Национальный банк Украины своими действиями провоцирует разрушение денежной системы страны
Нацбанк загнал валютный рынок в «тень»
Хотели как лучше, а получилось как всегда. Эта новейшая русская пословица слишком часто оправдывается в Украине. Особенно когда речь идет о реформах, которые проводят хоть и по лучшим мировым образцам, но без учета внутренней специфики.
Ярким примером выступают некоторые преобразования, которые проводит Национальный банк Украины. Большинство адекватных экономистов, в том числе и зарубежных, согласятся, что действия регулятора в целом нужные, правильные и что он в авангарде реформаторов среди органов власти. Но при этом часто НБУ работает грубо, что приводит к большим общественным потерям, создавая прочный грунт для небезуспешной спекуляции для тех, кто стремится к политическим дивидендам.
Намерения против реальности
Недавно Нацбанк объявил о постепенном переходе к режиму инфляционного таргетирования. Теперь регулятор в своей денежно-кредитной политике будет ориентироваться не в валютный курс, который пытался бы удержать на определенном неизменном уровне, а на определенный показатель инфляции — 5% в длительном периоде — и делать все для того, чтобы ежегодный рост уровня цен не слишком от него отклонялся. Что это значит?
Главное, что изменится: экономика больше не будет накапливать годами дисбалансы (после этого происходили очередные обвалы — валютного курса, банковского сектора, ВВП — со всеми последствиями для жизни украинцев). Теперь она будет ежедневно нивелировать упомянутые перекосы с помощью ряда «амортизаторов», основным из которых будет гибкий валютный курс. А Нацбанк будет пытаться сглаживать шоки таким образом, чтобы в среднем за год инфляция была достаточно низкой и не так сильно била по карманам украинцев. Казалось бы, хорошая и нужная реформа. Если бы не несколько «но».
Для введения инфляционного таргетирования нужно отказаться от фиксированного валютного курса и перейти к гибкому. НБУ это постепенно делает. Но здесь возникают две проблемы.
Во-первых, теневая экономика перестает работать в гривне (раньше, во времена курсовой стабильности, работа в национальной денежной единице была довольно распространена среди теневиков), так как валютные колебания с высокой амплитудой приводят к никому не нужным потерям. Происходит постепенная долларизация тени, а Нацбанк как эмитент гривны теряет и без того незначительное влияние на теневой сектор экономики.
Поскольку тень в Украине достаточно масштабная и существует и дальше, она формирует тенденции и ожидания, которые имеют существенное влияние — теперь фактически неконтролируемое — на ключевые макроэкономические показатели, особенно инфляцию, которую будет таргетировать НБУ, и валютный курс, от которого существенно зависит уровень цен при нынешней структуре экономики.
Таким образом, достижению Нацбанком инфляционных целей будут препятствовать не только внешние экономические шоки, которые теперь амортизирует валютный курс, но и внутренние, те, которые происходят из теневого сектора и являются малоконтролируемыми. Будет ли в таком случае политика регулятора эффективной, вопрос риторический.
Во-вторых, поскольку в Украине теневой сектор очень большой по объему (по некоторым оценкам, около половины ВВП) и является общественной нормой, то многие предприятия работает на пределе. Когда в 2009 году реальный ВВП страны упал на 14,8%, некоторые экономисты отметили, что от трети до половины этой цифры, то есть 5-7% официального ВВП, просто перешло в тень. Сейчас ситуация подобная.
Предприниматели, которые работают открыто, в соответствии с законодательством, должны вести расчеты в гривне. Но если работа в национальной валюте приводит к убыткам, то они переместятся в тень и начнут рассчитываться в долларе, чтобы выжить. За 2014-2015 годы реальный внутренний продукт сократился на 15,8%. Какая часть этого сокращения — перевод в тень, масштабы которой, несомненно, выросли?
