Всемирный банк рекомендует России смягчить контроль за рынком иностранной рабочей силы

Миграции прописана либерализация

Эксперты Всемирного банка предлагают российским властям перейти к более гибкому регулированию миграционных потоков — вместо ограничений правительству РФ следовало бы вводить меры для адаптации национального рынка труда к растущей конкуренции за рабочие места. Финансировать переобучение и переезд специалистов предлагается за счет дополнительных сборов с мигрантов и их работодателей.

России, как и многим другим странам восточноевропейского региона, необходимо переходить к более гибкой политике регулирования трудовой миграции населения — иначе использовать потенциал этого ресурса для роста экономики полностью не удастся. Такие советы содержатся в посвященном вопросам миграции докладе Всемирного банка (ВБ) об экономике стран Европы и Центральной Азии.

Эксперты ВБ считают, что трудовая мобильность может смягчить демографические тенденции, обеспечить более существенный рост экономики и сократить бедность в регионе. Если в богатых европейских странах высокая концентрация мигрантов часто приводит к росту безработицы и ухудшению качества социальных услуг, то страны Восточной Европы и Центральной Азии, наоборот, могут столкнуться с дефицитом специалистов. В России, по оценке авторов доклада, доля мигрантов сейчас составляет 5–10% населения.

Отметим, что, как следует из принятой осенью 2018 года Концепции государственной миграционной политики на 2019–2025 годы, стране необходим миграционный прирост на уровне 300 тыс. человек ежегодно. При этом профильные эксперты сомневаются в том, что принятие этой концепции может повлиять на миграционные потоки, поскольку она не содержит принципиально новых подходов к их регулированию (подробнее см. “Ъ” от 15 мая). По расчетам же «Российского демографического листа», численность населения РФ к 2050 году может сократиться более чем на 15 млн человек (с нынешних 146 млн), при наличии притока мигрантов — только на 9 млн.

Как МВД предлагает установить новый платеж за возможность вести трудовую деятельность для иностранцев.

Авторы доклада Всемирного банка говорят о важности инноваций в сфере управления миграцией. По их мнению, российский подход к этой сфере является слишком жестким, особенно в части квот на допустимую долю приема мигрантов в секторах экономики. Напомним, правительство РФ устанавливает такие квоты ежегодно: так, на 2020 год наибольшая доля приема на работу иностранных граждан (80%) допустима в отрасли строительства, наименьшая — в области спорта (25%).

Вместо ограничений на прием мигрантов, отмечается в докладе, РФ могла бы сосредоточиться на адаптации своего рынка труда к росту конкуренции за рабочие места.

Для этого, например, можно вводить программы переобучения и изменения системы обучения молодежи таким образом, чтобы молодые специалисты не конкурировали с менее квалифицированными мигрантами. Состоявшимся специалистам необходимо предоставить субсидии на переезд или переобучение в совокупности с выплатой временных социальных пособий и страховых пособий по безработице. Финансировать необходимые меры можно за счет замены системы квот на налоговые меры и налогообложение бенефициаров рынка труда. Среди возможных мер политики — введение дополнительного налога, визового сбора или даже системы визовых аукционов. Такая платная система позволит работодателям быстрее адаптироваться к изменениям на рынке труда и смягчить негативное отношение к иммигрантам.

Автор: Анастасия Мануйлова

https://www.kommersant.ru/doc/4118849?from=doc_vrez

***

Комментарий: Заграница не поможет

***

Список дефицитных профессий в РФ за четыре года вырос вдвое

В России заговорили о дефиците рабочих кадров. Тревожной новостью поделились сначала кадровые агентства и исследовательские центры, затем она вышла на высокий уровень — озабоченность выразили глава Счетной палаты и даже сам президент страны.

Несколько недель назад Министерство труда и социальной защиты подготовило проект приказа «Об утверждении перечня профессий (специальностей, должностей) иностранных граждан и лиц без гражданства — квалифицированных специалистов, имеющих право на прием в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке» (за № 01/02/10–19/00095493), в котором тревоги были предметно – по отраслям – конкретизированы. Тогда же «Огонек» в публикации «Миграционный маневр» (№40) подробно разбирал феномен нехватки специалистов в российском здравоохранении, попавшем под «оптимизацию». Она вызвала много откликов, и едва ли не каждый содержал эмоциональный вопрос: написали про врачей, а почему в стране не хватает сварщиков, электриков, токарей, слесарей, механизаторов? Попытаемся понять…

В списке самых дефицитных профессий, подготовленном Минтрудом в этом году, указаны 135 позиций. В предыдущем списке 2015 года их было почти в два раза меньше — 74. Тогда, к слову, тоже намеревались заместить вакансии специалистами из-за рубежа. Результат известен: положение только усугубилось. «Огонек» обратился за разъяснениями в Министерство труда и социальной защиты. И очень оперативно (по сравнению с другими государственными учреждениями), в течение трех дней был получен ответ, хотя и не на все заданные вопросы. Из министерства сообщили, что в конце сентября 2019 года в России насчитывалось 1,7 млн свободных рабочих мест и вакантных должностей, заявленных работодателями в органы службы занятости. Наибольший дефицит кадров — в строительстве: 182,6 тысячи человек. На втором месте — металлообрабатывающие и машиностроительные производства: 166 тысяч человек. Рабочие должности занимают две трети от общего числа вакансий.

Приведенная на сайте ведомства статистика по рынку труда отмечала: в службе занятости в июле 2019 года были зарегистрированы 683 810 человек. Теоретически, они могли бы занять (как выражаются кадровики, «заместить») 39 процентов вакансий. С остальными, получается, — беда. Отсюда и вывод о серьезной нехватке квалифицированных рабочих кадров, и разговоры о необходимости привлекать рабочую силу из-за рубежа. Выглядит убедительно: кадровый голод в полный рост, не хватает квалифицированных рабочих, некому работать!

