Канцлер ФРГ теряет рычаги управления
В зоне пониженного влияния
Германия уже год — после выборов в Бундестаг 24 сентября 2017 года — не может выбраться из полосы правительственных кризисов. Последний штрих — кадровые скандалы: канцлеру, как выясняется, не дают ни снять нежелательных, ни провести на ключевые посты нужных людей. Что это значит, понятно не только экспертам, но и обывателю.
Сегодня, похоже, и сама Ангела Меркель уже не исключает для себя варианта досрочной отставки. Самая популярная (по-прежнему) женщина-политик ФРГ явно не управляет ни правительством, ни ситуацией, ни даже партией «Христианско-демократический союз» (ХДС), в которой является председателем.
Последнее стало ясно 25 сентября, когда парламентская фракция ее партии отказалась выбрать на пост лидера фракции ее человека. Речь о Фолькере Каудере, который все 13 лет канцлерства Меркель гарантировал выполнение депутатами всех требований главы правительства. Важная деталь: он унаследовал этот пост у самой Меркель в 2005-м, когда она стала канцлером.
Самый мрачный день
«Он был погонщиком депутатов от ХДС» — так комментирует решение депутатов прокатить Каудера политолог Габор Штайнгарт, назвавший 25 сентября «самым мрачным в череде мрачных дней Ангелы Меркель». Политолог подводит к сути «дворцового переворота»: «Меркель была его (Каудера.— «О») хозяином, его командиром, хотя Конституция предусматривает противоположное: это депутаты через лидера фракции должны контролировать и направлять деятельность правительства — у нас же парламентская республика». Центральный вопрос соответственно звучит так: как изменит вес канцлера новая ситуация? Если время беспрекословного подчинения прошло, причем даже в своем лагере, сможет ли она проводить решения через парламент?
«Мятеж против Меркель», «раскол», «фракция ускользает из рук канцлера» — в комментариях, анонимных и под запись, депутаты не стесняются в выражениях. Аналитики идут дальше: заговорили о том, что скоро Меркель, вполне возможно, поставит в Бундестаге вопрос о доверии к правительству или предложит съезду партии (ХДС) подумать о выборах нового председателя, в которых сама она участвовать больше не будет. Это, считают эксперты, будет означать конец канцлера, но автоматически повысит рейтинг партии и поможет ХДС (уже без Меркель) победить на выборах, очередных или досрочных.
Столь весомые выводы посыпались не только потому, что фигура Фолькера Каудера на посту лидера фракции бессменно правящей партии была эффективной (хотя таковой она, безусловно, была: ФРГ — парламентская республика и Каудер, умелый оратор и аппаратчик, обеспечивал в Бундестаге поддержку важных инициатив канцлера, что называется, без шума и пыли).
Однако еще более важно демонстративное значение акции: свои депутаты (товарищи по партии) прокатили кандидата от Меркель в тот момент, когда ей очень нужна их поддержка. В партии много говорят о том, что, мол, все нормально: так устроена демократия. Но для тех, кто понимает, это знак, что большинства в собственном лагере у Меркель больше нет: число недовольных тем, как далеко канцлер отступила от консервативных установок ХДС (атомная энергетика, однополые браки, всеобщая воинская повинность, минимальный размер оплаты труда и, конечно же, политика в отношении беженцев), стало критическим. Важно не то, что на смену Каудера (он набрал 112 голосов) заступит один из его 11 замов, малоизвестный политик Ральф Бринкхаус (он получил 125).
Важно, что политика ХДС будет теперь определяться не Ангелой Меркель, а большинством — в партии и во фракции. Революций, наверное, ждать не стоит, но процесс демонтажа начался. Так выглядит первый набор выводов из дворцового переворота по-немецки.
Напомним: произошло это ровно через год после того, как в Германии прошли выборы, на которых каждый третий избиратель поддержал блок христианских партий (ХДС/ХСС), а каждый пятый — социал-демократов (СДПГ). Арифметически это позволяло создать коалиционное правительство во главе с Меркель. Но «счет» озадачил: две самые большие партии ФРГ показали едва ли не самые низкие результаты в послевоенной истории. Это говорило о том, что опыт их совместного управления разочаровывает.
