Германия вступает в мировую экономическую войну

Германии надо развивать производство, чтобы не отстать от Китая и США

Министр экономики ФРГ представил "Национальную индустриальную стратегию 2030" и меры противодействия китайской экспансии. Критики усмотрели в этом методы плановой экономики.

Мы живем в эпоху "стремительного ускорения инноваций", США, страны Азии и Европы конкурируют друг с другом за глобальное экономическое лидерство, причем не всегда добросовестными рыночными методами, и складывается впечатление, что европейцы "сдают позиции". Поэтому для "сохранения и дальнейшего повышения того огромного благосостояния", которое немцы накопили за 70 лет, Германии нужна национальная индустриальная стратегия, которая стала бы частью промышленной стратегии всего Евросоюза.

Государственные инвестиции и национальные чемпионы

Таков был основной посыл речи, с которой министр экономики и энергетики ФРГ Петер Альтмайер (Peter Altmaier) выступил 5 февраля в Берлине, объясняя, почему он решил разработать рассчитанную на ближайшее десятилетие "Национальную индустриальную стратегию 2030".

Среди ключевых элементов этой стратегии: создание государственного инвестиционного фонда, который позволил бы правительству на определенное время приобретать доли в предприятиях с целью защитить их от нежелательных поглощений, а также целенаправленное формирование "национальных или европейских чемпионов" - крупных частных компаний, обладающих той критической массой, которая необходима, чтобы успешно противостоять на мировом рынке концернам из Китая, находящимся в руках государства или пользующимся его всемерной поддержкой, или интернет-гигантам из США.

То, что Альтмайер предложит такие меры, было известно еще до его выступления и официальной публикации текста стратегии. Поэтому целый ряд экспертов и СМИ уже высказались по этому поводу, причем некоторые - весьма резко. Так, в консервативной газете Frankfurter Allgemeine Zeitung в комментарии под заголовком "Защита от Китая" можно было прочесть: "Немцы боятся Китая. Это наводит федеральное правительство на глупые мысли".

В свою очередь, член Совета экономических экспертов при правительстве ФРГ (так называемого "Совета мудрецов") Ларс Фельд (Lars Feld) заявил, что считает саму идею заняться государственной индустриальной политикой "полностью ошибочной". По его словам, трудно представить себе что-то более пугающее, чем намечающуюся смесь "господдержки, субсидий и регулирования".

Петер Альтмайер в своей речи "сердечно поблагодарил" всех, кто сразу же включился в дискуссию о предлагаемой им индустриальной стратегии, поскольку "это именно то, что сейчас нужно": экономическая политика должна оказаться в центре общественной дискуссии. Германия в последнее время много внимания уделяла экологии, социальной политике, образованию, теперь, по мнению министра, следует сосредоточиться на экономике. Необходимо ответить на вопрос: "Почему в некоторых сферах мы не среди лидеров?".

Как бы отвечая всем тем критикам, которые обвинили его в навязывании Германии методов плановой экономики, Петер Альтмайер в ходе своей речи несколько раз подчеркивал, что является убежденным сторонником социальной рыночной экономики и частной собственности, и неоднократно ссылался на Людвига Эрхарда (Ludwig Erhard), "отца" послевоенного экономического чуда в ФРГ.

Немецкий бизнес требует дать отпор Китаю

Кроме того, он цитировал культового американского предпринимателя Илона Маска, а также ненавистного всем немецким левым бывшего министра финансов ФРГ и премьер-министра Баварии Франца Йозефа Штрауса (Franz Josef Strauß), который в свое время, в частности, содействовал созданию одного из самых успешных "европейских чемпионов" - самолетостроительной компании Airbus.

Все эти ссылки были недвусмысленными сигналами представителям консервативных и либеральных кругов в немецком обществе и должны были убедить их в том, что автор "национальной индустриальной стратегии" вовсе не собирается идти по пути социалистического огосударствления экономики.

Впрочем, можно исходить из того, что инициатива Альтмайера, направленная главным образом против экспансии Китая, встретит достаточно широкое понимание в деловых кругах Германии. Ведь менее месяца назад головная организация германского бизнеса, Федеральное объединение немецкой промышленности (BDI), опубликовала программный документ о взаимоотношениях с КНР. По сути дела это призыв к властям Германии и Евросоюза дать отпор настойчивому стремлению Пекина распространить глобальное влияние китайской модели госкапитализма, целенаправленно используя при этом в своих интересах возможности западной либеральной рыночной экономики.

Повышение роли промышленности в Германии и Евросоюзе

Этот документ содержит 54 адресованных Берлину и Брюсселю требования, выполнение которых сделает, по мнению BDI, немецкий и европейский бизнес более конкурентоспособными. Многие из этих требований перекликаются или совпадают с предложениями представленной Петером Альтмайером "Национальной индустриальной стратегии 2030".