Между тем число вакансий, по данным Минтруда, постоянно увеличивается: с 1,341 тыс. в марте 2017 года (с этого времени министерство начало публиковать данные по рынку труда) до 1,763 тыс. в июле 2019 года. Число безработных (то есть, по методике ведомства, зарегистрированных в службе занятости) за это время сначала резко упало: с 811,2 тыс. в марте 2017 года до 572,8 тыс. в сентябре 2018-го, но потом начало поступательно расти. “Ъ” писал в сентябре этого года, что девять из топ-10 самых дефицитных профессий относятся к «синим воротничкам»: сварщики, слесари, сборщики, шлифовальщики, швеи, операторы станков… Перечень занятный: и в списке Министерства труда и социальной защиты, и в других списках вакансий указаны именно эти «традиционные» специальности, но нет современных профессий, связанных, например, с робототехникой, искусственным интеллектом или даже просто с информатикой.

Как считать?

От Минтруда на Ильинке (в Москве) до Росстата на Мясницкой улице не далеко, километра два или три от силы. А кажется, они живут в разных государствах. Во всяком случае безработных они считают по-разному: Росстат — по методике Международной организации труда, а Минтруд — по количеству людей, зарегистрированных в службе занятости. По данным Росстата, в январе 2019 года в России насчитывалось 3,7 млн безработных. То есть людей, которые не имели работы или доходного занятия, искали работу и были готовы приступить к ней немедленно, «в обследуемую неделю», как написано на сайте Росстата. То есть безработных-то при такой системе подсчета — в два с лишним раза больше, чем вакансий.

Но вот что странно: ну не видно у ворот предприятий очередей из желающих занять свободные места. С другой стороны, по данным аудиторско-консалтинговой компании «Финэкспертиза» (июль 2019 года), в стране за три года число предприятий сократилось более чем на 800 тысяч. Рекордная смертность бизнеса была зафиксирована в 2018 году: ушли с рынка 346 995 компаний. Лишь в четырех регионах замечен прирост числа предприятий: это Крым, Севастополь, Чеченская Республика и Смоленская область. В остальных — глубокий минус.

Что же происходит с нашим рынком труда?

Георгий Клейнер, член-корреспондент РАН, заместитель научного руководителя ЦЭМИ РАН, считает, что «в условиях нашей экономики наблюдается двусторонний дефицит».

— Недостаток квалифицированных кадров, о котором говорит Минтруд, это одно. И наряду с этим наблюдается недостаток рабочих мест для них. Недавно я пытался помочь одному молодому человеку найти работу. У него хорошее высшее образование, он вполне работоспособен, обладает оригинальным мышлением. Живет в Муроме, это крупный промышленный центр во Владимирской области, там много промышленных предприятий. А работы нет. Даже в Москве я не смог помочь ему,— рассказывает Георгий Клейнер.— Когда мы говорим, что наша экономика в плохом состоянии, мы обычно приводим низкие темпы роста ВВП. Но это лишь симптомы, а причина — в разбалансированности экономики. Спрос есть в одном месте, а предложение — в другом. Здесь нет работы, а там нет людей. Так происходит потому, что у нас нет механизмов, которые позволили бы гармонизировать ситуацию на рынке труда. Такое положение свидетельствует о ненормальных отношениях, ведет к неравенству людей на рынке труда.

Похоже, у нас очень упрощают проблему, если хотят ее решить за счет привлечения квалифицированных рабочих из-за рубежа. Владимир Блинов, директор Научно-исследовательского центра профессионального образования и систем квалификаций Федерального института развития образования РАНХиГС рассказывает:

— Я не думаю, что у нас недостаточно квалифицированных рабочих. Есть другая проблема на рынке труда. Недавно мы изучали работу одной крупной строительной компании в Подмосковье. Ей были нужны квалифицированные каменщики. У нас они есть, наши колледжи готовят их в достаточном количестве. Но эта компания предлагает им не лучшие условия. Работа там сложная, особенно когда речь идет о высокоэтажном строительстве. Там требуются особые навыки и компетенции. Но зарплату предлагают очень маленькую, а кроме зарплаты больше ничего не обещают. Вот люди туда и не идут. Компания нанимает каменщиков из Белоруссии. Они приезжают на какое-то время, работают вахтовым методом. Живут в общежитии в ужасных условиях. С ними один прораб, получающий хорошую зарплату, он им объясняет, что надо делать. Поработали — и уехали. Компании это гораздо выгоднее, чем набирать российских каменщиков. Им же нужны отпуска, детские сады, жилье, надо их подвозить к месту работы… Была идея создать в этой компании корпоративный университет, чтобы готовить у себя высококвалифицированных каменщиков,— решили, что это экономически нецелесообразно. То же происходит и в других отраслях экономики: наших людей заменяют мигрантами. Я не готов ответить, хорошо это или плохо. Все зависит от того, как далеко компания выстраивает свою стратегию развития. Если стратегии нет, то мигранты выгоднее.

Лучшие в мире

Эксперты убеждены: разговоры о том, что в России некому работать, что у нас не хватает квалифицированных рабочих, — это миф. Скорее, надо говорить о том, готово ли руководство компаний пойти навстречу людям и создавать для них нормальные условия труда и быта. Это вопрос человеческих отношений: видеть в работниках только бессловесную массу, «рабочую силу», которую можно заменить на мигрантов ради экономии, или все же людей, от которых зависит качество продукции. А если так, то надо уметь с ними договариваться. И помнить отнюдь не о канувших в Лету истинах: о самоуважении и рабочей гордости, например, о профессиональной репутации и ответственности.

