Владимир Пирожков, президент центра «Кинетика» МИСиС: об оружии будущего и своем сотрудничестве с ОПК

Владимир Пирожков, президент центра «Кинетика» МИСиС: "Мечи на орала перекуем позже".

Исследование "Война будущего" провели специалисты Центра промышленного дизайна и инноваций "Кинетика" МИСиС. Это, бесспорно, новость: в нынешней раскаленной телевизором атмосфере даже сугубо гражданские институции и люди "залипают" на военную тему.

"Огонек": — Что представляет собой ваше исследование?

Владимир Пирожков, дизайнер, президент центра «Кинетика» МИСиС:  — Это объемный том, около 800 страниц. В нем три части. Первая — это анализ глобальной ситуации. Из него следует, что война в какой-то форме весьма возможна и даже близка. Вторая — "анализ анализов", выжимка на несколько страниц о том, какими могут быть потенциальные конфликты. И третья часть — своего рода техзадание, которое мы написали для себя и производителей: что мы должны сделать, чтобы помочь армии и ОПК подготовиться к ситуации. Мы вычленили элементы, которыми нам предстоит заниматься, создавая экипировку солдата будущего — например, системы поражения, жизнеобеспечения, защиты, энергообеспечения, управления. В этих секторах мы работаем и будем работать в ближайшее время совместно с профильными организациями.

— А нужно готовиться?

— В истории бывали случаи, когда мы вступали в конфликты неподготовленными. Есть простое правило: у тех, кто не готов, разрушений, ущерба, человеческих жертв больше, чем у тех, кто готовился. Нас 140 млн человек, и нам себя нужно беречь. Да и других тоже. В мировой практике сегодня считается циничной нормой расчет 1:5, то есть на одного погибшего бойца должно приходиться пять солдат противника. Но и противник тоже так считает. Конечно, лучше 0:0, но это, к сожалению, недостижимый идеал.

— Какой видится война будущего?

— Это будет так называемая сетецентрическая война. Термин введен американцами, имеющими опыт участия в конфликтах последних лет. Отдельные ее признаки мы уже наблюдаем в локальных войнах. "Сетецентрическая война" предполагает создание разветвленной сети хорошо информированных, но географически рассеянных сил. Вот ее главные признаки. Первый: высокоэффективная информационная система, обеспечивающая доступ каждого бойца ко всей необходимой информации. Второй: высокоточное оружие с большой дальностью поражения цели и маневренностью. Третий: высокоэффективная система управления и командования. Четвертый: так называемая интегрированная "сенсорная решетка". Это система быстрого принятия решений и исполнения на основе точной информации по схеме "инфо-решение-стрелок". Причем решения могут приниматься не обязательно в центре управления боем, потому и называется "решетка". В технологическом плане все это предполагает внедрение новых систем управления, слежения, разведки, контроля, компьютерного моделирования.

— Как будут проходить боевые действия?

— Современные войны происходят в основном в городских условиях и затрагивают логистические операции. Это подтверждают конфликты в Ираке, Афганистане, Сирии и других горячих точках. Иначе говоря, война все больше переходит из горизонтальной фазы в вертикальную. Бой может быть даже межэтажным, когда противники располагаются на разных этажах одного здания, как, например, это было в донецком аэропорту. Авиация, танки и артиллерия, разумеется, нужны, но, как и раньше, успех в основном зависит от бойца. Человек — базовый элемент любого конфликта. Отсюда возникает огромное количество различных факторов, влияющих на боевые действия: бетонные или кирпичные стены, стекло, переборки, лестницы, подземные ходы...И соответственно появляются новые системы обнаружения противника — ультразвуковые, инфракрасные, тепловые, ночного видения и так далее.

