Как Китаю не дать США себя скушать

***

Китай сегодня стал жертвой всё более коварных макроэкономических дисбалансов в США                            

У Японии и Китая есть кое-что общее: они стали жертвами привычки США делать других козлами отпущения за собственные экономические проблемы. Так же как и Япония в 1980-х, Китай сегодня стал жертвой всё более коварных макроэкономических дисбалансов в США.     

В обоих случаях резкое сокращение внутренних сбережений в США породило большой дефицит текущего счёта и торгового баланса, создав почву для битв с двумя азиатскими экономическими гигантами с разницей в 30 лет.                      

В 1980-х годах США изображали Японию как самую большую экономическую угрозу для Вашингтона, не только из-за обвинений в краже американской интеллектуальной собственности, но и из-за опасений в отношении валютных манипуляций, государственных программ поддержки промышленных предприятий, опустошения американской промышленности и огромного двустороннего торгового дефицита. В рамках противостояния с США Япония всё же пошла на уступки. Ей пришлось заплатить за это высокую цену: почти три «потерянных» десятилетия экономической стагнации и дефляции. Сегодня аналогичное противостояние разворачивается уже между США и КНР, пишет Стивен Сэмюэл Роуч в статье для издания The Project Syndicate.

Когда бывший президент США Рональд Рейган вступил в должность в январе 1981 года, уровень внутренних сбережений США составлял 7,8% от национального дохода, а текущий счёт был в основном сбалансирован. В течение двух с половиной лет, благодаря дико популярной политике Рейгана по снижению налогов, уровень внутренних сбережений упал до 3,7%, а текущий счёт и баланс торговли товарами качнулись в сторону хронического дефицита. Поэтому США сами виноваты в том, что столкнулись с торговыми проблемами. Тем не менее администрация Рейгана так и не признала свою ответственность. Вместо этого вина была возложена на Японию, на которую в первой половине 1980-х годов приходилось 42% дефицита торгового баланса США.

Перенесемся на 30 лет вперед, и мы увидим поразительное сходство. Однако, в отличие от Рейгана, президент США Дональд Трамп не унаследовал экономику США с достаточным уровнем сбережений. Когда Трамп вступил в должность в январе 2017 года, чистая ставка внутренних сбережений составляла всего 3%, что значительно ниже половины аналогичной ставки в начале эпохи Рейгана. Но, как и его предшественник, который красноречиво воскликнул о новом «Утре в Америке», Трамп также приступил к сокращению налогов, на этот раз, чтобы «Снова сделать Америку великой».

Когда правительства позволяют подделывать или копировать американскую продукцию, они крадут будущее у США, поэтому это нельзя назвать свободной торговлей, заявил Рейган после подписания соглашения «Плаза» в сентябре 1985 года. Сегодняшняя ситуация — это ремейк «фильма» 1980-х годов, только вместо голливудской кинозвезды в главной роли выступает президент США, который избрал себе нового злодея вместо Японии.

Результатом политики Трампа стало предсказуемое увеличение дефицита федерального бюджета на фоне циклического всплеска частных сбережений. В результате чистый внутренний уровень сбережений фактически снизился до 2,8% от национального дохода к концу 2018 года, при этом дефицит текущего счёта достиг уровня в 2,6% ВВП, а внешнеторговый дефицит — 4,5% в конце 2018 года.

Теперь Китай взял на себя роль, которую играла Япония в 1980-х годах. На первый взгляд Китай представляет более серьёзную угрозу. В конце концов, на долю Китая приходилось 48% торгового дефицита США в 2018 году, а на долю Японии в первой половине 1980-х годов — 42%. Но нынешняя ситуация оказалась более запутанной, потому что в 1980-х годах практически не было нынешних глобальных цепочек поставок. Согласно данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и Всемирной торговой организации (ВТО), около 35−40% двустороннего торгового дефицита США и Китая приходится на компоненты, сделанные за пределами Китая, но собранные и отправленные в США из Китая. Это означает, что произведённая в Китае часть сегодняшнего торгового дефицита США на самом деле меньше, чем доля Японии в 1980-х годах.

По иронии судьбы, Трамп поручил вести торговую битву с КНР своему торговому представителю Роберту Лайтхайзеру — ветерану торговых битв с Японией в 1980-х годах. К сожалению, Лайтхайзер также не замечает макроэкономических проблем США, как и при администрации Рейгана.

