Узбекистан на распутье. В конце марта текущего года в Узбекистане состоятся президентские выборы
Узбекистан на распутье
На прошлой неделе просторы интернета облетала новость о резком ухудшении здоровья президента Ислама Каримова. Заурядное, в любом демократическом обществе, известие, в данном случае вызвало настоящий переполох. Оно и понятно, когда речь идет о государстве, вся система управления в котором выстроена под одного человека. Соответственно, в случае форс-мажора с этой фигурой велика вероятность крушения всей конструкции, с трудно предсказуемыми последствиями для целой страны. Но Узбекистан также – ключевое звено в регионе, где проживает крупная узбекская диаспора. А это повышает риски распространения кризиса уже на всю Центральную Азию.
Сенсацию распространило оппозиционное "Народное движение Узбекистана", базирующееся за пределами республики. Однако, в условиях изоляционистской политики Ташкента, подтвердить либо опровергнуть эту информацию не представляется возможным. К слову, в прежние годы уже не раз делались вбросы об ухудшающемся здоровье диктатора. Так, в 2009 году сообщалось о том, что Ислам Каримов впал в кому, а в 2013 году - перенес обширный инфаркт. И каждый раз после определенной паузы он возвращался к своим обязанностям. Быть может, природа наградила Ислама Абдуганиевича крепким здоровьем, возможно, это результат биологических стимуляторов или чего-то еще. При любом раскладе ему уже 77 лет, что неминуемо приближает момент развязки. Самый главный вопрос в том, каковы будут сценарии развития ситуации в пост-каримовский период?
Интрига подогревается предстоящими в конце марта текущего года президентскими выборами в Узбекистане. Правящая Либерально-демократическая партия уже выдвинула кандидатом действующего главу государства. Нет никаких сомнений, что он в очередной раз одержит очередную безоговорочную победу. Например, на последних президентских выборах в декабре 2007 года за Каримова проголосовало 88,1% избирателей. Самый успешный из трех его соперников набрал немногим более 3% голосов. В условиях, когда оппозиционное поле «зачищено до блеска», единственный серьезный "сюрприз" может преподнести только физическое состояние бессменного на протяжении 26 лет лидера. Да и ситуация в самом Узбекистане, регионе и мире в целом нынче довольно сложная, налицо угрозы безопасности, связанные в том числе с выводом коалиционных сил НАТО из Афганистана. И кто, кроме испытанного мудрого вождя, сможет провести страну через эти трудности? Это означает, что ни о каком варианте преемничества власти речь ни идет. В пользу данной версии говорят и особенности в характере самого Каримова, который никому не доверяет на 100 процентов. Многие эксперты склоняются к мысли, что он в принципе не готов добровольно уйти в отставку и будет править до последнего.
Сегодня никто достоверно не знает, что именно за общество построено в Узбекистане: классическая автократия, диктатура семейного типа, феодальная монархия, полицейское государство, олигархический капитализм и т.д. Поэтому в XXI веке вызов состоит не в том, как именно будет проведена операция «преемник», а в том, что общество, которое по своему усмотрению создал Ислам Каримов, вряд ли избежит «перезагрузки».
Социально-экономические коллизии также не оставляют разумной альтернативы. Правительство твердит об улучшении жизни. «90 процентов опрошенных считают, что в наступившем году социально-экономическое положение в стране станет ещё лучше...», «80 процентов участников опроса оценили социально-экономическое положение в их районе и городе как хорошее и стабильное...» - это выдержки из последнего социологического опроса, проведенного по заказу официального Ташкента. Но в реальной жизни никто этого не ощущает. В стране наблюдается массовая безработица, средняя зарплата, вместо официально заявленных 500 долларов, едва дотягивает до 200, самая активная часть населения вытеснена в трудовую эмиграцию, казна, скорее всего, пуста, а бал правят кумовство, коррупция и репрессии. Парламент, суд , как и другие властные органы, исполняют не более чем декоративные функции, либо роль «громоотвода» на случай принятия непопулярных решений - президент хороший, а подчиненные плохие. Понятно, что картина, которую рисуют ташкентские социологи своему начальству, не имеет никакого отношения к реальности. Ибо никаких других целей, кроме как ублажить верховного правителя, похоже, не существует. Понятно также и то, что все это обнаружится после Каримова, потому как сегодня из-за страха правду не в силах сказать никто.