Сегодня сварщики — одна из самых дефицитных профессий в России, согласно списку Минтруда. Это понятно: у нас строят много нефте- и газопроводов, мостов — всюду нужны сварщики высокой квалификации. Надежда Шуклина в недавнем прошлом работала заместителем генерального директора по развитию крупной сибирской компании, которая строила нефтепровод Восточная Сибирь—Тихий океан (ВСТО). Она рассказала «Огоньку», как трудятся на трассе высококвалифицированные кадры.

— Сварщики — «белая кость» среди рабочих. Особенно если речь идет о сварке труб большого диаметра на нефте- или газопроводах. Говорю без преувеличения: наши сварщики — лучшие в мире. Мне приходилось участвовать в переговорах с представителями иранской компании, строившей у себя нефтепровод. Они говорили: не хотим никого, кроме ваших рабочих. И я, работая на ВСТО, в этом постоянно убеждалась. Наверное, всем понятно, насколько ответственная и сложная работа — сварка нефтепровода. К ней допускают только тех, кто прошел специальное обучение и получил соответствующую аттестацию. Наша компания тратила на обучение одного сварщика до полумиллиона рублей. Дело в том, что для этой работы недостаточно общих знаний и умений, которые человек получает в колледже. К разным видам сварки — разные требования, разные сварочные аппараты. И каждый заказчик требует своих дополнительных аттестаций. Мы выделяли для обучения людей специальный ангар и сделали из него учебный класс. Ставили туда трубы, необходимое оборудование. Преподаватели — опытные сварщики, вышедшие на пенсию. Учили молодых днями и ночами, без выходных и праздников. Не все выдерживали, кого-то приходилось отсеивать на этапе обучения. Но те, кто успешно сдавал аттестацию, становились профессионалами. Из них составлялись бригады по шесть-семь человек.

Как правило, сварщики работают сложившимися бригадами, переходя от одного работодателя к другому. У сварщиков есть свои форумы в интернете, и я заходила на эти сайты, списывалась с бригадирами, прежде чем пригласить их на собеседование. Потом мы садились друг против друга и договаривались, как они будут работать и что компания должна для них сделать. Требования их были вполне обоснованными. Во-первых, чистота, надежность и своевременность зарплаты. Во-вторых, хорошие бытовые условия: чистые, теплые вагончики, хорошее питание, чайники, микроволновки, телевизоры… Разумеется, качественная спецодежда. Многие требовали тренажеры. Говорили: если я не буду заниматься, не смогу выйти на трассу, у меня мышцы сдуются. И мы создавали для них передвижной спортзал. Потому что видели, как люди ответственно относятся к своей профессии. У меня с ними никогда не возникало проблем ни по объему работы, ни по зарплате. К слову, получали сварщики (это было 10 лет назад) по 250–300 тысяч рублей в месяц. И они никогда не халтурили. Держали свое слово, и оно было железобетонным. Можно было не писать договоров. Пожали друг другу руки и сказали: будет так. Так и делали.

Нужны ли нам мигранты?

Иногда говорят, что привлечение трудовых мигрантов — мировая тенденция, все развитые экономики набирают иностранных рабочих. С этим трудно поспорить. Например, германский Бундестаг в октябре одобрил законопроект о миграции квалифицированных специалистов из третьих стран (Fachkrafteeinwanderungsgesetz), он вступит в силу в 2020 году. Закон должен облегчить получение гражданства приезжающим в Германию специалистам. Правда, с оговоркой, что им придется проходить процедуру признания дипломов, особенно это касается врачей, медсестер, учителей — их квалификация должна соответствовать национальным стандартам. Многим придется переучиваться.

У нас таких специалистов тоже не хватает. Но надо говорить более точно: по этим специальностям много незанятых рабочих мест. Особенно если принять во внимание массовый уход людей из медицинских учреждений и школ в последние годы. Замдиректора по науке Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Владимир Назаров предположил, что власти намерены направить миграционный поток в села и в дальние труднодоступные территории: «не секрет: отечественные специалисты не горят желанием туда ехать». А кто поедет работать в сельскую школу, если там нет водопровода и канализации? Или в фельдшерско-акушерский пункт села, от которого до райцентра 105 километров и доехать весной и осенью можно только на тракторе (см. «Огонек» №42, 2016 год)? Где, в какой еще стране, кроме России, можно найти медика, который будет там лечить людей, получая за это 20 тысяч рублей?

И разве есть гарантия, что уровень квалификации приехавших на заработки иностранных рабочих окажется достаточным? Надежда Шуклина рассказывала, что как-то на строительство ВСТО завезли китайских сварщиков. Это был красивый политический жест со стороны заказчика — «Транснефти». Мол, нефть пойдет в Китай, пусть они тоже на себя поработают. Что получилось? – «Над китайскими сварщиками все смеялись, легенды об этом до сих пор ходят на нефтепроводе. Нет, ребята они вполне трудоспособные. Могли рыть траншею без экскаватора. Но в квалифицированной работе они нашим сильно уступали. Графики работы постоянно срывались. Приходилось за ними переваривать швы. В конце концов с ними расстались. Так они долго писали жалобные письма: дескать, мы к вам приехали со всею душой, а вы нас так подло обманули. Кстати, говорят, что на строительстве газопровода «Сила Сибири» из таких же политических соображений сейчас работает новая группа китайских сварщиков. И с таким же успехом».

С другой стороны, высококвалифицированные рабочие не то чтобы сильно к нам рвутся, у трудовых мигрантов сегодня выбор очень большой. Банк HSBC в 2014 году опубликовал рейтинг стран по привлекательности для иностранных рабочих. России отвели 17-е место из 34 стран (сам опрос 22 тысяч экспатов проводился годом ранее). Тогда экономика наша росла, заработки иностранцев были неплохими. Но с тех пор многое изменилось. Сколько у нас сейчас осталось иностранных квалифицированных работников, которые не уехали домой, вряд ли кто знает.