Она, в частности, предполагает улучшение рамочных условий для ведения предпринимательской деятельности в Германии (доступная энергия, конкурентоспособные налоги, стабильные размеры социальных отчислений), поддержку средних по размеру предприятий обрабатывающей промышленности, более эффективное противодействие демпингу, реформу антимонопольного законодательства с целью облегчить формирование европейских чемпионов, способных противостоять конкурентам из Китая и США, а также отказ от протекционизма и содействие свободной торговле.

В стратегии перечисляются 10 сфер промышленного производства, в которых Германия по-прежнему входит в группу мировых лидеров. Это металлургия (сталь, медь и алюминий), химия, машиностроение и производство промышленного оборудования, автомобилестроение, оптическая промышленность, медицинская техника, "зеленые" технологии, военная техника, аэрокосмическая отрасль и производство с помощью 3D-принтеров.

В то же время документ напоминает, в каких сферах ФРГ и ЕС утратили былые позиции, например, бытовая электроника, телекоммуникационное оборудование, компьютеры, интернет, углеродное волокно. Теперь велика опасность отстать, в частности, в области искусственного интеллекта (а это, по словам Альтмайера, крупнейшая базовая инновация со времен изобретения паровой машины, "которая все изменит"), биотехнологии, нанотехнологии.

Представленный 5 февраля в Берлине 12-страничный документ не содержит списка конкретных мер, он только намечает направления работы и стратегические цели. Одна из ключевых задач: повысить в Германии долю обрабатывающей промышленности в создании валовой добавленной стоимости с нынешних 23% до 25%.

Одновременно ставится задача к 2030 году добиться в целом по ЕС этого показателя на отметке 20%, что будет весьма нелегко, поскольку "во многих странах процесс деиндустриализации идет еще полным ходом", говорится в документе.

Автор: Андрей Гурков

https://p.dw.com/p/3CltV

***

Комментарий. Берлин готовится радикально изменить свою экономическую политику

Германия вступает в мировую экономическую войну. Так некоторые западные издания оценили презентацию «Стратегии развития национальной промышленности до 2030 года», которую представил во вторник, 5 февраля, федеральный министр экономики и энергетики Германии Петер Альтмайер.

Это пока декларация о намерениях, плотью и кровью она еще будет обрастать. Однако даже на этом уровне стратегия вызывает много вопросов, причем, не только в сфере геоэкономики, но и геополитики.

Глобальное экономическое равновесие сил пришло в движение, а мировой рынок находится в процессе быстрых и глубоких изменений, дает оценку происходящим процессам министр. Наблюдается рост государственного вмешательства и отказ от многосторонних соглашений. Германия не может остаться в стороне. И потому, по мнению Альтмайера, ответом на новые вызовы должен стать принцип «оправданного вмешательства» государства в национальную экономику. В первую очередь, речь идет о переосмыслении промышленной политики Берлина, поскольку немецкая промышленность является сегодня главным «оружием» Германии. Ключевыми отраслями в данном случает называются сталелитейная, медная и алюминиевая промышленность; химическая; машиностроительная; автомобильная; оптическая; медицинского оборудования; зеленых технологий; оборонная промышленность; аэрокосмическая и объемная цифровая печать. «Нашей целью должно быть укрепление промышленной конкурентоспособности Европы в целом», замечает немецкий министр, а процесс деиндустриализации во многих странах Европейского союза постепенно замедлен и обращен вспять.

Федеральное правительство на основе национальной стратегии будет поддерживать быструю разработку и принятие европейской промышленной стратегии, предлагая другим странам-членам ЕС принять активное участие в обсуждении этих вопросов. Однако, судя по всему, главным адресатом этого посыла является Париж, с которым Берлин намерен проводить тесную интеграцию в рамках Ахенского договора, подписанного недавно немецким канцлером Ангелой Меркель и французским президентом Эммануэлем Макроном. Германия делает ставку на создание «европейских чемпионов» — крупных корпораций, способных «конкурировать с Китаем и США». И нынешние нормативные европейские рамки начинают сковывать Берлин и Париж. Обе столицы выразили на днях большое разочарование запретом регулятора на слияние французского концерна Alstom и немецкого Siemens в секторе производства железнодорожного оборудования. Что интересно, «серьезной ошибкой» это решение Брюсселя назвал Манфред Вебер, который сегодня является одним из наиболее возможных сменщиков Жан-Клода Юнкера на посту председателя Европейской комиссии. При этом Вебер считает необходимым в перспективе изменить законы Евросоюза о конкуренции.