Появляется новый вид управления боем, так называемые сержанты трех кварталов. На первый план выходят люди, хорошо знающие особенности городской застройки на своем участке боя и способные принимать самостоятельные решения. От каждого солдата и от командира взвода или роты теперь требуется самостоятельность принятия решений, а не слепое выполнение приказов командира полка или дивизии. Поэтому сейчас главный упор должен делаться на подготовке младших командиров.

Важный момент: боевая группа солдат усиливается за счет применения информационно-коммуникационных технологий, то есть создается локальный пункт связи. Все подразделения и все бойцы, участвующие в операции, знают, что делают другие. Это легко сказать, но трудно сделать. В Германии, например, эта проблема решается с помощью бронированной техники. Скажем, десять бойцов всегда на связи с бронетранспортом, который является центральной станцией передачи информации. Но у всех армий разные подходы.

Современная война — это не только боевые действия, но и мощная информационная поддержка армии. Такой поддержки не было, например, в российско-грузинской войне 2008 года, и от этого она выглядит очень противоречиво. Разные эксперты в разных странах по-разному отвечают на вопрос, кто первый начал стрелять. Вот поэтому информационная подготовка приобретает все большее значение.

— Некоторое время назад была принята программа вооружений до 2020 года, на которую было выделено 20 трлн рублей. Это подготовка к войне прошлой или будущей?

— Я комментировать программу не могу, выскажу только субъективное мнение. В первую очередь стояла задача поднять предприятия, которые производят конкретные виды военной техники для Вооруженных сил РФ. Вывести заводы из застойного состояния, в котором они находились. В основе были те образцы техники, которые на заводах производились, и технологии, которые использовались ранее. Но за последние десять лет появились и новый танк Т-14 "Армата", и самолеты пятого поколения Т-50, и костюм солдата "Ратник", и многое другое. Более полутора тысяч предприятий стали "на крыло". И это отразилось на выпуске не только военной, но и гражданской продукции.

— Почему вы, промышленный дизайнер, сделавший карьеру в мировом автопроме, занялись вооружениями?

— Есть вещи, которые мне представляются сегодня более важными для нашей страны. Позже, когда мировая конъюнктура успокоится, перекуем мечи на орала. Тем более что опыт есть. Системы стрелкового вооружения — это лишь часть из того, чем занимается сегодня Центр промышленного дизайна и инноваций "Кинетика".

— Кто вас позвал в оборонную отрасль?

— Один из сотрудников Златоустовского машиностроительного завода пригласил меня посмотреть линейку изделий, которые выпускает это предприятие. Я поехал, познакомился с директором, тогда это был Сергей Лемешевский, мы с ним нашли общий язык. Сейчас он руководит НПО им. Лавочкина. Но мы с ним продолжаем сотрудничать. Златмаш вывел нас на Центральный научно-исследовательский институт точного машиностроения, который входит в госкорпорацию "Ростех". Директор ЦНИИ Точмаш Дмитрий Семизоров познакомил меня с Фондом перспективных исследований (ФПИ), который занимается инновациями в оборонной сфере.

— Вы занимаетесь ракетами, танками?

— Нет. Ракете с ядерной боеголовкой дизайн не нужен. Это изделие разового применения. Есть у нас и космические войска, и прекрасные самолеты, корабли, танки. Там, конечно, много работы для нас. Но есть два базовых элемента войны, с которых имеет смысл начать. Первый — это солдат, он главный. На подготовку солдата, на его экипировку сегодня затрачиваются немалые средства. И второй элемент — боеприпас. Патрон для стрелкового оружия — как ДНК — задает систему всех видов стрелкового оружия и его модификаций.

— У вас главный рабочий инструмент — ноутбук. Между ним и реальным производством оружия должны быть какие-то промежуточные звенья?

