Чудовищный терракт 7 января в Париже был кровавой попыткой убить улыбку. Но сатиру исламистам не убить никогда
Свобода и смех никогда не умрут
Чудовищный терракт 7 января в Париже был кровавой попыткой убить улыбку. Но сатиру им не убить никогда
Убить сатиру это дело нешуточное. Чудовищная кровавая бойня в редакции «CharlieHebdo» служит нам напоминанием (если нам вообще надо напоминать) о том, что свобода черпает свою жизненную энергию именно из того, что непочтительно и нелицеприятно.
Чудовища, стоящие за этими зверскими убийствами, так боятся остроты звучания сатиры, что единственное, чем они способны заглушать его — это свист пуль, хотя я понимаю, что этот комплимент весьма сомнителен. Такие журналы, как «Charlie Hebdo», занимаются тем, что позволяют себе вольности — порою эпатажные, но они существуют, а мы никогда не воспринимаем талант непочтительности как должное.
В Европе свобода и смех на протяжении более трех столетий традиционно считались синонимами и предполагали исключительное право высмеивать. Графическая форма сатиры впервые возникла в качестве оружия во время жестоких затяжных войн между католиками и протестантами. Для протестантов сатирические издания служили ответом образному ряду римской церкви, посредством которого, как они полагали, они призывали к ответу еретиков и скептиков. Поэтому они придумали наглядные средства, с помощью которых папы представали в образе фантастических чудовищ, а короли — в виде вершителей убийств. Голландцы, придумавшие в середине 17 века иллюстрированные газеты, считали себя жертвами этого религиозного неистовства. Свою «рисованную» контратаку они начали с помощью рисунков, иллюстрировавших популярные рассказы о бунте против испанской монархии, в котором в качестве любимой страшилки выступал Герцог Альба. Со временем такие карикатуры стали обычным средством полемической борьбы единомышленников внутри Республики, а также оружием против зарубежных врагов «голландской свободы».
Первым из великих современных художников-сатириков был Ромейн де Хоге (Romeyn de Hooghe), которого в конце 17 века Вильгельм III Оранский задействовал в беспощадной войне, длившейся до самой смерти Людовика XIV. Де Хоге обязан был рисовать огромные карикатуры, изображавшие войны против французского монарха в виде борьбы свободы с религиозным деспотизмом. И снова сатирики представляли себя во главе кавалерии, брошенной на борьбу с мракобесием. Развязать сатирикам руки было чрезвычайно выгодно для протестантских стран.
В 18 веке на руинах религиозных войн пышно расцвела беспощадная и не стесняющаяся в средствах сатира. Кроме того, расцвету сатиры — особенно в Британии — способствовало то, что ни одна политическая сила или система не могли взять в свои руки всю власть. И хотя виги — британская знать — главенствовали в правительстве на протяжении почти всего столетия, полностью устранить оппозицию не удавалось никогда. Как это бывает с любой олигархией, возникали раздоры, создавались фракции, каждая из которых обращалась за помощью к карикатуристам, чтобы изобразить притворство своих врагов, уличить их в лицемерии и обрушить на них мощный шквал презрения и насмешек.
Таким образом, именно британцы заново представили политику в виде комедии, и взялись за это безжалостно и беспощадно, с невиданной и непревзойденной энергией. Даже современные американцы — эти задавленные властью денег противники демократии — пред сатирой трепещут, отведя ей безопасное место в эфире ночного телевидения.
Но в те великие времена расцвета политической карикатуры от нее невозможно было укрыться, и ни один политик, ни одна организация не были застрахованы от ее острого жала. Объектом ее нападок становились все — и англиканская церковь, и раскольнические секты вроде методистов, и Банк Англии, и даже члены самой королевской семьи.
Сатира стала кислородом для политики, который вызывал взрывы хохота в кофейнях и тавернах, где карикатуры ходили по рукам семь дней в неделю. Джеймс Гилрей (James Gillray), величайший из всех карикатуристов, пользовался такой популярностью, что его издатель Ханна Хамфри (Hannah Humphrey) давала напрокат желающим развлечься альбомы с самыми отборными его работами на целый вечер и даже на неделю. Веселье было обеспечено всем, кто рассматривал картинки, на которых фигурировали — обрюзгший до неприличия принц Уэльский, с трудом приходящий в себя после ночных похождений, премьер-министр Уильям Питт (William Pitt), изображенный в виде поганки на навозной куче, или королева Шарлотта, которая, обнажив отвисшие груди, держит в страхе премьер-министра и лорда-канцлера.
Гилрея арестовали всего лишь раз — за карикатуру, на которой политики целуют в попку новорожденного венценосного младенца — но в тюрьму так и не посадили. Какие бы вольности он себе ни позволял, ему ничего за это не было. Эту чудесную традицию высмеивать переняли последователи карикатуриста в Британии, а затем в Америке и Европе: Оноре Домье (Honoré Daumier), Айзек Крукшенк (Isaac Cruikshank), создатели «Крокодила» и «Частного сыщика» («Private Eye»), «Вылитого портрета» («Spitting Image» — сатирическое кукольное шоу на британском телевидении, — прим. перев.), «Канар Аншене» («Canard Enchainé» — французская сатирическая еженедельная газета, — прим. перев.) и, конечно же, «Шарли Эбдо» (Charlie Hebdo).
