львове такие настроения вокруг дивизии СС «Галичина». Почему в городе Львове такие симпатии. Существует клише, существует четкая позиция: это фашисты, и массмедиа усиленно концентрируют внимание на определенных вокабулярных эвфемизмах.
– Тебе не кажется, что это может иметь и обратное влияние?
– Я не спец в нервно-лингвистическом программировании, но известно: если тебе вбивать, что ты говно, тут же начнешь чувствовать себя говном, или ты скажешь, что мне по..., что я говно. Таким же образом вбивается, что ты фашист, но мне по..., что ты меня считаешь фашистом. То, что их стали считать фашистами, им пох... Я кому-то давал интервью. Я сказал, что грань между патриотизмом и фашизмом будет стираться, как только я увижу, что моя семья находится в опасности. Я являюсь патриотом своей семьи, моего ребенка, который не может спать, потому что сосед днем сверлит дырку в стене. Я становлюсь патриотом своего маленького личного пространства. Оно может расширяться, иногда сужается. Я иду к соседу ругаться.
– Он имеет право сверлить днем.
– Я говорю: у ребенка температура, посверли завтра.
Он не понимает, я становлюсь агрессивней и агрессивней, и так начинается война. Вот так возникает переход от личного пространства к понятию «держава». Завтра марсиане начнут нападать, ты будешь землянином-патриотом.
***
– На самом деле фашизм и патриотизм – разные понятия.
– Да. Фашизм – это когда начинаются этнические чистки. Люди с Украины пытаются достучаться до всего мира и сказать: «Да, у нас присутствуют те, кто выступают за чистоту нации в украинском государстве, поэтому мы насаждаем украинский язык, и мы считаем, что это правильно!» Вот тут уже начинает пахнуть фашизмом. Как только начинаются этнические чистки, они идут на уровне обучения, образования, переписывания истории. Как только началась этническая чистка... «Почему ты не разговариваешь со мной по-украински, ты же у меня в государстве? Я принципиально не буду говорить на русском».
Это сегодняшнее настроение. Это позавчера надо было что-то делать, когда они говорили, что Украина для украинцев, когда они кричали, что «Украина по над усе – Украина превыше всего». Я тебе скажу, у меня одна ассоциация с этим лозунгом, была Deutschland über alles, теперь Украина über alles.
– Надо тоже делать разграничение, фашизм и нацизм. Итальянский фашизм не предполагал этнических чисток.
– В этой вокабулярной риторике можно запутаться. Мы не учли, что выросло поколение, студенты, им двадцать лет, они мыслят по-другому, им «фашист» сказать ничего не стоит, да и слово уже не имеет того значения. Если мы придем к риторике, которая объясняет поступок в Одессе представителя партии «УДАР», которая сожгла Георгиевскую ленточку в чаше Вечного огня, ну прям магическое действие, ведьма. Она в Фейсбуке даже объяснила, почему она это сделала. И вот ее объяснение: «Это глупый ПР 2005 года кремлевских п..сов, почему я должна его принимать. Да, для меня память погибших в войне священна, георгиевская ленточка не имеет ничего общего сo священной памятью, вот я пошла и сожгла». Но ты же знаешь, что сегодня этой ленточке дан такой-то статус. Ты хочешь вступить в пререкание с историей, с фактом, вступай. Это как патент зарегистрировать: эта ленточка означает память нашей общей героической истории. Не надо рассказывать про ориентацию кремлевских политологов.
– По этому принципу выступает в ООН представитель Украины с заявлением, о том, что на Нюренбергском процессе по отношению к бандеровцам была допущена несправедливость.
– Именно. Ты хочешь пересмотреть итоги Нюренбергского процесса? Не ты один. Подайте апелляцию в Гаагу, соберите документы, соберите подписи, добейтесь нового суда. Хочешь пересмотреть Нюренбергский процесс – не вопрос, начни этим заниматься. Когда человек публично пересматривает известные вещи, он прекрасно знает, с кем он конфронтирует.
– Это называется провокацией.