«Меркель должна уйти»
Через год после выборов и через полгода после начала работы правительства 47 процентов немцев считают, что пора проводить досрочные выборы. 56 выступают за уход Ангелы Меркель с поста канцлера. И лишь 24 процента хотели бы вновь видеть ее во главе кабинета. Это данные соцопроса Insa для газеты Bild, но они не единственные: все опросы, а они проводятся почти ежедневно дюжиной институтов, говорят о стабильном и быстром падении популярности Меркель, а также партий, входящих в ее кабинет,— ХДС/ХСС и СДПГ.
«Юбилейные» оценки прессы под стать настроениям избирателей. «Сборищем клоунов» назвал правительство Меркель колумнист журнала Spiegel Якоб Аугштайн (он, как считается, левых взглядов). «Меркель ведет страну от кризиса к кризису»,— утверждает правая Huffingtonpost. «Неужто Меркель не видит всей глубины кризиса, в который она завела страну?!» — риторически вопрошает комментатор телерадиосети ARD (она и вовсе считается проправительственной).
В комментарии на ARD прозвучал и новый крамольный тезис: «Меркель увела Христианский союз из центра влево (ближе к СДПГ) и тем самым вынудила консервативный электорат ХДС поддерживать "Альтернативу для Германии"» (АдГ)». Лидер АдГ Йорг Мойтен с явным удовольствием заметил на днях: «Чем дольше это правительство у власти, тем сильнее становимся мы».
Социологи подтверждают, что АдГ привлекает народ лишь одним своим требованием: «Меркель должна уйти». Других конструктивных предложений у АдГ нет. Но, похоже, их и не надо: национал-популистская партия год назад взяла 12,5 процента голосов, создала самую крупную оппозиционную фракцию в Бундестаге и ведет себя крайне напористо и провокативно. И это работает — если бы выборы были завтра, за АдГ проголосовали бы в среднем по стране 18 процентов, а на востоке (там, где была ГДР) — от 25 до 50.
По мнению всех экспертов, только этот рост популярности АдГ и удерживает правящие партии от проведения новых выборов. Если такие выборы состоятся, то АдГ может опередить социал-демократов (за них вроде бы тоже готовы голосовать около 18 процентов) и создать вторую по численности фракцию в Бундестаге. Вступать с нею в коалицию никто не готов (пока), но какое-либо решение без согласия этой партии принять станет невозможно. Тем более что остальные, в том числе правящие, партии с огромным трудом находят общий язык.
Достаточно напомнить: неспособность договариваться и садомазохистская готовность доводить разногласия до кипения уже трижды за полгода ставили страну на грань правительственного кризиса. Доходило и до «войны ультиматумов»: СДПГ грозила разорвать коалицию, если ХСС и дальше будет ультимативно настаивать на принятии нужных ему законов в ущерб законам, предлагаемым социал-демократами.
Основной темой шумных, но бесцельных споров внутри коалиции остаются беженцы с Ближнего Востока и из Африки. В апреле между Меркель и главой МВД Хорстом Зеехофером (он также глава Христианского социального союза в Баварии — ключевого союзника ХДС Меркель.— «О») вспыхнули (и уже не в первый раз) чисто схоластические споры о месте ислама в Германии. Зеехофер уверен, что ислам — нечто чуждое, так как «Германия сформировалась в христианских традициях, которые включают в себя и символику, и христианские праздники, и запрет на работу в воскресенье». Меркель же подходит практически: мусульмане в ФРГ есть, а раз так, то есть и их религия — ислам.
Следом, в мае, Зеехофер счел нужным вернуться к старому спору о праве на воссоединение семей для тех беженцев, которым лишь временно разрешено оставаться в стране. В принципе, этот вопрос был согласован еще до создания правящей коалиции, поэтому требования изменить подход к нему означали конец правительства.
Наконец, в июне-июле тот же Зеехофер, глава МВД, ультимативно пригрозил разрывом коалиции, если канцлер не поддержит его требование в одностороннем порядке запретить въезд в ФРГ тем беженцам, чьи просьбы об убежище уже рассматриваются в других странах. В общем его требование соответствовало правилам ЕС. Но Меркель не менее логично настаивала на общеевропейском решении вопроса. Спор был абсолютно теоретическим, поскольку на практике ни то, ни другое решение не может быть выполнено. В августе Зеехофер сам в этом убедился, пообщавшись с лидерами Австрии и Италии. Все понимают: в преддверии земельных выборов в Баварии (14 октября), на которых его партию теснит АдГ, лидеру ХСС важно одно — показать значимость и способность влиять на события.