В 2018 году швейцарская бизнес-школа IMD опубликовала другой рейтинг привлекательности стран для высококвалифицированных специалистов под названием World Talent Ranking. Аналитики опросили 6 тысяч экспертов из 63 стран. Россия оказалась на 46-й строчке. Позади Казахстана, занявшего 40-е место (более подробно о ситуации с мигрантами –- в публикации «Квоты в мешке» в №43 с.г.).

Мы не очень интересны для иностранных кадров. Кроме разве что работников лопаты. Но гордиться, что у нас лучше, чем в Таджикистане, где нет никакой работы вообще, как-то не солидно.

Так может быть, лучше работать со своими работниками, которые хорошо образованы, укоренены, у которых есть дома и семьи? Всего-то надо: платить им достойную зарплату и не гнаться за сиюминутной выгодой…

Про невидимую руку

Дефицит кадров возник у нас давно. Работодатели говорят об этом где-то с 2004 года, как только наша экономика действительно двинулась вперед. Тогда рынок труда имел большой потенциал предложения: в 2000 году безработица превышала 10 процентов от занятого населения, а экономисты отмечали имеющиеся у работодателей возможности выбирать себе лучших соискателей. Сейчас ситуация изменилась: работодатели в один голос утверждают, что не могут найти квалифицированных работников. Но, может быть, эти работники просто не хотят работать на тех условиях, которые им предлагают? Массово уходят в «тень», которая уже составляет то ли 13,2 процента ВВП (по данным Росстат), то ли все 20 процентов (по данным Росфинмониторинга)? Вопросы без ответов: сам рынок труда у нас как был стихийным, ничем и никем не управляемым, так и остался. Государство просто устранилось от этой темы.

К слову, о «невидимой руке», якобы правящей рынком. Формула приписывается Адаму Смиту, однако автор «Исследования о природе и причинах богатства народов» такого не говорил. Он писал о предпринимателе, не понимающем общественной пользы своего предприятия и действующем бездумно, вслепую, «словно бы ведомый невидимой рукой». Напротив, в знаменитой книге последняя, пятая глава как раз посвящена государственному управлению экономикой, которое может либо «орошать», либо «засушивать» ее – вполне осязаемо.

Наш бездумный и «ведомый невидимой рукой» рынок очень отличается от того, как это устроено в развитых экономиках. Ольга Изряднова, ведущий научный сотрудник Института прикладных экономических исследований РАНХиГС, считает, что дефицит рабочих кадров у нас не абсолютный, а структурный. То есть это дефицит по предприятиям, по специальностям, по навыкам и компетенциям отдельных работников. Сейчас на рынке труда очень высоко ценятся, например, социальные компетенции человека — не только профессиональные навыки, но и умение работать в команде, организовать людей, самостоятельно решать производственные проблемы. В мире возникла потребность в хорошо выученных и организованных работниках, которые обладают способностью реализовать свой потенциал. Такое качественное изменение спроса является главным фактором повышения производительности труда. Но решить эту проблему простым привлечением работников (даже высококвалифицированных) из-за рубежа невозможно.

— В экономике действуют три взаимосвязанных фактора,— говорит Ольга Изряднова.— Первый — инвестиции, второй — технологии и оборудование, третий — люди. Все три необходимы для нормальной работы предприятия. Но слабая динамика внутренних инвестиций в основной капитал, в том числе в социальную сферу, в первую очередь сказывается на вложениях в человеческий капитал. Вопрос развития квалификации работников не живет в воздухе. Квалифицированные специалисты могут появиться только тогда, когда работодатель вкладывает деньги в их обучение и тем самым повышает заинтересованность и мотивировалось персонала к продуктивной деятельности.

Здесь надо пояснить следующее. Квалифицированных работников (в полноценном современном понимании) не готовит ни одно учебное заведение. Колледжи и даже вузы могут дать студенту необходимый набор знаний и умений, но не опыт. Дипломы СПО свидетельствуют о том, что человек «освоил образовательную программу среднего профессионального образования и успешно прошел государственную итоговую аттестацию». То есть у выпускника пока нет никакой профессиональной квалификации. Она может возникнуть только с опытом практической работы. Именно этот опыт в первую очередь и востребован на рынке труда.

— Сегодня в программах среднего профессионального образования,— говорит Владимир Блинов,— учебная практика в мастерских и производственная практика в сумме составляют только 17 процентов учебного времени. Все остальное — теория. Это серьезный момент, который отдаляет нашу систему СПО от рынка труда. В развитых экономиках соотношение практики и теории в подготовке рабочих 50 х 50, и есть случаи, когда практики даже больше. Мы в новых стандартах профессионального образования стремимся увеличить долю практики. Но сделать это без участия работодателей невозможно. Потому что практическое обучение на рабочем месте стоит денег, гораздо бОльших, чем теоретическая часть. Надо выделить для студентов рабочие места, оборудование, станки, материалы, мастера-наставника…

Конечно, у нас есть работодатели, которые могут себе позволить подготовку кадров. Либо за счет государственных инвестиций, либо за счет будущих доходов от продажи продукции. Последних, очевидно, следует называть идеалистами и подвижниками.