– Конечно. Давай тогда скажем, что свастика – это индийский символ, подумаешь, вставим туда букву Г, попытаемся свастику таким образом реабилитировать – ни хера, она всё равно будет ассоциироваться с нацизмом. Есть Нюренбергский процесс, который зафиксировал какие-то вещи.
Ты правильно поправил: фашизм, нацизм, патриотизм, экстремизм, ультрарадикализм. Правый сектор – какой ребрендинг фашизма! Давай так, есть праворадикальная партия в Германии НПД. Если с ними пообщаться за бутылкой водки – абсолютно адекватные люди, у них правые взгляды против арабов, с Ле Пен пообщайся во Франции, она против арабов и гастарбайтеров. Выпей еще две бутылки водки, и к разговору подключатся какие-нибудь ультрас из их партии. Когда подключатся ультрас, они скажут, что правильно, что евреев сжигали. Если ты будешь разговаривать с правыми Украины, со спичрайтерами, это одно дело, а если с ультрас, то их тоже будет заносить. Есть вещи, которые внутри, в головах, а есть вещи, которые преподносятся политиками наружу.
Но меня больше удивляет другое. Как люди с другим интеллектуальным и нравственным потенциалом разговаривают теперь друг с другом. Оба с высшим образованием, оба находятся в разных местах и одинаково поддаются психологическому и идеологическому давлению.
Было бы странно предполагать, что, когда шла война, журналист «Комсомолки» писал о Курской дуге, как «Берлинер Моргенпост» о том, как немецкие танки красиво обстреляли позиции русских. Ты должен жестко дать понять, что выбора нет, надо бросаться на амбразуры, ты должен создавать идеологию пушечного мяса, которое действует в определенных рамках.
***
– Идет информационная война?
– Тут даже возражать нечего. Информвойна идет. Олигархи ведут свою информационную войну, поляки уже не порножурналы распространяют, они уже листовки распространяют. Русские ведут войну в своих интересах, Правый сектор – в своих.
Вообще участников диалогов можно менять местами. Они зеркалятся. Я понимаю, когда по пьянке разговариваешь с радикалами, они заявляют, что надо убивать турок, арабов. Это люди приземленные, не шибко интеллектуальные, я где-то нахожу объяснение, почему они прибегают к такой риторике.
– Особенно если это враги, аргументации не жди.
– Но вот когда два человека с богатым интеллектуальным багажом, знакомые одинаково с классической литературой, у них одинаковые понятия «что такое хорошо и что такое плохо», по поводу отношения к пожилым людям, предательства, изнасилования, основные ценности у людей одинаковы.
Но они вместо того, чтобы как-то аргументировать свою позицию, говорят обо всём, как о факте.
– Почему люди так легко поддаются идеологическому влиянию?
– Я выдвинул параноидальную версию. Когда формируется вокабулярное пространство – это не случайный процесс. Попробуйте изучить этот вопрос.
Украина сейчас подарила огромный пласт для научных разработок в области манипулирования и контроля над массами. Украина создала прецедент пересмотра репрезентативной демократии. Темп, с которым всё происходило, он уникален.
Перенесем ситуацию в Дрезден. Или возьмем самые плохие клубы второй лиги, у них самые агрессивные болельщики, у них самое святое – это наш футбол.
Всегда можно определить: когда полиции очень много на вокзале, всё, это особо радикальные. Когда играет «Бавария», не так много полиции, обычно много пьяных, насилия не бывает.
Так вот ультрас захватывают клуб. К ним присоединяются люди, которые чем-то недовольны, но все согласны, что тренер говно, и его надо сменить. К ним присоединяются писатели, поэты, художники, музыканты, много случайных людей, мамы с детьми. И говорят, что это неправильно, конечно, что захватили клуб, но тренер сильно надоел. И вот они думают повлиять на руководство клуба, чтобы сняли прежнего и назначили нового тренера. И тут вдруг федерация футбола Европы заявляет, что они признают нового тренера, избранного ультрас, которые составляют всего 5% из тех, кто сейчас находится на расширенном заседании фанатов клуба, которые очень переживают, что клуб вылетает из второй лиги.