Никто не замечает того, что испытывающая нехватку сбережений экономика США сталкивается с жёсткими макроэкономическими проблемами по вполне уважительной причине: в Соединённых Штатах просто нет электората, который поддержал бы сокращение торгового дефицита путём сокращения бюджетного дефицита и повышения внутренних сбережений.

США хотят всё и сразу, включая систему здравоохранения, которая поглощает 18% ВВП страны, оборонные расходы, которые превышают семь крупнейших военных бюджетов мира, вместе взятые. Также США хотят снизить налоги, из-за чего доходы федерального правительства упали до 16,5% ВВП, что значительно ниже аналогичного среднего показателя за последние 50 лет (17,4%).

Нынешний торговый ремейк, мягко говоря, приводит в замешательство. В очередной раз США обнаружили, что гораздо легче нанести удар по кому-нибудь другому — Японии или Китаю, — чем жить по средствам. Однако на этот раз развязка может оказаться совсем иной.

Автор: Александр Белов

https://regnum.ru/news/polit/2636509.html

***

Ответные меры Китая на решение правительства США

Почему в КНР уверены, что не повторят коллапс японского финансового пузыря и смогут противостоять экономическому давлению Штатов

С первого июня 2019 года Пекин вводит повышенные ввозные пошлины на различные группы товаров из США объемом порядка 60 млрд долларов. Это ответные меры на решение правительства Штатов повысить с 10 мая 2019 года пошлины в отношении китайской продукции на сумму 200 млрд долларов с 10% до 25%. Позже президент США Дональд Трамп поручил ввести пошлины на продукцию из КНР еще на 300 млрд долларов. Вашингтон уже не первый год ведет против Пекина торговую войну и устраивает «технологическую травлю», в надежде подорвать его экономические позиции, как некогда ему удалось это сделать с Токио.

Торговая война США против Китая напоминает перезапуск старого телесериала. Первый сезон был посвящен «экономическому Перл-Харбору» 1980-х, когда японские компании завалили Америку своими автомобилями и электроникой. Восставшая из ядерного пепла, Япония обладала самым мощным торговым балансом, а капитализация японских компаний достигала 40% мировой капитализации. Не удивительно, что в глазах американского истеблишмента «японское экономическое чудо» представляло для национальной безопасности США угрозу страшнее, чем советские ядерные ракеты. В результате американцы осуществили несколько подкопов под японскую экономику, загнав Токио в «ловушку ликвидности».

В прошлом году американцы запустили новый сезон сериала, но уже с Китаем в главной роли. Азиатская драма, начавшаяся в 2018 году с повышения до 30% американских пошлин на ввоз китайских солнечных батарей и до 20% на ввоз стиральных машин, продолжается уже второй год. И, судя по всему, США рассчитывают на несколько сезонов.

Экономическое харакири

Китайская экономика во многом повторяет японский успех 1980-х. В то время Япония была на пике своего экономического могущества. Если в 1960 году японский экспорт находился на отметке 4,1 млрд долларов в год, то к 1990 году он увеличился до 287 млрд долларов в год. Страна экспортировала автомобили, автозапчасти, офисную технику и прочую электронику по всему миру.

В те годы японский экспорт в США значительно превосходил встречный американский. Только за 1982 год торговый дефицит между странами вырос с 15 млрд долларов до 36,8 млрд. долларов. Так, например, в 1981 году Америка импортировала из Японии 1,8 млн. автомобилей, а японцы из США — всего около 4 тысяч машин. Кроме того, в массовом сознании Япония начала восприниматься как мировой лидер, технологически обогнавший Штаты.

Будучи младшим союзником США, Япония успешно развивала свою экономику ровно до тех пор, пока не стала угрозой для своего патрона. Американскую элиту захватил параноидный страх, что дешевый японский экспорт разорит США в конкурентной войне. Для сокращения своего дефицита торгового баланса в 1985 году Штаты навязали Японии соглашение «Плаза», которое со временем парализовало Банк Японии. По условиям соглашения, Токио должен был ревальвировать иену к доллару. В итоге курс японской валюты в последующие годы стал определяться уже не в Японии, а в США.