Георгий Клейнер говорит:

— Неэффективность нашей экономики состоит в том, что в ней отсутствуют механизмы координации между ее элементами. Она фрагментарна, мозаична, атомизирована. Это видно и на уровне отраслей, и на уровне регионов, и на уровне отдельных предприятий. Эту разобщенность мы видим даже на уровне отдельных людей, вступающих в экономические отношения друг с другом. Мы приходим в поликлинику — там каждый отдельный больной борется с государственной медициной. В сфере ЖКХ каждая семья борется с тарифами управляющих компаний. Это имеет место повсюду, в том числе и на рынке труда. Люди вполне трудоспособные и квалифицированные не могут найти достойную работу, потому что служба занятости, которая, казалось бы, должна им помогать, действует несистемно, не ставит своей целью сбалансировать спрос и предложение рабочей силы в экономическом пространстве. Да многие в эту службу уже и не обращаются (отсюда и такая низкая цифра, которую называет Минтруд.— «О»). То же самое — в отношениях между системой среднего и высшего профессионального образования и производством. Экономика напоминает пустынный пейзаж, в котором высохшая земля покрыта глубокими трещинами. И этот пейзаж с годами, увы, не меняется к лучшему.

Как все это быстро «починить», рецепта нет и у экспертов, которые теперь гадают: сколько позиций окажется в списке самых дефицитных профессий, который появится через пару-тройку лет? В предыдущем списке (образца 2015 года) их было, напомним, 74; в документе нынешнего года указаны уже 135.

Автор: Александр Трушин

https://www.kommersant.ru/doc/4155287

***

Приложение. Квоты в мешке

***

Правительство России расписало трудовых мигрантов по отраслям

Недавно правительство России опубликовало новое постановление, определяющее долю мигрантов в «отдельных видах экономической деятельности». По сути, речь идет о допустимых квотах найма иностранных работников, которые, по логике, призваны регулировать и направлять миграционный поток, вносить коррективы в отраслевые и региональные направления, выправлять возникающие дисбалансы. Цифры в правительственном постановлении указаны разные — от нуля до 100 процентов. Например, в спорте допускается 26 процентов мигрантов, в строительстве — 80, в выращивании овощей — 50, а в аптечной деятельности — ноль процентов. Но как устанавливаются попавшие в документ пропорции (проценты считаются от общего числа работников в отрасли) — не ясно. Кто и как контролирует выполнение процентной нормы — не понятно. Ответственность за неисполнение директивы не определена. Или это не директива вовсе, а рекомендация? «Огонек» попытался найти ответы на эти вопросы.

Разобраться в миграционном ребусе непросто: правовая база размыта, нормативная — недоразвита. Ситуация в регионах разная, отчетность небезупречна, статистика нередко спорная… Чтобы сориентироваться в проблеме, «Огонек» обратился за помощью к Александру Сафонову, профессору Финансового университета при правительстве РФ (в 2007–2012 годах — заместитель министра здравоохранения и социального развития РФ).

«Огонек»: — Можно ли определить масштабы участия мигрантов в российской экономике, их вклад в ВВП?

Александр Сафонов:— Это очень сложный вопрос. Постановление правительства определяет только доли иностранной рабочей силы в процентах и по видам деятельности. Но данных об окончательном реальном распределении трудовых мигрантов у нас нет. Также нет оценок их вклада, этим просто никто не занимался. Но в любом случае трудовые мигранты скорее дают экономике плюс, чем минус. Они занимают низкооплачиваемые вакансии, на которые не хотят идти наши граждане. Очень быстро закрывают географические дисбалансы рабочей силы. Особенно с учетом низкой мобильности наших людей.

— Но если нет данных и этим никто не занимается, есть ли у нас возможность регулировать миграционные потоки?

— Насчет возможности не скажу, а необходимость в этом имеется. Главная проблема — стихийность миграционных потоков. Трудовые мигранты все больше концентрируются в Москве, Московской области, Санкт-Петербурге и Ленинградской области. На эти четыре региона в 2016 году приходилось более 57 процентов всего притока трудовых мигрантов. В то же время многие регионы Сибири и Дальнего Востока катастрофически теряют свое население. При соседстве с многонаселенным Китаем это создает серьезную геополитическую угрозу.

— В постановлении правительства «Об установлении на 2020 год допустимой доли иностранных работников», определяющем квоты по видам экономической деятельности, в некоторых регионах, среди которых и Москва, сняты ограничения на применение в строительстве иностранной рабочей силы. Казалось бы, квотировать надо как раз там, где переизбыток рабочей силы, ан нет…

— Это связано с реализацией крупных строительных проектов. Например, ограничения сняты в Амурской области — там космодром «Восточный»; в Бурятии, где идет строительство горнодобывающих и лесоперерабатывающих предприятий и реконструкция БАМа и Транссиба; в Дагестане — и там тоже разворачиваются крупные стройки. Ну и Москва: здесь традиционно строят много жилья, бурно развивается столичное метро. Сейчас строят его даже китайцы, сам видел на проспекте Вернадского офис китайской строительной компании. Словом, это нормально: трудовые мигранты в основном нужны на крупных федеральных стройках. Для строительства на острове Русский во Владивостоке, Крымского моста тоже привлекали много мигрантов.

— То есть вопрос о закреплении людей на Дальнем Востоке не стоит? Мигрантов привезли, они построили и уехали?

— Принципы «больших строек» изменились. Когда, например, строили БАМ, люди оставались там жить — им обещали развитую инфраструктуру, перспективу. Сейчас строят в основном промышленные объекты — без социальных обязательств. К сожалению, мы утратили и советские традиции оргнабора рабочей силы и уже не можем собирать работников из разных концов страны — отдельным работодателям это очень сложно делать. К тому же наши граждане в силу разных причин утрачивают необходимые компетенции. Например, для строительства газопровода «Сила Сибири» привлекали сварщиков из Китая — своих в нужном количестве просто не было.

— Сварщики в отечестве вообще больная тема. Правительство даже готово в упрощенном порядке предоставлять им гражданство («Огонек» писал об этом в № 40 за 2019 год). Но при всем этом, хотя своих специалистов не хватает, в обществе все больше нарастает недовольство трудовыми мигрантами. По данным «Левада-центра», 72 процента считают, что надо ограничить их приток в страну. В 2017 году на этот вопрос положительно отвечали 52 процента...