С началом 2015 года ожидания усугубляются в связи с массовым возвращением узбекских гастарбайтеров из России (порядка 2-х миллионов). Очевидно, что в условиях повальной безработицы и коррупции многие из них пополнят ряды протестующих, которые только ждут своего часа. Во-вторых, это несет серьезный урон и без того ущербному благосостоянию населения. Так, известно, что узбекские трудовые мигранты ежегодно переводили на Родину около 6 миллиардов долларов, за счет чего концы с концами сводили не менее 8-10 миллионов человек.
Азербайджанский сценарий
Опыт транзита власти по наследству в рамках одной семьи, как это было в Сирии или Азербайджане, исключен в чистом виде. И не только потому, что в отличие от Хафеза Асада, либо Гейдара Алиева, узбекский президент не имеет детей мужского пола. Здесь больше сказывается ментальная специфика Востока, в которой роль женщин в политике всегда была принижена. Кроме того, две дочери Ислама Каримова - Гульнара и Лола не переняли и толики родительских качеств, больше подходя на роль испорченных вседозволенностью и безнаказанностью «мажоров».
Да, в свое время экспертных кругах, и не только, преемником Ислама Каримова называли старшую дочь Гульнару. В 2006 году, за год до очередных выборов даже была предпринята попытка ее «раскрутки». Впрочем, позднее эту затею сочли неудачной ввиду неопытности Гульнары и целого ряда резонансных коррупционных и рейдерских эпизодов, в которых оказалась замешана высокородная особа. Дабы обтесаться и набраться ума, старшая дочь была отправлена послом в Европу, но и там умудрилась вляпаться в скандальные истории, что лишь усилило недовольство узбекских элит и общества в целом. Достаточно сказать, что в депешах посольства США в Ташкенте, опубликованных сайтом Wikileaks, Гульнара Каримова названа самым ненавидимым в Узбекистане человеком. Ну а в 2014-м «чашу терпения» царствующего папы переполнила обильная порция компромата, вылитая Гульнарой на членов правящей семьи и ближайшее окружение. За несколько недель обширная бизнес-империя Гульнары была разгромлена, 60 её приближенных были осуждены на сроки от 5 до 15 лет. При этом некоторые эксперты возможное ухудшение здоровья Каримова связывают в первую очередь с семейным разладом и ударом по репутации.
Правда, существует версия, согласно которой гонения на «Гогошу», как ее еще называют в бомонде, преследует цель создать образ политической узницы. Цель - с учетом снисходительно отношения европейцев к диссидентам, отвести от нее угрозу судебного преследования в Старом свете, в связи с обвинениями в отмывании денег. Сложно судить, насколько данная изощренная тактика соответствует действительности, но показателен следующий факт - расследование дел против Каримовой на Западе практически оказалось заморожено. С другой стороны, путем «отмежевания» от члена семьи подправляется подмоченный имидж самого Ислама Каримова, ибо "он борется с коррупцией, несмотря на чины и родство". Ну, а уляжется скандал, и это, кстати, не противоречит политическим традициям в регионе, возможно, Гульнара еще будет прощена и приближена к власти. Одно в этой истории можно сказать точно - из списка претендентов на пост N1 она вычеркнута окончательно.