Такие серьезные геоэкономические изменения не могут не отразиться на геополитике. Германия открыто говорит о том, что намерена противостоять двум «экономическим бегемотам» — США и Китаю. На азиатском направлении это означает сближение Берлина и Токио. Вряд ли случайностью можно назвать то, что во время презентации Альтмайером «Стратегии развития национальной промышленности до 2030 года» в Японию наносила визит Меркель, которой там оказали царский прием — канцлеру дала аудиенцию императорская семья, что является большой и редкой честью для посещающих страну иностранных политиков. Как сообщают японские издания, помимо обсуждения экономических вопросов Меркель и премьер-министр Японии Синдзо Абэ «приблизились к соглашению о заключении пакта об обмене конфиденциальной информацией по вопросам безопасности, что будет стимулировать сотрудничество в области обороны». Они также договорились о совместной работе по содействию миру и безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе, Африке и Западных Балканах. Немецкие издания отмечают в свою очередь, что хотя оба лидера на совместной пресс-конференции не упоминали США, «торговая война» Вашингтона угрожает в одинаковой степени Японии и Германии как странам-экспортерам. Впрочем, Меркель отпустила колкий намек в адрес американского президента Дональда Трампа, призвав мир не быть «наивным» в отношении КНДР. Это первое.

Второе связано с Центральной и Восточной Европой. Новая немецкая промышленная политика, которую они планируют распространить на весь Европейский союз, ставит вопросы о том, какая судьба ждет государства на восток от Одера. Несмотря на большой товарооборот, до сих пор трудно понять, какова суть экономических отношений между Германией и странами Центральной и Восточной Европой. Статические данные демонстрируют удивительные вещи. Так, если польские институты показывает профицит по отношению к Германии на уровне 9 миллиардов евро, то немецкие — профицит по отношению к Польше на уровне 8 миллиардов евро. Неизвестно, в какой степени предприятия Центральной и Восточной Европы уникальны, а в какой заменяемы для германской промышленности. Наконец, как замечает польский экономист Конрад Поплавский, «немецкие элиты не рассматривали Польшу, Чехию, Словакию или Венгрию как инструмент существенного укрепления своего экономического потенциала, за исключением создания мест для дешевого производства товаров». Программа повышения промышленного потенциала Германии и ее союзников поставить страны Центральной и Восточной Европы перед дилеммой — подчиниться политически Берлину и получить экономические преференции или оставаться недорогим сборочным цехом.

Третье. Есть над чем задуматься России. В свое время в Германии еще по отношению к СССР была принята концепция «менять политику через торговлю». Но последние несколько лет особенно отчетливо показывают, что торговля и политика разведены по разным углам. Вроде бы и строится «Северный поток — 2», но антироссийские санкции, инициированные Берлином, никуда не делись, а число работающих на территории России немецких фирм значительно сокращается. Чего ждать дальше? Ведущее немецкое издание Frankfurter Allgemeine Zeitung, комментируя визит Меркель в Токио, отмечает, что эти «две проигравшие во Второй мировой войне державы зависят от Соединенных Штатов в политике безопасности», отчасти потому, что «им бросает вызов их общий сосед, Россия», и цитирует слова канцлера в японской столице: «Мы смотрим на Россию с двух сторон». Это пробуждает тревожные исторические воспоминания. В конце концов, экономический альянс вполне может сопровождаться и политической поддержкой друг друга. Да, пока Берлин не комментирует спор Японии с Россией по поводу Курильских островов. Но это только пока. В ситуации, когда Берлин в ходе экономической войны с США и Китаем будет выстраивать новые блоки, нельзя исключать того, что те потянут за собой серьезные геополитические обременения для Москвы.

Автор: Станислав Стремидловский

https://regnum.ru/news/polit/2567397.html

***

Германия поставила перед собой амбициозные цели

Уголь – источник энергии, наиболее загрязняющий окружающую среду, поэтому его нужно в первую очередь полностью исключить из мировой энергетической системы к 2030-2035 годам.

Германия собирается освободиться от своей угольной зависимости. В 2018 году правительство сформировало «комиссию по углю», состоящую из 28 членов, в которую вошли учёные, политики, защитники окружающей среды, представители профсоюзов и коммунальных служб. На эту комиссию была возложена незавидная обязанность освободить страну от угольной зависимости. Члены комиссии, достигнув баланса между прагматическими соображениями и признанием реальности изменения климата, постановили, что к 2038 году страна полностью откажется от сжигания угля, пишут Йохан Рокстром и Оуэн Гаффни в статье для издания Project Syndicate.

В The Wall Street Journal такую политику назвали «самой тупой энергетической политикой в мире». Фактически в Германии вопрос об отказе от угля жизненно необходим и давно назрел. Однако суть заключается в том, будет ли достаточно этой политики для поддержки значимого прогресса в глобальных усилиях по смягчению последствий изменения климата?