— И что это меняет? Нашим работодателям, особенно не очень совестливым, удобнее работать с иностранцами, особенно выходцами из стран СНГ. С мигрантом все проще, он, по сути, «на птичьих правах». Работодатели просто на них экономят: на зарплатах, на социальных выплатах. К тому же тех, кто готов работать на Дальнем Востоке, в Сибири и на Севере, среди россиян немного.

— Существует ли у нас проблема нелегальной трудовой миграции?

— Здесь путаница с терминами. Во-первых, есть трудовые мигранты из дальнего и ближнего зарубежья. Для въезда в Россию из дальних стран (в основном это Китай) требуется виза. Если ее нет — мигрант нелегальный. Но граждане, приезжающие из стран СНГ (включая Украину, Молдавию и республики Закавказья и Средней Азии), могут по закону находиться на территории России без вида на жительство 90 дней в году. Как наши туристы, имея долгосрочную шенгенскую визу, получают право жить в Европе 90 дней.

То есть де-юре они не мигранты, а люди, получающие временные разрешения на пребывание на территории Российской Федерации. Туристы. Рабочих «грин-карт» у нас так и не появилось, так что все эти «туристы» в основном работают в «сером» секторе экономики.

То есть надо говорить о нелегальной трудовой деятельности мигрантов. Но здесь дело не в них, а опять же в работодателях. Наши работодатели сплошь и рядом уклоняются от заключения трудовых или гражданско-правовых договоров с иностранными работниками. А если и заключают, то не уведомляют об этом миграционную службу и налоговые органы. Фактически такие договоры являются недействительными. Работодателей штрафуют за нелегальное привлечение иностранной рабочей силы, но, как показывает практика, это не работает.

— Постановление правительства определяет квоты на иностранных работников по видам экономической деятельности. Как они определяются? Скажем, в выращивании овощей допускаются 50 процентов мигрантов. Не много ли?

— Никто точно не скажет. Вопрос квотирования тянется с 2005 года, когда в растущей российской экономике впервые возникла острая проблема кадров, которая усугубилась демографическим спадом. Тогда и решили ввести трудовые квоты. Механизм был предложен такой: предприятия представляют заявки на иностранную рабочую силу. Точнее, так: сначала работодатели вместе с профсоюзом определяли потребность в иностранных кадрах, потом заявка поступала в правительство региона, а оттуда — в Москву. Но когда правительство РФ принимало решение, квоты выделялись на регион. И часто получалось, что регион потом перераспределял эти квоты заново, а тем, кто изначально представлял заявку, не доставалось ничего. Поэтому порядок изменили, и в 2014 году ввели патентную систему. Иностранный работник для устройства на работу должен был купить патент. Стоит он 4500 рублей в месяц. В результате постоянных изменений правил приема на работу иностранцев пришли к тому, что сейчас правительство определяет, сколько процентов иностранцев могут работать в той или иной отрасли экономики. При этом введен запрет (нулевые квоты) на работу иностранцев в торговле лекарствами (из соображений безопасности), на рынках и вне рынков (в целях борьбы с коррупцией и теневым оборотом денег). Как эти доли определяются, а нормы соблюдаются — никто не знает. Потому что никто не контролирует, где и как у нас работают мигранты.

— Но вы говорили, что работодателей штрафуют за нелегальных мигрантов?

— Да, но только после того, как сами мигранты обращаются с жалобами в Центр комплексной правовой поддержки мигрантов, созданный в рамках президентского гранта. На самом деле система патентов эффективно работала только до последнего предкризисного года. Зарплаты мигрантов потом резко упали, приобретать патенты стало дорого. И большинство вернулось к прежней системе: работают без оформления трудовых соглашений и только за наличный расчет. По сути, сегодня установилась смешанная система найма мигрантов.

— Квоты, прописанные в правительственном документе, касаются только неквалифицированных иностранных работников?

— Сколько бы правительство ни говорило, что нашей стране нужны квалифицированные мигранты, в постановлении нет разделения на высококвалифицированных и неквалифицированных работников. Есть процент, а будут ли это инженеры или простые рабочие, не сказано. В законе «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» указан критерий: со специалистом должен быть заключен контракт на сумму более 1 млн рублей в год. Но этот критерий очень приблизительный. Такие деньги у нас зарабатывают массажистки из Юго-Восточной Азии. Высококвалифицированных работников к нам приезжает немного: в 2018 году их было около 25 тысяч человек.

— Говорят, что, если бы не было мигрантов, заработные платы у нас были бы выше. Это справедливое утверждение?

— В принципе, работодатели были бы вынуждены повышать зарплату россиянам, если бы не было дешевой рабочей силы. Можно говорить, что в середине 90-х годов и начале нулевых труд мигрантов точно препятствовал росту зарплат, особенно в строительстве и ЖКХ.

В Москве при Лужкове это было обычной практикой. Мигранты, например, работали дворниками, но трудовых соглашений с ними не заключали. Деньги получала какая-нибудь тетя Груша, работающая в дезе, а она уже по своему усмотрению платила наличными работникам. Что оставалось, делили между собой. Это в чистом виде коррупция. Зарплаты у мигрантов были ниже плинтуса. Но дома-то у них не было вообще никакой работы. Сейчас с этой практикой в Москве покончили, и все больше привлекают в ЖКХ самих москвичей.

— Меняется ли география мигрантских потоков из ближнего зарубежья?