Туркменский сценарий
На этом фоне опыт передачи власти в Узбекистане по «туркменскому» сценарию видится более уместным. Оппозиция не просто разобщена и расколота изнутри, ни одно из ее подразделений не имеет привлекательной программы действий, которая смогла бы увлечь за собой большое количество граждан. По сути, вмешаться во внутриполитические разборки нынешние оппозиционеры не в состоянии. Наибольшие шансы в этих обстоятельствах имеет придворная фронда. Молчание же в ее среде отнюдь не связано с их отсутствием, а лишь боязнью совершить фальстарт, что будет стоить не только карьеры. Хотя в числе вероятных претендентов фигурируют около десятка имен, самые сильные ресурсы сосредоточены в руках троих:
Первым по списку идет премьер-министр Шавкат Мирзияев, которого причисляют к самому влиятельному самаркандскому клану. Крепкий хозяйственник и «красный директор», чей взлет связывают с объявленной в стране в 2010 году «войной с олигархами». При этом, по мнению узбекского политолога Ташпулата Юлдашева, в отличие от предшественников, "Мирзияев глубже всех смог влезть в душу Каримову и заручиться доверием. Своими действиями он как бы говорит, что он никто, и Каримову это очень нравится". Считается "ставленником" одновременно России и Китая. Известен своей грубостью и крутым нравом, в чем, по оценкам наблюдателей, превзошел самого "хозяина".
Следующим по влиятельности идет первый заместитель премьер-министра Рустам Азимов – представитель второго по значимости клана ташкентцев. По оценке наблюдателей, он, в отличие от конкурента, интеллигентен, осторожен и предпочитает действовать скрытно. Имеет репутацию сильного экономиста. Согласно источникам, во многом именно он отвечал за денежные потоки и пристраивание капиталов высших представителей режима на Западе, за что пользуется репутацией "кошелька" Каримова. Другая сильная сторона Азимова - на него, как наиболее желаемого кандидата, ставят на Западе.
Замыкает тройку Рустам Иноятов. С 1995 года он бессменно возглавляет Службу национальной безопасности. Является выходцем из Сурхандарьинской области, за что наблюдатели говорят о его близости к ташкентскому клану. В то же самое время в противоборстве узбекских кланов Иноятов пытается занимать по возможности равноудаленную линию, что делает его положение стратегически более выигрышным. Будучи карьерным чекистом, он за долгие годы руководства Службой нацбезопасности смог ее серьезно усилить и, кстати, именно он сыграл главную роль в компрометации Гульнары Каримовой в глазах отца. Характеризуется как сильно обрусевший узбек, в этом плане, видимо, также вполне устраивает Москву.
Как будут развиваться отношения между этой тройкой, а также другими представителями элит после ухода патрона, на этот счет выдвигаются разные предположения. Но большинство аналитиков сходятся в том, что второй президент будет заведомо слабой фигурой с усеченными полномочиями. Ему попросту не позволят сконцентрировать власть в своих руках и создать атмосферу страха, в которой Каримов смог держать все общество.
Во-вторых, никто из перечисленных фигур не обладает очевидным преимуществом. Это означает, что они больше заинтересованы в компромиссе, нежели кровопролитии, без каких-либо гарантий на конечный успех. Но смена власти означает ещё передел собственности. Поэтому более логично распределить власть, согласиться создать условия для одного кандидата, чтобы предотвратить хаос. Вместе с тем, коллективное правление - недолговечная и весьма хрупкая субстанция. Она чем-то напоминает триумвират Берии, Маленкова и Хрущева, образовавшийся в СССР сразу после смерти Иосифа Сталина. Тогда между ними и происходила незримая схватка, в которой самым ловким оказался неприметный Никита Хрущев.
В-третьих, даже если произойдет относительно бесконфликтный транзит власти, то отсутствие легитимных и функционирующих государственных учреждений, авторитетных электоральных институтов может сделать правление второго президента республики крайне непродолжительным. В отличие от СССР, где помимо фигуры верховного правителя весомые позиции принадлежали партийной верхушке, в Узбекистане так и не сформировалась желаемая подушка безопасности.
Наконец, ложку дегтя в процесс цивилизованного транзита власти на закате единоличного правления может добавить сам Ислам Каримов. По мнению того же Ташпулата Юлдашева, "чтобы его не осуждали и не очерняли, он оставит после себя вооруженные группировки, наподобие банды Махмуда Худойбердиева (оппозиционный полевой командир), которые будут заниматься терроризмом, взрывами. Люди скажут, что при Каримове был хотя бы порядок, а при новой власти этого не видно".