7 января была совершена чудовищная кровавая попытка стереть улыбку с наших лиц. И хотя эти ханжи убили сатириков, им никогда не уничтожить сатиру. Наоборот. С сегодняшнего дня и впредь журнал Charlie Hebdo станет той объединяющей силой, которая будет вдохновлять всех, кто ценит жизнь и смех выше смерти и ханжеского уныния. Поэтому в память о погибших мы обязаны (несмотря на кровь, горе и гнев) помнить, что эти обезумевшие преступники не только убийцы — они еще и просто клоуны.
***
Комментарий: Франция под нешуточным ударом
Парижский теракт обострит и без того накаленную обстановку вокруг ислама и проблемы беженцев. Но нельзя отказываться ни от свободы, ни от терпимости, настаивает обозреватель DW Кристоф Хассельбах.
Нельзя сказать, что теракт произошел совершенно неожиданно. Еще в 2006 году сатирический журнал Charlie Hebdo перепечатал из датской газеты Jyllands-Posten карикатуры, изображавшие пророка Мухаммеда и вызвавшие яростное возмущение мусульман по всему миру. Тогда прошел ряд нападений на датские и европейские представительства в исламских странах. В 2011 году произошла попытка поджога редакционных помещений Charlie Hebdo в Париже. Но это не заставило журнал прекратить сатирически высказываться об исламе и Мухаммеде, что, например, было проделано в специальном "шариатском" выпуске под шефством некоего "главреда Мухаммеда".
И вряд ли это совпадение, что на обложку свежего номера помещен портрет писателя Мишеля Уэльбека, только что опубликовавшего новый, сразу вызвавший бурные споры роман-антиутопию "Покорность", в котором Францией правит президент-мусульманин.
Без исключений для мусульман
Дозволено ли журналу высмеивать религию и ее святых? Конечно же, дозволено, в рамках действующего законодательства. Точно так же Charlie Hebdo вновь и вновь подымал на смех папу римского и выиграл по этому поводу тяжбу у одной католической организации. Христиане-католики могут сколько угодно возмущаться по поводу дерзких сатир в адрес первосвященника, но они смиряются с их существованием.
Правительство в таком случае тоже не имеет права вмешиваться. Вот почему в 2006 году тогдашний премьер-министр Дании Андерс Фог Расмуссен отказался предпринимать какие-либо юридические действия против подобных "богохульных изображений", чего отчаянно требовали сторонники ислама. Свободное, демократическое общество должно сохранять терпимость. А государство вправе ожидать подобной терпимости от всех своих граждан. Не может быть каких-то исключений для мусульман.
Напряженность нарастает
После столь чудовищного теракта можно ожидать призывов к осторожности и сдержанности: "Эй вы, юмористы, хватит издеваться над исламом, притормозите, нам тут религиозная война не нужна". Но это было бы как раз то, чего и добиваются террористы - добровольное ограничение свободы. Нельзя поддаваться на шантаж подобного рода. Тем не менее горло перехватывает, когда задумываешься над последствиями теракта. И без того значительная напряженность во Франции продолжит нарастать. Немалое число жителей страны - мусульмане. Многие из них безработные, ведут маргинальный образ жизни. Существуют такие гетто, куда не рискует заходить даже полиция.
С другой стороны, ультраправый "Национальный фронт" разжигает ненависть к иностранцам, в особенности к мусульманам. На выборах в Европарламент в прошлом году эта партия заняла первое место. Избиратели, отдавшие голоса за радикалов, теперь почувствуют себя воистину правыми. Враждебность к исламу возрастет, как и раздражение среди мусульман. Порочный круг замкнется.
Кое-кто знал все заранее
Последствия будут серьезными не для одной лишь Франции. Практически в каждой стране Евросоюза в последние годы прибавили в популярности партии, проповедующие ксенофобию. Теперь они скажут: "Убедились, что мусульмане изначально не такие как мы? Они не способны к интеграции". Преступление, совершенное мельчайшей группой, отколовшейся от религиозного меньшинства, быстро станет символом для всей большой религии с ее приверженцами. И в Германии движение Pegida ощутит себя под еще более возросшей угрозой предполагаемой исламизации.
Не стоит обманывать себя, жизнь гражданского общества не станет проще. Тем важнее сохранять трезвое восприятие. Да, это ужасный, ничем не оправданный удар против нашей свободы. Мы никому не позволим ее у нас отнять. Но терпимость - это часть свободы, надо защитить и ее. А значит, нет причины подозревать всех мусульман в одном преступлении или сомневаться в базовых принципах нашего мирного сосуществования.
Кристоф Хассельбах, обозреватель Deutsche Welle
Источник - http://dw.de/p/1EGM5