— Сейчас очень сильно, почти вполовину, сократилось количество мигрантов из Украины и Молдавии. Они переориентировались на рынки Восточной и Западной Европы. Думаю, это произошло в результате нашей неэффективной миграционной политики. Люди из этих стран нам ближе, чем работники из республик Средней Азии, но условия пребывания в России для всех одинаковые. Кроме того, у нас очень сложная процедура получения российского гражданства: если у человека нет родственников в России, он должен прожить здесь не менее пяти лет. Это для трудовых мигрантов очень важный момент. Надо было бы давно эту процедуру упростить, создавать условия для комфортной жизни, для закрепления переселенцев из этих стран. Но этого же ничего нет. Впрочем, и мигранты из Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Киргизии тоже сейчас поглядывают в сторону от России. Их интересуют сейчас Корея (Южная), Юго-Восточная Азия, Объединенные Арабские Эмираты и Саудовская Аравия. Арабские страны им ближе по менталитету. Там сейчас в экономике вырос спрос на рабочую силу и людям больше платят, чем в России.

Вообще, все страны, которые так или иначе сталкиваются с проблемой нехватки кадров и с демографическими провалами, занимаются миграционной политикой. У нас политика вроде бы тоже заявлена, но с практикой уж очень расходится. Отношение к мигрантам если не отрицательное, то чисто прагматическое. Мы не занимаемся, как США, методологией «грин-карт», направленной на привлечение мигрантов на постоянное место жительства. Не изучаем другие методики закрепления кадров, а они ведь есть — в Канаде, в европейских странах. Да что говорить, мы даже 20 млн наших соотечественников, «этнических русских», не смогли вернуть на Родину. Программа «Соотечественники» какое-то время в 90-х годах работала. Но переселенцы столкнулись с огромными трудностями. Им выделяли землю в пустынных, необжитых местах. Не создавали систему адаптации к нашим условиям. Наконец, многие из-за бюрократических проволочек не могли получить российское гражданство. Наверное, это наша российская особенность: мы не ценим людей, которые едут к нам работать. Эффективная миграционная политика должна прежде всего ставить во главу угла человека. Он — основная ценность, носитель знаний, культуры, компетенций. Хотим больше мигрантов, желающих остаться в России навсегда, тогда надо относиться к ним как к своим людям. И снимать неоправданные бюрократические рогатки.

Беседовал Александр Трушин

https://www.kommersant.ru/doc/4142360

***

Мнение: Свой народ уже не нужен. Минтруд России прикроется мигрантами

Исследования более 1,7 млн откликов на объявления о работе показали, что, например, водители — «иностранцы» запрашивают в среднем по России 54 500 рублей, тогда как россияне — 47 000 рублей. К тому же, уже как гражданам России, мигрантам будет полагаться соцпакет. А значит, безработных станет больше, ведь предприятиям невыгодно платить высокие зарплаты. Круг замкнётся!

Лет 20 назад профсоюзы превратились в аппендицит. Одни — потому что предпочитали удобно вписываться в действующую политику предприятий, все больше руководствуясь интересами их управленцев, забыв о целях, ради которых, собственно, и создавались, по сути, превратившись в организации, которые, кроме как сбором членских взносов, ничем не занимались. Другие — потому что оказались беспомощными в борьбе с новыми собственниками предприятий. Но причина была одна — неспособность отстаивать интересы сотрудников. Осознав это, работники предприятий стали покидать ряды членов организаций, и вскоре система отказалась от нежизнеспособного органа, утратившего свой вес и авторитет на фоне передела собственности, задержек заработных плат и беззакония.

Сегодня, когда происходит снижение объемов производства, закрываются предприятия, сжимается сектор малого и среднего предпринимательства, выросло налоговое давление, когда предприниматели не готовы связываться с дорогими кредитами, снижается платежеспособный потребительский спрос, на рынке страны, по данным Росстата, порядка 3,5 млн безработных, Минтруд предлагает решать вопросы нехватки квалифицированных кадров за счет мигрантов. Ведомство подготовило проект приказа «Об утверждении перечня профессий (специальностей, должностей) иностранных граждан и лиц без гражданства — квалифицированных специалистов, имеющих право на прием в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке» (за № 01/02/10−19/00095493).

3 октября на сайте Минтруда был размещен сформированный на основании предложений федеральных органов исполнительной власти, актуализированный перечень профессий, обладатели которых могут рассчитывать на прием в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке. В их числе: врачи-педиатры, психиатры, наркологи, хирурги, эпизоотологии, медсестры, врачи и фельдшеры скорой помощи. Причем, в частности детские врачи. А также требуются гидромелиораторы, зоотехники, корреспонденты, механизаторы, редакторы, рыбоводы, слесари по ремонту сельхозоборудования и сельхозтехники, технологи пищевой и перерабатывающей промышленности, сельхозпроизводства и даже трактористы-комбайнеры, машинисты и механизаторы, агроинженеры, воспитатели, инженеры по горным работам, мастера буровой, механики по буровым и горным работам, специалисты по технологии машиностроения, станочники широкого профиля, техники-картографы, учителя.

Еще можно понять необходимость в специалистах по наладке импортного оборудования. Однако, как правило, заинтересованные в продаже своего оборудования иностранные компании готовы наладить его на местах, произвести его запуск, так же как и обучить необходимым навыкам для работы с ним местных специалистов. И вряд ли специалист иностранной компании, явно развивающейся успешно, так как в ином случае ее оборудование не пользовалось бы спросом, будет нуждаться в российском гражданстве. Разве что если ему вместе с гражданством предложат очень высокую зарплату, недоступную нашим специалистам.

И именно в зарплате, в том числе и кроется проблема нехватки кадров. А также в отсутствии рабочих мест. Что же касается вопросов некомпетентности россиян или низкой квалификации по большинству специальностей, во всяком случае, предусмотренных перечнем, они здесь явно вторичны. Более того, порождают новые вопросы. Не перечеркивает ли Минтруд данным проектом результаты своей же деятельности по решению ряда других проблем?