Афганский сценарий
Выше уже говорилось о слабости светской оппозиции в Узбекистане, в том числе ввиду того, что она определенное время действовала в легальном поле, была на виду и от того, оказалась легкой мишенью для спецслужб. Сегодня разрозненные группы диссидентов в основном выдавлены за пределы страны, либо находятся в тюрьмах. Совсем иная ситуация складывается с религиозной оппозицией, которая не только отличается скрытной деятельностью, но и имеет более широкий фронт поддержки. В основной своей массе это малограмотное население, измученное бедностью и коррумпированностью созданного Каримовым режима, восприимчиво к идее об исламской справедливости.
Речь идет прежде всего об Исламском движении Узбекистана (ИДУ). Некоторые из его лидеров находятся в тюрьмах, но значительная часть осела на афганской территории. По оценке ряда экспертов их угроза преувеличена. Причина в том, что выступающее в союзе с талибами ИДУ стоит на позициях "Всемирного Джихада", приоритетами которого пока являются Афганистан, Пакистан и страны Ближнего Востока. Узбекистан, равно как Центральная Азия в первый эшелон интересов не входит. К тому же, за более чем двадцатилетнее существование, ИДУ предприняла лишь две незначительные вылазки в регион.
С другой стороны замечено, что религиозные экстремисты активизируется обычно там, где вдруг или появляется вакуум власти, или ее слабость. Примеры превращения светских режимов Афганистана, Ливии, Сирии, Ирака в средневековые теократии именно в моменты политического кризиса дают немало поводов для параллелей. Несколько лет назад ИДУ раскололось на Исламское движение Туркестана (ИДТ), Союз исламского джихада (СИД) и другие военизированные группы. Они насчитывают несколько тысяч обученных боевиков, что само по себе представляет грозную силу. В случае, если этого захотят могущественные кураторы на Ближнем Востоке, эта цифра может вырасти в десятки раз. Но ключевая ставка экстремистов всегда делается на поддержку местного населения и их радикальных группировок, как например, “Хизбут-Тахрир”, “Акромийя”, “Исламийя”. Идеологически они могут различаться и даже соперничать, но их всех объединяет желание свергнуть режим. И вторжение может быть сигналом для массового бунта.
Казалось бы, после андижанской резни 2005 года, когда, по разным данным, власти уничтожили от 400 до 1200 граждан, включая мирных жителей, процесс должен был пойти на убыль. Но факты говорят о том, что время играет на стороне экстремистов. За последующие десять лет их позиции в стране, особенно в Ферганской долине, еще более укрепились. Местные мечети переполнены молодежью, многие из которых за неимением работы, склоняются к радикальным суждениям.
В подобной ситуации существует опасность разрушения самого института секулярной модели, когда третьего президента не будет вообще, а страной станет править эмир. Помимо расползания джихадистского вируса по всему региону, в случае с 30-миллионным государством, граничащим с Афганистаном, имеющим напряженные отношения с Кыргызстаном и Таджикистаном, вкупе с серьезным перевооружением узбекской армии за счет контингента НАТО, это чревато катастрофой.
Угроза сепаратизма
Однако при неблагоприятном стечении обстоятельств не исключено усиление центробежных тенденций внутри Узбекистана. Следует иметь в виду, что в отличие от соседей узбекская республика в существующих границах сформировалась относительно недавно - в 1920-х. До этого эти земли входили под юрисдикцию сразу трех образований - Хивинского ханства, Бухарского эмирата и Кокандского ханства, с разнородным населением, в котором ни один этнос не имел большинства. Валюнтаристки прочерченные тогда Москвой национальные границы запрограммировали множество проблем в будущем. Примечательно, что в новых исторических условиях наибольшую остроту этот, сам по себе чувствительный и взрывоопасный вопрос, получил именно в части внешних рубежей Узбекистана.