Отпустив гривну в свободное плавание для перехода к инфляционному таргетированию, НБУ был вынужден ввести ряд ограничений на валютном рынке, чтобы не допустить слишком резкого обвала курса. В нашей экономической системе административные ограничения — единственный действенный механизм удержания гривны от резкого обесценивания в кризисных условиях (можно только догадываться, каким был бы курс доллара, если бы НБУ не ввел никакого). Но, учитывая реалии теневого сектора, этот якобы нужный шаг сейчас вылезает боком.
Черная валюта
Нацбанк радостно рапортует о том, что многолетний отток наличной валюты из финучреждений превратился в приток. Но эти данные не имеют ничего общего с реальной рыночной ситуацией. После того как в сентябре 2014 года НБУ ограничил 3 тыс. грн объем наличной валюты, которую коммерческий банк может в пределах одного операционного дня продавать одному лицу, не прошло и нескольких дней, как сформировался ее полноценный черный рынок в национальном масштабе. Логика проста: ограничения НБУ не устранило потребности теневого сектора экономики в иностранной валюте, поэтому последний вышел в ее поисках на черный рынок, фактически сформировав его своим спросом.
Уже в ноябре того же года объем покупки населением наличной валюты в банках уменьшился втрое: от почти $600 млн до менее чем $200 млн. И это не стало пределом: в первые месяцы 2016-го он уже находится на уровне $39 млн в месяц. Если верить официальным цифрам, то, казалось бы, все в порядке: покупка населением валюты падает, поэтому давление на платежный баланс и на курс гривни ослабляется. Но эти суммы просто вышли из официальной статистики и перекочевали на черный рынок.
Измерить это невозможно, но судите сами: в 2015 году импорт товаров и услуг в Украину в денежном выражении снизился на 33%, номинальный ВВП (ориентир уровня доходов) в долларовом эквиваленте потерял 32%. При этом среднегодовой объем покупки населением наличной валюты в банках обвалился на 91%. Неужели кто-то думает, что теневой сектор экономики, у которого сейчас выросла мотивация работать в иностранной валюте, понес такую потерю доходов? К тому же Тиждень не раз рассказывал о расцвете контрабанды, который произошел недавно.
Очевидно, это потери не теневого сегмента экономики, а официальной статистики. Речь идет о $250-300 млн в месяц, если ориентироваться на показатели валютного рынка 2014 года и учитывать уменьшение деловой активности в 2015-м, а это в пять раз больше, чем нынешние официальные цифры.
Если учитывать обороты рынка до 2013 года включительно, то падение будет в разы большим, но тогда на нем действовали кардинально другие схемы, поэтому сравнение неуместно. Вероятно, это тот порядок сумм, которые теперь ежемесячно проходят через черный рынок наличной валюты. НБУ на них никак не влияет, что может проявиться во время проведения политики инфляционного таргетирования и вообще в поддержании макроэкономической стабилизации (о механизмах надо говорить отдельно).
Понятно, что такие объемы валюты как-то были должны появиться на черном рынке. Сначала был настоящий дефицит иностранных денег. В течение нескольких месяцев, пока черный рынок еще не успел крепко стать на ноги, у банковских касс ежедневно выстраивалась очередь желающих заработать несколько гривен, купив на себя сотню долларов и тут же продав ее меняле, который ждал на улице и давал людям возможность «заработать».
Впоследствии черный рынок начал конкурировать с официальным и предлагать более высокую цену: стоимость доллара на нем была в среднем на 5-10% выше, чем в банках, а в отдельные дни достигала 20% и выше. Результат — большинство людей, которые раньше сдавали валюту в банках, перешли на теневые услуги. Официальная статистика подтверждает: средние объемы продаж населением наличной валюты банкам в прошлом году не превышали $200 млн, что более вдвое меньше, чем в 2014-м. К этому следует добавить валюту из изъятых депозитов (остатки валютных вкладов снижаются до сих пор). Поэтому сейчас иностранных денег для обеспечения потребностей черного рынка уже не хватает.