Всего за три года курс иены вырос почти втрое: с 265 иен за доллар до 138 иен. Японский экспорт перестал быть таким дешевым, как раньше. Пытаясь компенсировать негативный эффект от ухудшения торгового баланса, Токио пошел по пути расширения инвестиций, кредитования и снижения ставок (с 5% в 1985 году до 2,25% в 1989 году). Стоимость японских акций стала неуклонно расти, раздувая кредитный пузырь.

Лучшие американские эксперты в унисон уверяли, что высокие цены на японские акции являются следствием уникального характера экономики Токио. Причем делали это настолько убедительно, что в итоге сами японцы поверили в уникальность своей экономики. С 1988 года в Японии начали активно строить заводы и расширять производство. Осознание, что такой объем продукции не будет востребован на мировом рынке, пришло не сразу. В итоге в 1990 году все закончилось обвалом на токийской бирже, погрузившем Японию в многолетнюю дефляцию. Девяностые годы стали для Токио «потерянным десятилетием».

Несгибаемый соперник

Китай, наученный опытом соседа, не верит западным советам и категорически отказывается открывать свой финансовый рынок. Кроме того, у Пекина есть ряд преимуществ, которые, как здесь уверены, не позволят стране повторить печальный путь Японии.

Во-первых, юань не интегрирован в мировую финансовую систему так же сильно, как это было в свое время с иеной. Китай не связывают международные финансовые обязательства, как в случае с японским «Плаза», поэтому у Пекина нет настолько сильной зависимости от Вашингтона, и он способен вести переговоры на равных, а также предпринимать самостоятельные шаги.

Во-вторых, у Китая есть крупнейший внутренний рынок, обеспечивающий полтора миллиарда потребителей. Несмотря на ощутимое влияние США, рынок успешно справляется с давлением. Правительство Китая делает большой акцент на развитие внутреннего спроса и потребления, чтобы к 2021 году построить «общество средней зажиточности».

В-третьих, китайская экономика сама по себе значительно сильнее той, что была у Японии на пике ее развития. Если сравнить объемы экспорта Японии в 1982 году и Китая в 2016 году в реальных ценах (базовый год – 1970), то получится 63,3 млрд долларов против 1,186 трлн долларов соответственно. Кроме того, Китай делает ставку на высокие технологии. Сегодня крупнейшими позициями китайского экспорта выступают дорогие высокотехнологичные товары: вещательное оборудование, компьютеры, офисная техника, интегральные схемы и телефоны.

Отложенная развязка

Основная борьба между США и Китаем сегодня идет за позицию мирового технологического лидера. (См. «Углубленный курс трампономики для китайских товарищей», Эксперт от 20 мая 2019 года). На этом фронте, как считается, победит тот, кто обеспечит лучшие условия для развития таких передовых отраслей, как искусственный интеллект и 5G-сеть. Именно по этим китайским отраслям Штаты и пытаются бить, повышая пошлины на высокотехнологичную продукцию Пекина, и внося китайские компании в черные списки.

Так, например, Huawei уже несколько месяцев находится под постоянным прессингом. Штаты гонят компанию со своего рынка и срывают работу в других странах, не давая закупать компоненты. Опасения США вполне обоснованы. Huawei вкладывает огромные ресурсы в технологическое будущее Китая: до 10% ее прибыли (более 13 млрд долларов) идет на новые разработки, которыми занимаются около 80 тысяч человек.

Текущее положение Huawei далеко не смертельно. На американском рынке компания получала только 7% своей выручки, а в случае ответных мер Китая Apple может потерять уже до 20% выручки. Кроме того, обеспечить себя необходимыми комплектующими Huawei сможет и на тайваньском рынке, а спрос на ее услуги в мире по-прежнему высок. К слову, премьер-министр Малайзии Мохаммад Мохатхир на конференции «Будущее Азии», прошедшей 30 мая 2019 года в Токио, объяснил продолжение сотрудничества с компанией именно тем, что ее технологии оторвались от других далеко вперед.

Примечание: В подготовке этого раздела статьи принимала участие Кристиана Денисенко

***

Раненый динозавр: Чем может ответить Китай на американские санкции в отношении корпорации Huawei?