В период брутального зажима Кремлем, а потом авторитарного правления Ислама Каримова эти угрозы удавалось сдерживать. Однако в случае неминуемого ослабления власти в Ташкенте, возрастают риски сепаратизма. В этом смысле самыми слабыми звеньями могут оказаться: Ферганская долина, наиболее депрессивная и подверженная религиозному экстремизму область, на стыке собственно Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана; Каракалпакская автономия, не только самая отсталая и тяготеющая к самостоятельности, но и исторически более близкая к кочевым традициям, нежели оседлым узбекским; наконец, города Самарканд и Бухара, которые по сей день являются объектами притязаний со стороны таджиков.
Альтернативный вариант
Итак, представленные варианты передачи власти, даже в случае реализации любой из них, не гарантируют появления прочных основ государства. Скорее, это будут попытки консервации изживающей себя системы, а оттого еще более уродливой и слабой. В таких условиях высока вероятность, что она уйдет в небытие или сразу после ухода Каримова, либо с некоторой отсрочкой. В обществе объективно назрели перемены и никакие косметические и пропагандистские приемы обратить вспять эту тенденцию не в состоянии. По сути, режим Ислама Каримова кроме смены вывесок не привнес в жизнь граждан качественной новизны. Просто в какой-то момент диктат Москвы сменился на режим личного правления Каримова. Социально-экономические стандарты не только не улучшились, но и по многим позициям ухудшились. Либеральные ценности, как свобода слова, независимый суд, свобода собраний и прочие, остались пустыми декларациями, зато запреты сохранились в полном объеме, даже такие одиозные анахронизмы СССР, как выездные визы, невозможность обменять валюту без санкции властей.
Выбор, таким образом, остается между двумя опциями. Рассмотренный вариант с исламизацией на манер Талибского Афганистана или ИГИЛ в Сирии и Ираке реалистичен, но не сулит ничего хорошего ни для Узбекистана, ни для соседей. Альтернативная опция предусматривает переход на подлинно народную власть, с активным гражданским обществом, реабилитацией светской оппозиции, развитием процессов деколонизации и роста национального самосознания. Такой выбор служил бы благом и для Центральной Азии в целом. Все дело в том, что народная, от того и ответственная власть, менее подвержена внутренним склокам, гораздо эффективнее решает задачи внутреннего обустройства.Такое государство становится более предсказуемым и привлекательным партнером. В свою очередь, это ведет к преобладанию элементов солидарности между соседями, отношения между которыми определяют общность интересов, а не национальный эгоизм, сотрудничество, а не борьба за лидерство, взаимопонимание наций, а не личностные амбиции и капризы их лидеров.
Однако, и этот сценарий, при сохранении инертности общества, политического невежества и пассивности масс, несет в себе серьезные риски. Новейшая история ряда арабских государств, в частности, Египта, Ливии, Туниса, дает обильную пищу для размышлений. В них, как известно, в 1950-60-х рушились компрадорские монархии, погрязшие в коррупции. На гребне лозунгов о народовластии, справедливости и равенстве к власти пришли прогрессивно мыслящие патриоты. И, надо сказать, первые годы правления они совершили самый настоящий рывок в части либерализации политической системы, подчинения экономики интересам народа, а не узкой придворной клики и иностранных концессионеров, лечения застарелых социальных болячек. Они же, понимая, что защита национальных интересов в условиях засилья крупных держав, призрачна без опоры на родственные народы, немало сделали для региональной солидарности. К слову, к этому моменту относится активность таких структур, как Лига арабских государств, арабский ОПЕК - из положения объектов они возвели арабские нации в ранг действующих игроков международной политики, с мнением которых считались и в США, и в Европе, и в СССР. Однако с течением времени, с ослаблением плюрализма мнений, должного контроля со стороны граждан, соблазн личного обогащения у арабских вождей взял верх, необходимость советоваться и разъяснять уступила место стремлению повелевать и наказывать. Печальный итог беспечности, приведший к трагическим событиям "арабской весны", увы, известен...