Китай и страны Туркестана
***
«Страны Центральной Азии воспринимались КНР, прежде всего, в качестве транзитных территорий, но по факту стали, не в последнюю очередь усилиями Москвы, мягко тормозящими реализацию китайских проектов на собственной территории», — заявил старший преподаватель Уральского федерального университета, эксперт-востоковед Дмитрий Желобов, комментируя ИА REGNUM текущие изменения в отношениях КНР и стран Туркестана.
ИА REGNUM: - С конца 2019 года по настоящее время в информационном пространстве Туркестана снова активно отрабатывается тема «лагерей перевоспитания в СУАР». С чем это связано?
Дмитрий Желобов: - Антисепаратистская кампания в СУАР (Синьцзяно-Уйгурском автономном регионе) входит во вторую фазу своего развития. Слова руководства Синьцзяна о том, что «все студенты благополучно окончили обучение» и реальное возвращение домой многих людей в Северном Синьцзяне первоначально были восприняты неправильно.
На самом деле, речь идет о переходе от стадии идеологической «перековки» к тому, что в СУАР называется «трудоустройством», а на Западе трактуется как форма принудительного труда.
Поскольку СУАР в некоторых областях достаточно глубоко интегрирован в мировую экономику, это открывает простор для проведения расследований и наложения запретов на целые группы китайских экспортных товаров, полностью или даже частично произведенных в Синьцзяне. Думаю, что это крайне эффективный инструмент в торговой войне. В Центральной Азии уже раздаются призывы к бойкоту китайских товаров. Для успешного воплощения этих мер общественное мнение данных стран должно быть соответствующим образом настроено. Отсюда активизация в медийном поле.
- Насколько для КНР важна отработка своего положительного имиджа в странах Туркестана?
- Китай преимущественно настроен на взаимодействие на уровне элит. Даже довольно массовое привлечение молодежи из Центральной Азии на обучение в КНР ориентируется прежде всего на формирование новых прокитайских элит, а вовсе не на улучшение имиджа Китая в народе.
Современный Китай — вертикально интегрированное и высоко иерархизированное общество, такими же китайцы видят и своих соседей. В ряде случаев это восприятие совершенно ошибочно. В странах со сравнительно высокой общественной динамикой, таких как Казахстан и Киргизия, достаточно легко инициировать массовый низовой протест, которых элиты не смогут игнорировать. Это серьезно подрывает позиции КНР в регионе.
- Китай до недавнего времени демонстративно не вмешивался во внутреннюю политику стран Туркестана. Сейчас что-то изменилось?
- У Китая пока отсутствуют эффективные инструменты политического влияния в регионе. Если кратко, то в мировом масштабе это этнические китайские диаспоры и крайне левые политические движения, доставшиеся в наследство от эпохи маоизма. Сейчас КНР с переменным успехом формирует в Центральной Азии группы влияния нового типа — политические, бизнес и академические группы с ориентацией на Пекин. По разным причинам их влияние пока не слишком велико.
В целом стоит обращать внимание на людей, в биографии которых фигурирует взаимодействие с Китаем, а также на имеющих с КНР деловые отношения. Это условная «группа риска», хотя еще совсем не обязательно прокитайское лобби. Пока Китай опасается неизбежной жесткой реакции России на вмешательство в политические процессы в Центральной Азии и действует очень дозированно.
- В одном из интервью вы предположили, что китайские военные базы в Туркестане могут появиться в течение пяти лет. Какие внешние и внутренние факторы могут приблизить или отсрочить их появление в регионе?
- Политическая турбулентность не способствуют китайскому военному присутствию. Наоборот, консолидация политического режима, увеличение его закрытости может быть таким сигналом.
Мне представляется, что Таджикистан эволюционирует как раз в данном направлении и является первым кандидатом на китайское военное присутствие. Возможны, конечно, какие-то катастрофические военные сценарии, но тут очень сложно предсказать, как поведет себя Китай в каждом конкретном случае. Это зависит от многих факторов.
- Существует мнение о разделе «сфер влияния» в Туркестане между Москвой и Пекином. За Россией остается политика и безопасность, за Китаем — экономика. Насколько верно это утверждение?