Прецедент Маасена
Эта оценка полностью применима и к последнему (на момент сдачи номера) правительственному кризису, который войдет в историю как «дело Маасена». Напомню: Ханс-Георг Маасен, руководитель одной из секретных служб ФРГ, также поплатился за высказывание своего мнения. О его деле вроде бы много сказано, но, рискуя повториться, отмечу детали, которые важны именно в контексте кризиса власти в Германии.
Началось все 26 августа. В 3 часа ночи в городе Хемнице (в Саксонии, на востоке ФРГ) после городского праздника в ходе словесной перепалки возле банкомата погиб местный житель 35 лет. Подозреваемый в нанесении ему ножевых ранений беженец был задержан полицией. А через несколько часов оповещенные по соцсетям 800 радикалов (неонацисты, националисты) собрались в центре города и под ксенофобские и антиправительственные лозунги вступили в столкновения с полицией.
На следующий день на улицы Хемница вышли до 6 тысяч правых, местных и экстренно съехавшихся со всей страны. Они швыряли бутылки, петарды и камни в полицейских и телевизионщиков, орали: «Иностранцы, вон!», требовали «убивать по иностранцу за каждого убитого немца». Все это — под неонацистские речовки и известные жесты, которые в ФРГ наказуемы.
События были растиражированы тысячами смартфонов, но на брифинге по горячим следам Штефан Зайберт, пресс-секретарь Меркель, по какой-то причине выделил лишь эпизод (19 секунд), где несколько саксонцев (это ясно по их произношению) сначала орут на двух черноволосых парней, а потом пытаются их преследовать. Зайберт заявил: «Мы не допустим охоты на людей и других проявлений агрессии и ненависти на наших улицах». Чуть позже и тоже со ссылкой на эту видеозапись те же слова произнесла и Ангела Меркель. Чтобы понять реакцию власти на эти кадры, нужно вспомнить: СМИ, и не только немецкие, уже утром 27 августа заговорили о погромах в Германии, МИД Швейцарии предостерег своих граждан от поездок на восток ФРГ, а британская Guardian написала: «Видя подобное в Германии, понимаешь, что нацистское прошлое там крепко укоренилось». Удара больнее по имиджу Меркель придумать трудно.
В руководстве Саксонии тоже отреагировали. Премьер-министр земли Михаэль Кречмер (ХДС) осудил произошедшее, но называть «охотой» и «погромами» отказался. Отчиталась и прокуратура: данных об охоте и погромах нет, а видеозапись, на которую все ссылаются, нельзя толковать расширительно.
Все бы так и ушло в песок (каждый сказал свое, а те, кому нужно, услышали), но через три дня в интервью Bild глава Ведомства по защите Конституции (BfV — спецслужба внутреннего назначения в ФРГ, подчиняется главе МВД) Ханс-Георг Маасен заявил, что доказательств «охоты на иностранцев» нет и вообще не исключено, что видеозапись (те самые 19 секунд) является дезинформацией, цель которой отвлечь от убийства. Иначе говоря, Маасен предположил: запись размещена в Сети левыми, чтобы переключить возмущение общественности с «беженцев-убийц» на правых радикалов. Предположение возникло из-за того, что видеокадры были сняты участницей демонстрации правых, но размещены в интернете неизвестной левой группировкой. Маасен имел в виду одно: не надо спешить с выводами, давайте разберемся.
Интервью, однако, вызвало резкую отповедь левых, которые восприняли слова Маасена как попытку выгородить правых. Маасена однозначно поддержал его начальник (глава МВД Хорст Зеехофер). В СМИ развернулись бурные споры о том, как классифицировать эти видеокадры. Можно называть это погромами и охотой или все-таки еще нет? Да и вообще, что такое охота на людей? Короче, в медиа разгорелся спор о смысле и значении слов, поэтому циники назвали скандал «семантическим».
А вот среди политиков развернулась дискуссия на другую тему. Имел ли право чиновник Маасен оспаривать сказанное канцлером? Более того, отрицать наличие правой опасности, что фактически ставит в один строй с политиками АдГ, считающими, что правые в Хемнице действовали правильно и патриотично.
В общем, левые (СДПГ) потребовали снять Маасена с поста главы BfV за недооценку правой опасности и пригрозили разрывом коалиции, если тот останется. В ХДС единого мнения не сложилось, но Зеехофер (ХСС) однозначно заявил, что расставаться с Маасеном не будет, поскольку тот очень ценный специалист. Это тоже было выпадом Зеехофера против Меркель: глава МВД дал всем понять, что считает мнение Маасена более квалифицированным, чем мнение Меркель.