Да, потоки валюты на входе в черный рынок и на выходе оттуда более или менее уравновесились. Он состоялся, стал зрелым и зажил собственной жизнью. О мощности этого рынка свидетельствует тот факт, что в прошлом году в феврале — марте, когда гривна катилась в пропасть, именно на нем нефтетрейдеры находили объемы валюты, необходимые им для импорта горючего. Порядок масштабов рынка импортного топлива в Украине известен. Если нефтетрейдеры могли удовлетворить на черном рынке собственный спрос на валюту, то можно себе представить, какие объемы на нем вращаются.
Но это не все. Черный рынок не только перекачивает сотни миллионов долларов ежемесячно. Оказывается, он еще и сам является выгодным видом бизнеса. Об этом можно судить по тому, сколько в Украине стало много валютообменников, теневых и не очень. По крайней мере, в Киеве на каждый старый появился один или даже два новых. Есть случаи, когда пункт обмена занял помещение, где раньше работало целое отделение одного из обанкротившихся банков.
Пожалуй, не стоит объяснять, откуда эта точка берет деньги на оплату хотя бы аренды (и это при небольшой марже — разнице между курсами на покупку и продажу). Можно с высокой вероятностью предположить, что бурное развитие новой «отрасли» экономики не оставило равнодушными тех, кто привык и умеет «крышевать» любые теневые виды бизнеса, и создал для них непреодолимый соблазн «помочь» новоявленным предпринимателям. Отсюда дополнительные факторы тенизации, коррупции и тому подобное. О них ли мечтал Нацбанк, когда менял принципы и делал их прозрачными?
Сейчас черный рынок перешел в новую фазу развития. Он стал настолько самодостаточным, что вплотную приблизил уровень цен спроса и предложения к банковским. Возможно, менялы ожидают некоторого снижения курса доллара, поэтому примерно с середины февраля разница между их ценами и официальными не превышает нескольких десятков копеек.
Но сомнительно, чтобы они отреагировали на то, что НБУ поднял для банков лимит продажи валюты одному лицу за один день с 3 тыс. грн до 6 тыс. грн. Это мероприятие будет иметь очень ограниченное влияние, ведь большую часть наличного оборота валюты в стране менялы взяли на себя. И это совсем не 50% всего оборота, как оценивают некоторые эксперты, а заметно больше. Клиентура сформирована, и пока она не имеет экономических предпосылок выходить из тени на свет.
Функционирование наличного валютного рынка в течение последних полутора лет показывает, как добрые намерения, к которым, безусловно, относится введение инфляционного таргетирования в Украине, сталкиваясь с нашими реалиями, формируют такую цепочку действий и событий, которая в конце концов выстилает этими же намерениями дорогу в ад. В лучшем случае путь в никуда, подальше от настоящего развития экономики и преодоления проблем страны.
Фундамент украинской тени
В этом контексте для государства крайне важно прислушиваться к теневому сектору и попытаться понять, почему так происходит и что можно сделать, чтобы легче и лучше жилось всем. Наши органы власти сохраняют советскую традицию трактовать как преступника каждого, кто делает что-то вопреки государству, с единственной лишь разницей: во времена Союза за преступление сажали, а теперь требуют взятки. Такой подход можно усмотреть и в действиях нынешнего руководства ГФСУ, и других чиновников. Он совершенно неправильный, контрпродуктивный и антиреформаторский. Особенно если учесть причины существования теневой экономики в Украине. А их только две — по крайней мере, ключевых.
Первая — недоверие к власти. В течение десятилетий, если не столетий, украинцы считали ее (которая была в тот или иной исторический момент) чужой, а часто враждебной. Во времена независимости это обстоятельство усилилось фактом, что государство очень некачественно выполняло свои функции, а деньги налогоплательщиков исчезали в общеизвестных направлениях. Как при таких обстоятельствах украинец может выйти из тени и начать добровольно платить налоги? Зачем ему это? К сожалению, такое отношение к государству и власти — укоренившееся. И, надо заметить, власть (нынешняя тоже!) не делает ничего, чтобы его изменить.