- Об этом много говорили в 2015—2016 годах. Мне такая точка зрения представляется несколько устаревшей. Политика с экономикой и военной сферой трудноразделимы. Китай не готов платить за российское военное присутствие в регионе ни в какой форме, а России совершенно незачем поддерживать военно-политическими методами экономическое вытеснение себя из Центральной Азии.
По факту мы имеем в регионе очень худой мир с кучей взаимных подозрений.
- Китай пытается пересмотреть сложившийся status quo, претендуя на роль центра силы. Хватит ли у КНР возможностей отстоять свои амбиции и перекроить карту влияния сначала на континенте, а потом и в мире?
- Китай сделал заявку не просто на роль одного из центров силы, а на мировое лидерство. В конце-концов, если можно эффективно управлять 1,4 миллиардом человек, почему нельзя столь же эффективно управлять 7 миллиардами?
Само собой, действующие мировые лидеры такого не потерпят. В США уже сложился двухпартийный консенсус относительно политического режима в КНР. И теперь борьбу с ним будут вести всеми возможными способами. Деэскалировать противостояние если и получится, то лишь на время. Исход этой борьбы определит лицо будущего мира.
Источник - https://regnum.ru/news/polit/2844894.html
***
Военные базы Китая появятся в Туркестане в течение пяти лет — мнение
- Почему в ориентированных на аудиторию Туркестана СМИ снизилось количество материалов на тему прав мусульман в Китае?
— Грамотная информационная кампания должна строиться исходя из понимания особенностей человеческой психики: человек — социальное животное и адаптируется к любым явлениям, если они носят достаточно продолжительный характер.
Если достаточно длительное время выдавать аудитории шок-контент, то она привыкнет к нему и будет воспринимать как нечто вполне естественное, а то и начнет реагировать на очередные порции информации с раздражением. Например, так произошло в России с украинско-сирийской тематикой.
Поэтому для достижения должного эффекта имеет смысл делать паузы. Строго говоря, если воспринимать информационную политику западных СМИ в регионе в политтехнологическом ключе, антикитайская кампания своей цели достигла — в обществе стран региона синофобские настроения значительно укрепились. Будем ждать второй волны.
- В информационном поле Киргизии и частично Таджикистана сократилось количество публикаций на тему «успешных китайских проектов» в этих странах. Почему?
— В информационном поле региона три крупных игрока: США, КНР и Россия. Проамериканские СМИ уже отработали по этой теме в негативном ключе, Китай опасается, и не без оснований, что бравурные реляции о достижениях в экономическом сотрудничестве будут интерпретированы как продолжение неоколониалистской экспансии в регион. А для России любое китайское достижение невольно поднимает вопрос о собственных потерянных позициях. Всем крупным игрокам продолжение игры на этом поле в настоящий момент невыгодно.
В целом Китай не склонен разрывать сотрудничество полностью и всегда оставляет себе пространство для маневра. При этом у Пекина есть широкий спектр мер воздействия на несогласных с его политическим курсом. Строго говоря, в отношении стран Центральной Азии уже действуют, например, дискриминационные визовые правила. Занять еще более жесткую позицию КНР может, скажем, в случае критики политики в СУАР со стороны руководства стран региона.
- Каков на данный момент итог китайской инициативы «Один пояс — один путь» в Туркестане?
— На самом деле «Пояс и путь» мыслился, прежде всего, как дорога в Европу. Учитывая общий внешнеполитический курс ведущих стран Европы, эта цель пока далека от достижения. Некоторых успехов Пекину удалось добиться в странах Южной Европы, но переоценивать их не стоит. Страны Центральной Азии воспринимались, прежде всего, в качестве транзитных территорий, но по факту стали, не в последнюю очередь усилиями Москвы, мягко тормозящими реализацию китайских проектов на собственной территории конечными пунктами китайских коммуникаций.
Китай занял на постсоветском пространстве доминирующее положение, но негативные моменты китайского присутствия стали очевидны для всех, а с позитивным опытом как-то негусто. Китайские инвестиции оказались излишне коррупциогенными и элитоориентированными.
- Реально ли появление китайских военных баз в странах Туркестана?
— Если исключить возможность резких внутриполитических изменений в Китае, то это совершенно неизбежно. При сохранении текущей политики в регионе и стабильности ситуации в СУАР, вероятно, это произойдет в течение пяти лет.