Но буквально через неделю Зеехофер под давлением СДПГ и СМИ уступил критикам. Он снял Маасена с поста главы BfV и тут же…повысил его и в должности, и в зарплате. Лидеры СДПГ опешили, но согласились, поскольку всерьез уходить из правительства и власти, похоже, все-таки не хотят. «Мы добились своего: Маасен убран с этого поста»,— заявил генсек СДПГ. А народ воспринял все это как издевку: оклад вроде как провинившемуся Маасену увеличен на 3 тысячи евро в месяц. А эта прибавка существенно выше средней зарплаты в стране. Протесты оказались столь резкими и шумными, что лидер СДПГ Андреа Налес ультимативно потребовала нового пересмотра решения по Маасену. 22 сентября Зеехофер пошел навстречу. Он отменил прибавку жалования Маасену, но оставил его в МВД и сделал своим советником.
Ангела Меркель публично принесла извинения по поводу произошедшего, признала, что правительство, увлекшись межпартийными разборками, оторвалось от народа, и призвала членов правительства перейти к действительно важным делам.
Вот только все сомневаются в том, что такое реально: через две недели в Баварии выборы в ландтаг (земельный парламент), исход которых в значительной мере определит дальнейшую судьбу всех действующих партий и лиц: ХСС, Зеехофера, СДПГ, АдГ. А главное — самой Ангелы Меркель, уход которой в Германии, кажется, никого уже не удивит.
***
Досье: Ведомство на страже
Скандал с Маасеном большинство немецких экспертов считает надуманным. Но это хороший повод присмотреться к тому, что такое Федеральное ведомство по охране Конституции (BfV). Если верить опросам, в стране это понимает не каждый.
BfV создано по требованию американских оккупационных властей в 1950 году, чтобы контролировать крайне правых (нацистов) и крайне левых (коммунистов), а кроме того, бороться со шпионажем и саботажем. Постепенно к задачам добавилась борьба с религиозными фанатиками (включая исламистов, разные секты и сайентологов), а также с компьютерным шпионажем. BfV, в котором сейчас свыше 3 тысяч сотрудников, состоит из центрального аппарата (он в пригороде Кёльна), восьми профильных управлений и 16 региональных ведомств (по числу федеральных земель). Все они как-то бюрократически связаны друг с другом, но действуют автономно и подчиняются министрам внутренних дел земель. Не раз звучало мнение, что такая конструкция является серьезной помехой в работе всех структур МВД, поскольку сотрудники в одном регионе понятия не имеют, что делается в другом или в центре. Из-за этого нередко люди, находящиеся под надзором в одном регионе, без проблем действовали в другом. Самый известный пример — исламист, совершивший «автобусный теракт» в Берлине в 2016 году.
Чтобы у немцев в 1950 году не возникло ощущения, что BfV — наследник всесильного и безжалостного гестапо, сотрудники ведомства не получили права стрелять, арестовывать, допрашивать, вести следствие и т.д. Все это дело полиции. Она должна вступить в дело, если BfV сообщит, что кто-то доказуемо готов совершить нечто опасное для существующей в ФРГ системы. Задача BfV — своевременное выявление тех, кто может стать опасен. Без преувеличения можно говорить, что BfV — это система политического сыска.
Сотрудники BfV наблюдают за партиями и группировками, которые признаны подозрительными. Так, наблюдение идет за членами коммунистического крыла парламентской «Левой партии», за молодежными националистическими группировками, чья популярность растет в Европе. Установлен надзор за некоторыми молодежными отделениями АдГ, а сейчас обсуждается предложение взять под надзор и всю АдГ.
Сотрудники BfV прочесывают все издания, интернет, различные политически окрашенные тусовки и вообще всё, что сочтут нужным. BfV не имеет ограничений в выборе средств наблюдения и является в полном смысле слова секретной службой. По Конституции ее вроде бы могут контролировать члены особой парламентской комиссии. Но реально это возможно лишь в том случае, если само BfV не возражает.
Многие эксперты, однако, выступают за его полное реформирование. Имеется в виду прежде всего отказ от децентрализованной структуры, борьба с бюрократизмом (бумажная волокита парализует всю оперативную работу полиции и BfV) и увеличение персонала как минимум вдвое до 2021 года. Когда Зеехофер говорил, что Маасен хороший профессионал, то имел в виду его административные способности, необходимые для реформирования ведомства.