Поучительно посетить сей мир в его минуты роковые: речь о том, что в момент введения американских санкций против китайской телекоммуникационной корпорации Huawei я как раз был в Китае. Да еще и на одной из множества конференций по вопросу о том, как сему миру жить дальше, раз уж немыслимое стало мыслимым.

Первое впечатление: китайцы давно — они говорят, что несколько лет назад,— были готовы к тому, что с Huawei американцы будут бороться по полной программе. И еще тогда готовили множество вариантов защиты. А сейчас потихоньку — в том числе с помощью таких вот конференций — разрабатывают уже глобальную программу действий, то есть долгосрочный и системный, с партнерами, ответ на все происходящее.

Для рядового покупателя внесение Huawei в черный список иностранных компаний, с которыми американские фирмы не могут торговать, означает вот что: через ваш китайский смартфон вы, к примеру, скоро не посмотрите карту американской корпорации Google. Потому что последняя уже сообщила (отзываясь на запрет своего правительства), что не будет теперь давать китайцам обновления системы Android и доступ к Google Play, браузеру Chrome и YouTube. В Китае они и так не слишком доступны, а вот на мировых рынках у Huawei возникает серьезная ситуация. Заодно ее смартфоны не будут получать особо высококлассных чипов от Intel, Qualcomm и Broadcom.

Если вы руководите корпорацией с оборотом в 100 млрд долларов в год, одним из мировых лидеров по продажам, да еще такой, что по многим технологиям обогнала американцев, то вам нельзя не ожидать неприятностей. И вот сейчас Жэнь Чжэнфэй, создатель Huawei, объясняет, что разработки собственного варианта Android и элементной базы велись давно, запасы чипов существуют, а главное — никакие зарубежные конкуренты не смогут подорвать 2–3-летнее опережение Huawei по ключевой технологии будущего — 5G.

Собственно, за нее (а не за смартфоны и пользовательские сервисы) и идет драка глобального масштаба: кто будет мировым технологическим лидером на обозримый период, американские или китайские корпорации (или — третий вариант — их альянс).

То есть, выражаясь языком высокой политологии, ситуация дошла до выяснения того, кто будет владеть миром. Если новая эра коммуникаций будет в Европе, Азии, далее везде — строиться на китайских технологиях, то где тогда окажутся США?

Психологический эффект этой истории — ну вспомним, как сверхдержава, расходующая на оборону больше, чем несколько прочих стран, вместе взятых, начинает войну всего-то с Ираком и проваливается. Оказывается неспособной добиться поставленных целей, несмотря на несравненную военную мощь. Отступает, выводит войска… Примерно так же, как это было в Индокитае в середине 1970-х. Не то чтобы в итоге США следует игнорировать, но теперь все видят, что сверхдержава может, а что — нет.

Но после войны в Индокитае или Ираке никто не оспаривал лидерство США как минимум в половине мира по множеству параметров, включая технологический. А сейчас… масса народа по всему миру еще года два назад по инерции полагала, что Китай — ну да, стал производственным цехом планеты, делает руками то, что американцы или европейцы разрабатывают головой, размещая заказы в стране с более дешевой рабочей силой. Но и только.

И вот в 2018 году возникает история с Huawei: нескрываемо фальшивые обвинения против таковой, задержание в Канаде ее финансового директора по запросу США. В общем, очень грязная работа — такое возможно только от отчаяния. И что это в США так суетятся?

Так практически весь мир узнал то, что раньше ведали только специалисты,— десятилетия китайской одержимости наукой и технологиями зря не прошли. Раньше глобальным символом высоких технологий был, допустим, Microsoft. А теперь это, извините, и Huawei. И еще несколько китайских же корпораций, о которых раньше за пределами Азии никто и не слышал. Новый мир, здравствуй.

Что дальше будет: вернемся к моим впечатлениям от конференции в Китае. Участвовали люди из нескольких десятков стран. Особенно стран — партнеров по проекту «Пояс и путь» (а это, напомним, полторы сотни государств — одни в большей, другие в меньшей степени). Все говорили, по сути, об одном и том же — что это за мир такой складывается на наших глазах и как бы выйти из эпохи перемен без потерь, а то и с выигрышем.