Так вот, Украина создала прецедент, когда Европа согласилась с волеизъявлением, которое не проходило по предписанным нормам поведения. Ты же на красный свет останавливаешься. Если проедешь – тебя накажут. Если у тебя, например, в салоне раненый, тебя накажут, но не так строго, как если бы ты был пьяным и оказал сопротивление полицейским при задержании.
Пример свержения исламистов в Египте не подходит, потому что там были решения суда. А где решение об отторжении от власти Януковича? Нету, а правительство уже признали, с ним уже разговаривают и даже кредиты выделяют. Создан прецедент внесудебной, неправовой системы. И это произошло в Европе, где присутствует тесное общение, множество контактов. Украина инфицировала Европу. Это бомба замедленного действия. Уже баскам запретили референдум, правда, в судебном порядке. Но ведь судебный порядок запрещал и на Майдане собираться.
– Гизи, можно ему симпатизировать или нет, но он прямо сказал: «А вы можете представить себе ситуацию, когда вы с НПД садитесь за стол переговоров?
В Украине свергли феодала, я его называю компрадором. «Компрадорчик» больше ему подходит. Ведь протестам симпатизировали многие на Украине, Европе, в том числе и в России, а приходится общаться с теми, кто говорит: «Мы воевали, мы тут стояли, мы тут кровь проливали». В ход идут словесные бейсбольные биты, без которых уже невозможно общение.
***
– И я спрашиваю: что произошло? Где ошибка и почему они не могут друг с другом общаться?
– Лет десять назад можно было аргументировать экономическим, политическими, прочими аргументами. Теперь это всё уничтожено. Берем голливудский фильм про зомби. Есть такое понятие – «зомби». Это такая креатура, внешне похожая на человека. Мы с тобой два брата, хорошие соседи, мы с тобой можем быть врагами: ты охранник в тюрьме, я заключенный, ты прокурор, который меня посадил. Но мы с тобой объединяемся против зомби. Мы с тобой можем быть какими угодно разными, но против зомби мы едины. Но мы с тобой можем быть какими угодно близкими людьми, братья родные, но как только тебя укусит зомби, ты превращаешься в зомби. И в то время, как ты превратился в зомби, мне не нужно объяснять всем присутствующим, почему я к тебе стал относиться иначе. Просто все знают, что химический состав твоей крови, которая распределяет... и пошло: сердце не работает, мозг не работает, а ты существуешь теперь только для того, чтобы тоже кого-то укусить, чтобы он превратился в зомби.
– У него дома зомбоящик, и он зомби?
– Мы стали в течение последних пяти лет в результате информационного развития совсем другими людьми. Сравните самих себя с самими собой. А теперь в течение трех месяцев, причем массово. И это не психоз, это контролируемая вещь на уровне болельщиков: почему ты болеешь за «Динамо»- Дрезден, а не за «Энергию»-Котбус. И уже ничего объяснять не надо. Всем всё понятно.
Когда тебе уже сказали, что он зомби, тебе уже не надо объяснять, почему он зомби. Он уже настолько плохой, что его надо убивать. У тебя на подкорке записано, за тебя всё решили, и тебе дали инструмент, и тебе не надо ни о чем думать. У нас новый мир. Учитесь общаться с зомби.
– И последний вопрос: Что это за история с еврейской сотней?
Как по мне, так это бред. Это миф. У меня нет своей сети шпионов, чтобы ответить тебе точно: да или нет, я только видел в Интернете определенные перепосты одного человека, который что-то рассказывал, но, если честно, ты можешь себе представить сотню евреев с кипами, ортодоксов, которые стояли плечом к плечу с сотней со свастикой, пусть стилизованной, боролись на Майдане против Януковича? Или что синагога выставила бы структурно сотню самообороны? Я поверю больше в то, что Моссад прислал своих силовиков, поселил на каких-нибудь квартирах на случай, если, не дай бог, начнется погром, взять под охрану консульство, пару синагог, как это делается везде и всегда. Когда в Москве были волнения, бродили слухи, что Моссад прислал 200 своих агентов, которые не должны были вмешиваться ни в коем случае в события в Москве, но в случае конфликтной ситуации они стали бы выводить евреев и гарантировать отправку своих в Израиль. Вот в это я поверю больше.