Учёными точно установлено, что если мир хочет удержать рост глобальной средней температуры «намного ниже» 2 °C относительно доиндустриального уровня, то уровень глобальных выбросов не должен превысить порог в 500−800 млрд тонн углекислого газа. Учитывая современные тенденции, мир может превысить недопустимый уровень выбросов всего через 12−20 лет.

Чтобы достигнуть цели, прописанной в Парижском соглашении по климату, необходимо следовать траектории «углеродного закона». В рамках этого закона мир должен наполовину сокращать уровень выбросов углекислого газа каждые 10 лет, тогда через 30−40 лет он сформирует глобальную экономику, независимую от углерода. Появляется всё больше свидетельств того, что данная цель является технологически осуществимой и экономически привлекательной. Уголь — источник энергии, наиболее загрязняющий окружающую среду, поэтому его нужно в первую очередь полностью исключить из мировой энергетической системы к 2030−2035 годам.

Германии будет особенно сложно отказаться от использования угля. Несмотря на свою репутацию лидера в области борьбы с изменением климата, Германия долгое время скрывала грязную тайну. Энергетическая система Германии сильно зависит от бурого угля, который является экологически более опасным, чем остальные разновидности угля. Возобновляемые источники энергии составляют 40% немецкого рынка электроэнергии, однако на долю угля всё ещё приходится 38%.

Решение о поэтапном отказе от ядерной энергии, вызванное катастрофой на АЭС «Фукусима-1» в 2011 году, привело к возникновению в Германии значительного энергетического разрыва, который был частично восполнен за счёт угля. С 2011 года Германия построила 10 новых электростанций, работающих на угле, в результате чего их общее количество достигло примерно 120. В результате этого Германия может не достигнуть целевого сокращения выбросов к 2020 году (сокращение должно составить 40% по сравнению с 1990 годом). Если не будут предприняты решительные действия, Германия также может не достигнуть целевого снижения уровня выбросов и к 2030 году, которое должно составить 55%.

План комиссии по углю, который пока не был преобразован в законодательные акты, позволит сократить использование угля с нынешних 42ГВт до 30 ГВт к 2022 году и до 17 ГВт к 2030 году. Получается, что сокращение должно составить более 50% в течение одного десятилетия. Немецкий план кажется более амбициозным, чем план, предложенный в рамках Парижского соглашения по климату.

В любом случае, до 2038 года ещё далеко. Вялотекущий отказ от угля в Германии — четвертой по величине экономики в мире — может подать сигнал остальным зависимым от угля странам Евросоюза, что торопиться не стоит. Такие страны, как Венгрия, Польша и страны Балтии, могут даже попытаться расширить использование угля. Это ещё больше ослабило бы климатическое лидерство ЕС и его способность реформировать свою систему торговли углеродом. Уверенные в том, что уголь продолжат сжигать в долгосрочной перспективе, инвесторы и дальше будут вкладывать деньги.

Более того, поскольку влияние Германии выходит далеко за пределы Европы, её слабая позиция в отношении отказа от угля может вызвать эффект домино. Подобный сценарий можно назвать «дорогой в ад». Президент США Дональд Трамп может сослаться на медлительность Германии в качестве доказательства её двойных стандартов в отношении изменения климата, и даже воспользоваться этим, чтобы оправдать свои усилия по возрождению угольной промышленности США. Президент Бразилии Жаир Болсонару может сделать то же самое, поскольку его в значительной степени не устраивают условия Парижского соглашения по климату.

В Австралии также может возникнуть соблазн увеличить использование угля. Китай и Индия также могут сделать ставку на увеличение количества угольных электростанций. В таких условиях достижение порогового значения в 2 °C станет невозможным, а разрушительные последствия изменения климата потенциально могут оказаться неизбежными.

Однако сохраняется уверенность в том, что этого не произойдёт. Даже если Германия не сможет достигнуть намеченной цели к 2038 году, её план является достаточно амбициозным, поэтому в итоге может оказаться, что темпы поэтапного отказа от угля могут совпасть с темпами, предусмотренными в рамках «углеродного закона». Поэтапный успех Германии будет сигнализировать инвесторам о том, что они могут уверенно инвестировать в альтернативные источники энергии.

Установление окончательной даты, после наступления которой Германия полностью откажется от использования угля, укрепляет уверенность в том, что величина квот на выбросы продолжит расти, что приведёт к росту цен на углерод. Прибавьте к этому резкое снижение стоимости ветровой и солнечной энергии. Всё это приведет к тому, что уголь станет менее конкурентоспособным. В 2020-х годах может случиться так, что в некоторых частях ЕС возобновляемые источники энергии окажутся выгоднее, чем использование ископаемого топлива. Начиная с этого момента будет уже очень сложно остановить самый стремительный энергетический переход в истории.

Автор: Александр Белов

https://regnum.ru/news/polit/2568602.html