Мигранты бывают разные. К проблеме мигрантов в Средиземноморье и Азии

К проблеме мигрантов в Средиземноморье и Азии 

Занимаясь аналитикой судоходства, волей-неволей приходится заниматься и проблемами нелегальной миграции, основные потоки которой идут морскими путями. Морская миграция, начиная с прошлого года, стала настоящим стихийным бедствием — прежде всего в Средиземном море, и в последнее время — в Юго-Восточной Азии. Последняя затрагивает судоходство куда меньше, чем средиземноморская, но не сказать о ней невозможно.

Движение мигрантов из стран Азии (Бангладеш, Пакистан, Афганистан, Иран и Бирма) через моря Юго-Восточной Азии существует достаточно давно, но оно было не потоком, а скорее ручейком, пытавшимся пробиться к благословенным берегам Австралии. Ручеек рос и чуть было не превратился в реку, но Австралия вовремя спохватилась и, отодвинув от власти левых и борцов за права, сумела выстроить достаточно надежный заслон в виде лагерей на острове или островах, где с мигрантами разбираются и, по большей части, отправляют обратно.

Однако ручеек, начинавшийся в Бенгальском заливе, внезапно превратился в полноводную реку. Толчком, видимо, послужил стремительный рост средиземноморской миграции, ставший примером. Из Мьянмы массово побежал народ рохингья. История этого народа полна трагизма и безысходности. Это мусульманское меньшинство Бирмы (численностью около 1,3 миллиона человек) проживает на севере страны в крайне тяжелых условиях поражений во всех правах. Часть живет в лагерях для перемещенных лиц. Подоплека репрессивной политики Бирмы по отношению к рохингья лежит не только в религии, но и в истории. Таиланд воевал с Бирмой на протяжении многих веков, и ни один другой сосед не наносил Таиланду столь тяжелых военных поражений. Да и Таиланд, впрочем, не уступал Бирме. Поражения сменялись победами, пока, наконец, не воцарился худой, но мир. В настоящее время Бирма досаждает Таиланду не только беженцами, но и наркотиками, производство которых, особенно амфетаминов (называемых в Таиланде «я-ба»), поставлено на промышленную основу и в значительной своей части находится под защитой бирманской армии.

Настороженность и натянутость отношений остаются. Общество Таиланда, как и власти, не испытывает к соседу никаких теплых чувств, несмотря на общность главенствующей религии — буддизма.

Если говорить об отношении к мусульманству, то Таиланд в целом оправдывает характеристику страны, терпимой к иным верам. А если говорить о религиозном радикализме вплоть до терроризма, то это — мусульмане Южного Таиланда, с 90-х ведущие, по сути, постоянную террористическую войну с регулярными взрывами и убийствами буддистов и тех мусульман, которые сотрудничают с властью, в том числе учителей. Настороженное отношение Таиланда к мусульманам не беспочвенно и объясняет нежелание резко увеличивать их количество в стране.

Судя по последним событиям, в частности позиции США и парламентариев стран АСЕАН (Ассоциации государств Юго-Восточной Азии), выступивших с совместным заявлением 21 мая в Джакарте, никто не требует и не потребует от Таиланда каких-то особых усилий и, главное, широкомасштабного приема и расселения рохингья. Признано, что дальше так продолжаться не может, и необходимы срочные и действенные меры. Возможных мер всего две. Первая (радикальная) — миграция всего народа, исход в страну или страны, согласные их принять. Вторая (обычная и привычная, да и мало что решающая) — давление на Мьянму с тем, чтобы страна изменила свою внутреннюю политику по отношению к народу рохингья —т.е. прекратила делать нечто, напоминающее геноцид.

АСЕАН и США полны решимости оказать на Мьянму это давление, что на некоторое время улучшит положение рохингья. Но надолго ли?

Пока страны АСЕАН и США согласились на оказание немедленной помощи так называемым «лодочным людям», то есть тем, кто бежал из Мьянмы и Бангладеш на небольших суденышках местного типа и теперь пытается приткнуться к какому-нибудь берегу. Их количество оценивается приблизительно в 7000 человек. США, как обычно, готовы помочь и материально. России в истории с рохингья не слышно и не видно — выгод никаких, одни расходы, да еще и необходимость хоть в чем-то согласиться с США.