Чтобы мнимая, иллюзорная, которая, возможно, когда-нибудь станет реальной, власть превратилась в свою для украинцев и возобновила их доверие к себе и к государственным институтам в целом, нужно побороть коррупцию (чтобы контакты граждан с госорганами не заканчивались лишь взятками), начать делать что-то для людей (дороги, эффективные образование и медицина и т.д., действенные реформы) и по их требованию (например, наказывать виновных в преступлениях). Человек должен заслужить доверие поступками. То же касается и государства, от которого сегодня очень трудно дождаться настоящих поступков в названных направлениях. Собственно, их и не будет, пока частные интересы превалируют в политике, как и доверия населения к государству.
Вторая причина, возможно, весомее, чем первая. Речь идет о низких эффективности и структурном качестве предпринимательства в Украине. По данным Госстата, в 2014 году из почти 1,6 млн зарегистрированных физических лиц-предпринимателей 56% работало в торговле (ремонте). Люди хотели стать инженерами, а занимаются торговлей на базаре от безысходности, а не от хорошей жизни.
И работают в тени и не платят налогов не от скупости, а потому что иначе не выживут: физически, не в бизнесовой плоскости. Занимаясь предпринимательством в других (кроме торговли) областях, они не имеют достаточно опыта, профессиональных знаний и управленческих навыков, чтобы обеспечить такую эффективность бизнеса, которая давала бы возможность работать прозрачно (имеется в виду — в общем, что, однако, не исключает ярких исключений) . К тому же всюду надо платить взятки ...
В таких условиях многие реформаторские инициативы правительства просто не действуют (например, даже после снижения ЕСВ те, кто не платил заработки прозрачно, потому что не было из чего, вот их и не платят), и даже воспринимаются в среде предпринимателей как откровенный «наезд» и попытка государства залезть в их без того неглубокие карманы.
Вот почему малые и средние бизнесмены стали социально-экономической базой обеих революций и инициаторами налогового Майдана во времена Януковича. Они просто болезненно реагировали на притеснения государства, а отступать им некуда, потому что альтернативы нет.
Экономические преследования не только не устраняют эту проблему, но и обостряют ее, что в итоге приводит к неконтролируемым последствиям. Преодолевать ее нужно совсем по-другому. В лучшем случае в стране должна появиться культивация предпринимательства на государственном уровне: от образования, начиная со школы и заканчивая курсами эффективного управления, до содействия основанию и ведению бизнеса с помощью целевых государственных программ (но в любом случае без выдачи денег, иначе будем иметь новый источник коррупции) и создания предпринимательских платформ, на которых открыть собственное дело будет значительно легче.
В худшем случае государство просто должно способствовать созданию рабочих мест. Потому что тогда украинцы получат альтернативу — рабочее место с нормальной оплатой и не цепляться зубами за низкопроизводительную предпринимательскую деятельность. Люди должны иметь выбор, потому что, когда его нет, они ориентированы на выживание, а не на развитие. В таких условиях государство превращается в оппонента, а его трансформационные инициативы воспринимаются враждебно.
Пока власть не найдет инструментарий, который устранит обе названные причины, предприниматели, в большинстве своем имея низкую производительность труда и нулевой уровень доверия к государству, физически и психологически не смогут работать прозрачно. Масштаб теневого сектора будет огромен. В таком случае реформирование экономики похоже на попытки перевернуть верхушку айсберга: только ухватишься за нее и начнешь склонять к воде, как сразу из глубины вынырнут скрытые 90% объема и, делая задачу непосильной, собственным весом восстановят первоначальную позицию.
Последствия этого на самом деле плачевны. Реформы хоть и продолжаются, но неучтение внутренней специфики при их проведении делает результат значительно хуже, чем ожидалось, а эффективность принятых мер достигается далеко за пределами запланированных графиков. При все этомявное большинство проведенных преобразований имеет общее побочное следствие — резкий рост социального недовольства, на котором умело спекулируют политики-популисты. Чтобы такого не было, истинные реформаторы должны глубже изучать внутреннюю специфику и, осуществляя преобразования, учитывать ее. Тогда популисты не будут иметь никакого шанса, а население в целом поддержит изменения, ведь увидит реальный результат, а не только собственное терпение.