— Нам, дизайнерам, надо быть открытыми миру, нужно смотреть, что делается вокруг, анализировать, создавать изделия лучше, чем у других. В этом суть нашей работы. Да, у нас есть специальные задания от научно-исследовательских институтов оборонной отрасли. На основе тех емких исследований, о которых мы с вами сегодня говорим, мы, скорее, создаем функциональные прототипы. Желательно эстетичные, удобные, надежные, произведенные в России. У нас есть необходимые лицензии на создание опытных образцов. Мы делаем все, кроме ствола. Ствол — это закрытая зона, которой занимаются только специалисты, мы туда не ходим. Строим не только прототипы оружия, но и то, о чем я говорил вначале,— прототипы механизмов, 3D-транспорта, способного перемещаться в трех измерениях. Для разработки прототипов, то есть работающих образцов, нужна специальная мощная технологическая база. Мы ее сейчас создаем. Строим в центре Москвы, на территории Национального исследовательского технологического университета МИСиС, между Парком культуры и Ленинским проспектом, подземный Центр прототипирования высокой сложности. Работы близки к завершению. Уже установлены обрабатывающие центры высочайшей точности, проработаны практически все базовые технологические процессы. Это будет опытное производство полного цикла в очень компактном формате.

— Что собой представляет мировой рынок стрелковых вооружений? Есть ли у него запрос на новые виды оружия?

— Рынок колоссальный! Есть боевое оружие, спортивное, различные не стреляющие макеты... Но самое сложное, самое мощное оружие — боевое. Оно должно быть неприхотливым, работать в любой среде, в жару и мороз. Надо, чтобы оно легко перезаряжалось, было безотказным, надежным, не подводило в нужные моменты, когда стоит вопрос "либо ты, либо тебя". Если кратко, есть пять критериев боевого оружия: скорость подготовки к использованию, точность, дальность стрельбы, надежность, дешевизна.

— Вооружение нашей армии отвечает таким критериям?

— Я не конструктор и буду в оценках осторожен. Мне кажется, надо работать над эргономикой наших оружейных систем. Нужно использовать современные материалы, сегодня всюду сталь заменяется пластиком, композитными материалами. Очень важный момент — покрытия металлов. Здесь еще много работы. Дизайна оружия у нас в стране как такового не было. Конструкторы всегда отталкивались лишь от функции. По-своему это оправданно. Но сейчас мы выходим на глобальные рынки, нужно быть лучшими. Нам надо создавать стрелковые комплексы.

— Что значит "стрелковый комплекс"?

— В современных армиях отдельно винтовки или автоматы используются все реже. На смену приходят системы, включающие нашлемные прицельные устройства, мощную оптику, лазерные и тепловизионные приборы, новые системы хранения и транспортировки амуниции. Например, знаменитый автомат Калашникова требует двух рук бойца. А если нужно стрелять одной рукой? Или без рук? Можно, но неудобно. Другой вариант решения такой задачи: на плече солдата закреплен такой "попугай", который стреляет туда, куда человек смотрит. Еще вариант: прицел встроен в очки на шлеме солдата. А если у него есть приспособления, чтобы смотреть за угол? Или сквозь стену? И к этому добавить прибор, различающий своих и чужих? И это все должно быть взаимосвязано, облегчено и просто в использовании. Над такими инновациями мы и работаем.

— Каких именно технологий требуют современные оружейные системы?

— Вот традиционный пистолет с металлическим спусковым крюком. Крючок делают на фрезерном станке с тремя-четырьмя перестановками заготовки плюс сварка. Такой метод значительно повышает стоимость изделия и увеличивает время изготовления. А вот спрессованный из порошка крючок гораздо дешевле. На Западе сейчас применяют очень много пластика. Но у таких технологий есть минус: пластик при сильных морозах крошится, колется. Значит, такое оружие неприменимо в Арктике. А оно там может потребоваться. Если учесть и рассчитать количество мелких деталей в механизме, их потенциальную модульность и взаимозаменяемость, себестоимость изделия можно сократить в разы, если не на порядок!