Далее — из моих записей, фиксировавших как выступления перед микрофоном, так и неформальные беседы с участниками. Например: «А что если завтра вас подвергнут санкциям просто за то, что вы участвуете в каких угодно проектах с Китаем? Вам это кажется невозможным — а вы посмотрите, как американцы давят европейцев, торгующих с Ираном. Нужен какой-то свод правил, какой-то механизм, прецедент, общая идея того, как мы совместно будем реагировать в подобных случаях».

Или: «Мы имеем дело с раненым динозавром» (это, понятно, США). «И этот динозавр плох не только тем, что может больно ударить хвостом, он вдобавок не может предложить нам ясного и привлекательного будущего, а Китай может или хоть пытается».

Возвращаясь к истории с Huawei, от сотрудничества с которой отказался Google и многие другие американцы,— тут нужно следить за несколькими ключевыми ситуациями. Первая касается внутренней расстановки сил в США. Под ударом не только Китай, а еще и лидеры американских высоких технологий, чье будущее зависит от партнерства с Китаем и от продаж в таковом. И, по совпадению, это люди, связанные с партией демократов (которые тоже не любят Китай, но предпочитают действовать мягче). Google, напомним, уличили в явном подыгрывании Хиллари Клинтон на президентских выборах 2016 года. И теперь интересно посмотреть, как эти люди будут себя вести. Не забудем, что игра и для них идет на громадные ставки. Одно дело ломать все правила мировой экономики, по сути, уничтожать саму идею глобализации, насильно делить мир на две экономические и политические зоны, надеясь потом выиграть в их соревновании, и другое дело разорять уже сегодня ведущие компании США.

Вторая ситуация касается того, как будут себя вести партнеры США из западной группы государств. Вопрос попросту в том, кто из них все-таки реализует свои планы по партнерству с Китаем по части перехода к 5G, а кто нет. На рынке смартфонов-то конкуренция присутствует, а вот по части технологий пятого поколения никто, кроме Huawei, ничего внятного предложить не может. То есть США сознательно обрекают Европу на потерю конкурентоспособности перед Азией и теми партнерами Пекина, которые от контрактов с Huawei отказываться не будут. И это вдобавок к американским попыткам заставить Европу обойтись без иранской нефти и российского газа, с теми же последствиями для ее конкурентоспособности.

Так что возникает вопрос: а до какой степени европейцы будут терпеть безумства раненого динозавра и что будут делать в новую эпоху?

И еще: а раз правила и нормы больше не действуют, то что произойдет, если китайцы и вправду начнут делать то, в чем их обвиняют — нарушать авторские права, то есть воровать недостающие технологии? И они ведь не одни такие в этом мире…

Примечание: В подготовке этого раздела статьи принимал участие Дмитрий Косырев

https://www.kommersant.ru/doc/3975338

***

Новая эпоха сдерживания

На полях конференции «Россия и Китай: сотрудничество в новую эпоху», организованной Российским советом по международным делам (РСМД) совместно с Китайской академией общественных наук (КАОН), мы поговорили с директором Института по изучению приграничных районов Китая КАОН Сином Гуанчэном, чтобы узнать китайскую позицию по поводу перспектив торговой войны Пекина и Вашингтона.

«expert.ru»:  – В чем, на ваш взгляд, кроется основная причина торговой войны между Китаем и США?

Син Гуанчэн:  – В конце прошлого века китайско-американские отношения были хорошими, потому что Китай проводил политику открытости к Западу, и в особенности к США. Однако позже Китай стал менять свои внешнеполитические механизмы. Китай также смог найти свою альтернативную экономическую модель, и это стало важным фактором в противостоянии с США. Американцы недовольны тем, что КНР так быстро развивается, а сами они, наоборот, сталкиваются с множеством серьезных проблем, постепенно теряя свои политические позиции в мире.Что касается экономической сферы, США уверены, что китайцы установили такую модель, которая совершенно невыгодна американцам, но при этом для Китая, наоборот, является самой выгодной. Китай развивается со стремительной скоростью, и из-за этого Штаты теряют важные позиции в вопросах обеспечения своих государственных интересов. В этой связи американский президент Дональд Трамп решил, что нужно срочно что-то делать. Американцы начали с повышения уровня тарифов на китайские товары и тем самым разожгли торговый конфликт. КНР была вынуждена в него вступить.

– Как вы думаете, конфликт будет усугубляться?