Например, насколько эффективны обучающие программы или переквалификации?! Неужели они не способны наделить безработных требующимися стране навыками? Тогда зачем нужны такие программы, на которые государство выделяет из бюджета деньги? Минтруд вплотную занимается программами по демографии. Если в стране 3,5 млн безработных, то эти люди размножаться не должны? Если должны, то на какие средства содержать им семьи? Да, по отчетам ведомства, безработных у нас гораздо меньше, чем по статистике Росстата — больше 600 тысяч, но это только тех, кто состоит на учете в центрах занятости. Еще один вопрос связан с покорением бедности и повышением доходов! Как Минтруд намерен преодолевать бедность и наращивать доходы россиян, если нехватку кадров планирует восполнить притоком мигрантов?

Еще недавно представители Минтруда нередко заявляли о предстоящем росте безработицы из-за роботизации. Но в перечне ведомства нет ни единого слова о потребности в роботах или хотя бы в ИТ-специалистах. Но, ведь, цифровизация идет полным ходом!

Неужели на российской земле не найти трактористов, учителей, врачей и шахтеров? Не ответив на данный вопрос честно, Минтруд, на долю которого выпала самая незавидная участь по решению самых что ни на есть социальных проблем, рискует своим же проектом вывести Россию на новый уровень социального напряжения и превратиться, как и профсоюзы, в аппендицит российской экономики. Ведь гражданство могут получить вовсе не те, на кого в данном случае рассчитывают предприятия! Даже если среди новых граждан будут высококлассные специалисты, имеющие навыки и компетенции выше, чем у коренных россиян, не факт, что после получения гражданства они продолжат трудиться за ту зарплату, которая не устраивает наших безработных, хотя бы тех, кто сознательно покинул отечественные поликлиники.

«Недавно я пытался помочь одному молодому человеку найти работу, — рассказывает изданию «Коммерсантъ» заместитель научного руководителя ЦЭМИ РАН Георгий Клейнер, — у него хорошее высшее образование, он вполне работоспособен, обладает оригинальным мышлением, живет в Муроме. Это крупный промышленный центр во Владимирской области, там много промышленных предприятий. А работы нет. Даже в Москве я не смог помочь ему. Когда мы говорим, что наша экономика в плохом состоянии, мы обычно приводим низкие темпы роста ВВП. Но это лишь симптомы, а причина — в разбалансированности экономики. Спрос есть в одном месте, а предложение — в другом. Здесь нет работы, а там нет людей. Так происходит потому, что у нас нет механизмов, которые позволили бы гармонизировать ситуацию на рынке труда».

Вот о чем говорят специалисты и с чем сталкиваются россияне! Но почему же именно таким образом не формулирует ситуацию Минтруд, не озвучивает ее на самом высоком уровне и не принимает решений, исходя из нее? Неужели ведомство не в курсе этих проблем? Но как такое может быть? Неужто Министерство по труду и соцразвитию готово к сиюминутному решению, идущему в разрез другим задачам?

Директор Научно-исследовательского центра профессионального образования и систем квалификаций Федерального института развития образования РАНХиГС Владимир Блинов, считает, как пишет издание, что отечественным компаниям выгодно заменять российских работников мигрантами, которые не притязательны — им не нужны отпуска, детские сады, жилье. Растить своих специалистов им тоже экономически нецелесообразно.

Налицо — проблемы экономические и законодательные. Предприятиям, безусловно, невыгодно в сегодняшних условиях содержать сотрудников. И законы вместе с надзорными органами в сфере трудового права позволяют обходить преграды. И вот здесь-то как раз и задача Минтруда, органа, решающего госзадачи, поднять вопрос и предложить решения проблемы. Но ведомство, судя по всему, пошло путем наименьшего сопротивления, возможно даже — на поводу бизнес-элит, которым интересна только прибыль.

Что же делать тем 3,5 млн безработным, причем цифра тоже может быть весьма условной, которые являются гражданами страны, за спиной которых семьи, дети и, как минимум, обязательства по уплате коммунальных платежей. Очевидно, российские безработные в поисках заработка должны отправиться в другие страны. Но настолько ли толерантны, как наш российский Минтруд, другие страны к российским специалистам — предоставят ли они гражданство нашим безработным? Ответ очевиден.

Кто к нам приедет? Как мы отмечали — это вряд ли будет тот, кого мы ждем и ищем. Скорее, стоит ожидать наплыва граждан из Узбекистана и Таджикистана — стран, где экономика похуже нашей и зарплаты ниже. 25% въезжающих официально в Россию трудовых мигрантов приходится на Узбекистан!

Предположим, что из республики, откуда уехала в свое время большая часть русскоязычного населения, — в силу толерантности, не будем говорить, что по причине притеснений, народу все равно известны мотивы их отъезда, — найдутся специалисты, желающие получить гражданство. Но нужно понимать, что в стране свои стандарты образования, русский язык в школах не является обязательным. Будет ли их квалификация, с учетом данных обстоятельств, соответствовать запросам и потребностям российской экономики?!

Предположим также, что ради гражданства специалисты будут готовы на низкие зарплаты и жизнь в отдаленных селах России. Однако, узаконившись в гражданском статусе, мигранты, очевидно, станут более придирчивы к зарплатам, ведь жизнь в России дороже, чем в Узбекистане. Уже сейчас, по данным портала по поиску вакансий Worki, как писала «Комсомольская Правда», зарплатные ожидания мигрантов выше требований россиян на 14%. Исследования более 1,7 млн откликов на объявления о работе показали, что, например, водители — «иностранцы» запрашивают в среднем по России 54 500 рублей, тогда как россияне — 47 000 рублей. К тому же, уже как гражданам России, мигрантам будет полагаться соцпакет. А значит, безработных станет больше, ведь предприятиям невыгодно платить высокие зарплаты. Круг замкнётся!

Автор: Галина Смирнова

https://regnum.ru/news/polit/2783593.html