***

Нельзя анализировать средиземноморскую миграцию, не попытавшись классифицировать массовые миграции в целом. На мой взгляд, в самом общем виде миграцию можно разделить на бегство от смерти или совершенно невыносимой жизни, и на бегство в поисках лучшей доли.

Достаточно посмотреть на фотографии мигрантов-рохингья и средиземноморских мигрантов. Первые до крайности истощены. Это не краткосрочный голод на судне, где кончились запасы продовольствия, это — результат длительного, годами, недоедания. Вторые — наоборот, упитаны, многие даже чересчур.

Еще одна бросающаяся в глаза особенность средиземноморских мигрантов — большое количество не сирийцев или ливийцев, а выходцев из других стран Африки, вплоть до Нигерии. У них нет гражданской войны, и «Исламское государство» к ним пока не вторглось, однако они массово хлынули в Европу, и хлынули только потому, что увидели такую возможность. Ливийский хаос открыл даже не калитку, он распахнул ворота, а ИГ и вовсе давно уже заявило, что будет всячески способствовать этому, наводняя мигрантов своими агентами или адептами.

Катастрофический поток мигрантов в Европу не стал следствием угрозы жизни сотням тысяч хлынувших в открывшиеся ворота искателей лучшей жизни. Он стал следствием появившейся возможности попасть в Европу. В корне проблемы лежат не нищета и голод, а полное неумение большинства африканских стран наладить у себя нормальную жизнь.

Значительную часть Африки и без того беспрерывно кормят гуманитарным продовольствием (заметим, с весьма небольшим участием России), но ей это мало помогает. Нефтедоллары, у кого они есть, не только не помогают, но делают жизнь еще хуже. Идеальный пример — Нигерия. Раньше в бедах африканцев обвиняли колониализм. Его нет уже как минимум лет 50. Но Африке все равно что-то беспрерывно мешает.

Мигранты прут в Европу, как гунны в Римскую империю. Те случаи, о которых пишут СМИ, представляют лишь верхушку айсберга. Приблизительно оценить размеры айсберга можно, например, по сводкам Береговой охраны одной только Греции, где только за 18 мая были задержаны 645 человек. Вал мигрантов, обрушившийся на берега Южной Европы, без всяких натяжек можно характеризовать как катастрофу или стихийное бедствие, представляющее реальную угрозу безопасности Евросоюза.

Для судоходства этот африканский исход стал большей опасностью, чем пираты или штормы с ураганами. Судоходство в принципе не имеет права оказывать мигрантам помощь. Танкер с десятками тысяч тонн нефти или газа, с экипажем 15—20 человек принимает на борт сотни мигрантов. Кто они такие, чем больны, каковы их намерения? Как 15—20 человек могут удержать или просто уследить за этими сотнями? Вдруг кто-то закурит на грузовой палубе, или нажмет на кнопку или какой-нибудь клапан, и вот уже беда неминуема. Десятки тысяч тонн горящей и разлившейся нефти — катастрофа для всего Средиземноморья. А спасенные, вместе со спасателями, при этом погибнут.

Нередко мигранты захватывают спасающие их суда и требуют, чтобы они следовали не в тот порт, в который укажут власти. Никто не требует от общества, от обывателей, чтобы они сами защищали себя от бандитов, сами тушили пожары, помогали другим в экстренных случаях или устраняли последствия стихийных бедствий. На это есть специальные службы. А вот от гражданских моряков, от торгового судоходства — требуют именно этого.

Реальный выход только один — морская блокада вкупе со специальными лагерями для беженцев на территории Северной Африки. Подавляющее большинство мигрантов должны вернуть на родину. То есть до потенциальных мигрантов необходимо донести простую вещь — ворота были, но их закрыли.

Чтобы полностью избежать гибели мигрантов в море, надо или полностью перекрыть этот путь, или поставить на него паромы, которые будут грузить и перевозить всех желающих. Но в последнем случае возникает логический вопрос — как быть с Европой и европейцами? Мигранты их просто-напросто погубят.