– Процесс торговой войны только начинается. Американцы рассматривают Китай как своего стратегического соперника, считая, что необходимо всеми силами препятствовать развитию Китая. Ситуация с Huawei тому подтверждение.Мне кажется, что в будущем американо-китайские отношения будут очень сложными. Конфликт выйдет за рамки экономики и будет охватывать и другие области, в том числе научные и культурные обмены между странами. Уже сегодня китайские эксперты, занимающиеся изучением США, не могут попасть в Штаты, чтобы просто принять участие в конференции. Этот процесс стал значительно сложнее.

– Потенциал экономического подъема Китая еще далеко не исчерпан. Сегодня КНР инвестирует по всему миру, в том числе в страны Евросоюза, и выглядит это достаточно агрессивно. Не ожидаете ли вы жесткого ответа от США?

– Я считаю, что Штаты оказывают на Китай серьезное давление. Американцы стараются не допустить установления связей между Китаем и другими странами. Например, для Китая Европа – это большой экономический партнер, поэтому США явно демонстрируют свое недовольство укреплением связей между КНР и европейскими странами.

Еще один пример – Иран. Китай закупал большие объемы иранской нефти, потому что для обеспечения работы китайской промышленности требуются огромные поставки нефти и газа из разных стран. Сотрудничество с Ираном в сфере поставок нефти интересно Китаю, но США протестуют против этого сотрудничества. США рассматривают Иран как опасное государство, поэтому активно выступают против того, чтобы кто-либо сотрудничал с ним. Это выглядит смешно.Сейчас между Китаем и США большой экономический и политический конфликт. Отношения двух стран переживают тяжелый период, и я думаю, что конфликтное состояние продлится еще долго и будет только нарастать.

– И все же, может ли торговая война со Штатами подорвать китайскую экономику?

– Китайско-американский конфликт оказывает большое влияние на современный Китай, но это влияние не решающее. Китай – большая страна с огромным рынком. У нас есть серьезный потенциал для стимулирования спроса и предложения. У меня нет страхов по поводу роста безработицы в Китае из-за действий США. Я не думаю, что торговый конфликт будет иметь прямое негативное влияние на рабочие места, а возможно, даже наоборот, простимулирует их появление.

– Получается, у Китая пока нет повода для серьезного беспокойства?

– Да, сейчас для Китая существуют более важные проблемы. Мы пытаемся придумать, как усовершенствовать китайскую экономическую и политическую системы. Вот что для нас важно. Китаю предстоит новый период реформ.

Автор: Алена Жабина

https://expert.ru/2019/06/4/kak-kitayu-ne-povtorit-sudbu-yaponii/

***

Hасколько сильно США зависят от торговли с КНР?

Разрыв связей между экономиками США и КНР, вероятно, обойдётся обеим странам очень дорого. Уровень американских торговых пошлин на импорт из Китая приблизился к уровню времён торговой войны 1930-х годов, однако нынешние пошлины введены в отношении гораздо более широкого набора торговых и деловых отношений, пишет Дэвид Урен в статье для издания The Strategist.

До 80% мировой торговли в настоящее время осуществляются корпоративными группами и организованы в «производственно-сбытовые цепочки», т. е. высококвалифицированная работа, включая проведение исследований и маркетинг, осуществляется в развитых странах, а низкоквалифицированная сборка — в развивающихся странах с низким уровнем доходов.

В 1930-х годах компании отправляли товары экспедитору, а импортирующий бизнес принимал поставки на другом конце маршрута. Тогда международная торговля являлась относительно небольшой частью глобальной экономики, на её долю приходилось около 10% от общего объёма производства. Однако увеличение торговых барьеров ухудшило ситуацию, поскольку доля международной торговли упала до 5% от мирового ВВП. Всё началось с закона Смута-Хоули в 1930 году, который предполагал увеличение пошлин в отношении более чем 20 тыс. импортируемых товаров.

Международная торговля восстанавливалась очень медленно. Только к середине 1970-х годов она смогла вернуться к уровню, который был до Великой депрессии. Но в середине 1980-х годов произошел ряд событий, который привёл к бурному росту объёмов торговли. К числу основных изменений относятся появление грузовых контейнеров, совершенствование коммуникационных технологий, нарушение фиксированных обменных курсов, создание Всемирной торговой организации (ВТО) и глобальное снижение торговых пошлин.