Западные образцы, например, технологичнее наших в производстве. Но не факт, что лучше. Ведь качество проявляется в конкретных условиях. Одно дело — Европа, другое — Россия. И дороги другие, и бетон, и стекло. Нужны серьезные программы испытаний, улучшения характеристик, инновационные решения. Еще одно перспективное направление: почему бы не печатать патроны прямо в поле перед боем?

— Как это?

— Сегодня существуют 3D-принтеры, которые могут воспроизводить любое изделие любой формы по цифровым файлам. Главное, чтобы были нужные материалы. В мастерской ставится линия принтеров. Нужны металлические трубочки для гильз, пороха, а пули могут быть разными — трассирующими, бронебойными. Вечером командир сделал заказ на два миллиона патронов, утром все готово. И тем самым отменить их логистику вагонами и самолетами за тысячи километров и не возить с собой в обозе.

Или, например, в условиях Арктики, которая может стать одним из театров военных действий, требуется особые покрытия, которые по прочности превосходит сам металл. Обычный пластик при температуре минус 60 градусов превращается в подобие стекла. Значит, нужны специальные композитные добавки. Вместо металлической рукоятки надо ставить керамическую, по структуре напоминающую морскую ракушку рапан, она обладает высокой прочностью при меньшем весе. Сейчас из подобных керамических материалов у нас делают бронежилеты и каски, они считаются лучшими в мире. Это так называемый бионический дизайн.

— Мы подошли к экипировке солдата...

— Так точно. Это еще одно направление нашей работы, экипировка будущего.

— Костюм "Ратник", "зеленые человечки" в Крыму?

— Нет, это был, "предратник". Даже не первое поколение нового костюма солдата. Настоящий "Ратник" уже в войсках, и эта система очень конкурентна в контексте мировых аналогов. В мире сейчас есть шесть или семь подобных систем.

Костюм солдата будущего — это фактически полуроботизированный комплекс. Главная задача, которая перед нами стоит,— сохранение жизни бойца. Вообще, отличие этого комплекса от традиционной формы в том, что в нем увязано несколько систем. В костюме солдата встроены до полусотни различных изделий.

Главная задача — в интеграции усилий множества предприятий в одно комплексное изделие. Каждое предприятие выпускает какое-то свое изделие и при этом постоянно его совершенствует. Причем систему надо упрощать, чем она проще, тем надежнее в реальных боевых условиях. Элементы системы должны быть взаимозаменяемыми, что-то можно поставить из другого комплекта, если это потребуется. И делать это прямо на поле боя.

— Как решается проблема выживания солдата в случае ранения?

— Над этим работа тоже идет. Мы исходим из правила "золотого часа": если раненому оказать помощь в первый час, у него будет 80-процентный шанс на выживание. Во второй час — уже только 15-20 процентов. Следовательно, нужно оказать помощь солдату прямо на поле боя, а потом переводить его на следующий уровень медицинской помощи. Значит, нужны специальные приспособления для транспортировки раненого. Какие именно? Какими должны быть носилки? Как товарищ раненого может его транспортировать, если на обоих по 20 кг экипировки плюс оружие? Ведь в прежних войнах такого не было. Во Вторую мировую медсестра могла вытащить на плащ-палатке раненого бойца с поля боя. Сегодня это уже сложновато. Все это важные вопросы, которые требуют специальных решений. Недавно мы были на учениях в Подмосковье, где как раз эти проблемы отрабатывались.

— Несколько лет назад один из наших известных дизайнеров уже разрабатывал комплект военной формы. Не боитесь повторить печальный опыт?

— Я не комментирую работу коллег по цеху. Думаю, что любой бы профессионально выполнил поставленную перед ним задачу. Возможно, было другое время и были другие цели. Честно говоря, я вообще не хотел бы заниматься войной. Но сегодня надо заботиться о защите и боеспособности наших молодых ребят, которым, возможно, придется принять участие в каком-то из конфликтов. Нужно, чтобы они были уверены в себе. А самое важное, чтобы родные не получали плохих новостей.