Международная торговля достигла беспрецедентного пика в 27% от мирового ВВП в 2008 году, накануне мирового финансового кризиса. Объёмы торговли росли в два раза быстрее темпов экономического роста в целом и способствовали росту благосостояния во всём мире. Буквально миллиарды людей из развивающихся стран стали вовлечены в рыночную экономику, поскольку глобальные предприятия нашли способы, как разбить производство сложных товаров на компоненты, которые могут быть произведены в разных странах для максимизации производительности и минимизации затрат на рабочую силу.

Последняя модель iPhone, например, состоит из компонентов, произведенных 785 поставщиками из 31 страны мира. Около половины этих поставщиков находятся в Китае, в то время как 60 из них базируются в США, включая американские филиалы иностранных транснациональных корпораций. Многие компоненты, поставляемые американскими компаниями, также импортируются из КНР и других азиатских стран, таких как Тайвань, Южная Корея и Япония.

Исследование Института Брукингса показывает, что растущая специализация принесла огромные успехи в плане производительности. В период с 1995 по 2009 год производительность в отрасли информационных технологий США выросла на 200%, поскольку доля её работников с высшим образованием выросла с одной трети до половины. Учитывая то, что роль США в отрасли сместилась с производства на проектирование, доля работ, выполняемых низкоквалифицированным персоналом, упала с 10% до 5%.

В Китае за тот же период производительность в IT-индустрии выросла в шесть раз. Около 90% работ выполнялось низкоквалифицированными и среднеквалифицированными рабочими, однако большой прирост производительности стал возможен благодаря использованию передового производственного оборудования. Доля труда в добавленной стоимости сократилась с более чем 40% до около 30%.

Администрация президента США Дональда Трампа сфокусировала всё своё внимание на разрыве между экспортом США в Китай и импортом из Китая, а также стремится репатриировать американские зарубежные инвестиции. Однако бизнес-группы в США и других странах всегда руководствовались в своей деятельности той прибылью, которую они могли получить на мировом рынке, задействовав глобальную платформу для производства.

Американские фирмы наняли ошеломляющие 1,75 млн сотрудников в Китае, что примерно на 40% больше, чем в Мексике или Канаде. Они направили $400 млрд инвестиций в Китай. Филиалы американских компаний в Китае производят поставки как для мировых рынков, так и для китайского внутреннего рынка. Их общий объём продаж в размере $345 млрд в два раза превышает объём экспорта США в Китай. Единственные страны, где транснациональные корпорации США имеют более крупные продажи, — это Канада и Ирландия.

Китайские фирмы инвестировали в США огромные средства, стоимость их активов составляет $215 млрд. Они пошли в США, чтобы получить доступ к рынку с высоким уровнем конкуренции, а также дизайну и технологическим преимуществам. На китайские компании работают всего 80 тыс. человек.

Исследование Института международной экономики Петерсона показывает, что средний уровень пошлин на импорт США из Китая вырос с 3,1% в 2017 году до 18,3% в настоящее время. Последние меры, предложенные администрацией Трампа, поднимут средний уровень пошлин до 27,8%, что сопоставимо с уровнями около 30% во время Великой депрессии.

Пошлины на капитал и промежуточные товары фактически являются налогом на промышленность США и снижают её конкурентоспособность. Прогнозирование последствий указывает на то, что эта потеря конкурентоспособности приведёт к сокращению экспорта США на 6% в течение следующего десятилетия, не говоря уже о потере двусторонней торговли между Китаем и США.

В Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) считают, что наилучшим показателем торговых потоков является добавленная стоимость в экспортирующей стране, а не валовые поступления от продаж. Если Китай экспортирует iPhone стоимостью $1 тыс., но $900 от его стоимости имеют своё происхождение из США, то ОЭСР может приписать на долю КНР только $100.

По оценкам ОЭСР, 12,6% добавленной стоимости в экономику США от их экспорта поступает от поставок в Китай, это самый высокий показатель по сравнению с другими странами. Для Китая США обеспечивают чуть менее четверти той выгоды, которую он получает от экспорта. Разрыв связей между экономиками США и КНР, вероятно, обойдётся обеим странам очень дорого.

Автор: Максим Исаев

https://regnum.ru/news/polit/2636510.html