Источник - https://regnum.ru/news/polit/2600955.html
***
Китай меняет вывеску: Пекин отказывается от «Одного пояса – Одного пути» и заменит его на «Шелковый путь»
Смена названия одного из ключевых проектов Китая «может быть связана с нарастанием сопротивления реализации китайской инициативы и рядом достаточно громких провалов, связанных с нею, в прошедшем году», заявил старший преподаватель Уральского федерального университета, востоковед Дмитрий Желобов, комментируя информацию о том, что Пекин, возможно, откажется от названия «Один пояс — Один путь» и заменит его на «Шелковый путь».
Аналитик акцентирует внимание на том, что пока независимого подтверждения этой информации нет, и поэтому сохраняется вероятность того, что это только слухи. «Тем не менее, если это правда, то это значимо. 带一路 («Один Пояс — Один Путь») — ключевая внешнеполитическая формула Си Цзиньпина. Она подразумевает реализацию китайской инициативы по двум направлениям: «Новый Морской Шелковый Путь 21 века» и «Экономический Пояс Шелкового Пути». По условиям задачи, так сказать, она должна быть яркой вывеской над существующими и будущими китайскими инвестиционными проектами по всему миру, в том числе в высокорисковых странах. Поэтому она должна быть достаточно расплывчата и в то же время быть загружена ценностями исторического наследия и будущего развития. Всё, как любят китайцы. К расплывчатой формуле можно «привязать» существующие и будущие успехи и «отвязать» провалы», — пояснил он.
По мнению собеседника, «изменение формулы с 带一路 («Один Пояс — Один Путь») на 丝路 («Шелковый путь»), если оно действительно произойдет, может означать отказ от акцента на двухкомпонентности инициативы («Новый Морской Шелковый Путь 21 века» и «Экономический Пояс Шелкового Пути»), что сделает формулу еще более размытой, чем она есть сейчас».
«КНР может пожертвовать «Экономическим Поясом Шелкового Пути» в том виде, в каком он существует сейчас, перестав акцентировать внимание на экономическом продвижении через Синьцзян и Центральную Азию на Средний Восток», — подчеркнул востоковед. Дмитрий Желобов добавил, что оценка этой идеи во многом будет зависеть от «отношения к китайскому экономическому присутствию в сопредельных странах». "Для Центральноазиатского региона это может быть плохая или, напротив, хорошая новость — с учетом вышеперечисленных обстоятельств», — подытожил Дмитрий Желобов.
История вопроса
В 2013 году Китай провозгласил стратегическую инициативу «Один пояс – один путь», которая представляет собой не только логистические маршруты в Европу, но также экономическое сообщество стран Азии. В рамках данного проекта в страны Туркестана (или Центральной Азии) из Китая пришли десятки миллиардов долларов инвестиций.
Китай строит в странах региона дороги, трубопроводы, порты, железнодорожные ветки, вкладывает средства в промышленность и сельское хозяйство. В соответствии с принятым в Китае подходом, китайские инвестиции в страны региона жёстко связаны с необходимостью закупки китайского оборудования, привлечения китайских подрядчиков и в значительной степени использованию рабочей силы из Китая. Наибольший интерес китайские инвесторы проявляют к разработке месторождений полезных ископаемых. Прежде всего их интересуют Казахстан и Туркмения, богатые полезными ископаемыми.
Страны региона, считающиеся плохими заёмщиками у западных стран и международных организаций, охотно берут кредиты у Китая и уже в значительной степени зависят от них. Без китайского кредитования уже невозможно поддержание социальной сферы. Задолженность стран Туркестана перед Китаем растёт, и уже очевидно, что через несколько лет более всей половины долгов государств региона будут китайскими.
Вслед за крупным китайским бизнесом в страны региона приходит мелкий бизнес и миграция, а за ними – культурная экспансия. Количество китайских рабочих исчисляется сотнями тысяч. Всё чаще для нахождения работы местным жителям требуется знание китайского языка.
Уже сейчас в странах региона китайцами контролируется до трети всех точек общепита, около трети объёма сельхозпроизводства и до четверти строительства. В Китай направляются не только полезные ископаемые, но также и вода из рек и озёр. Зависимое положение стран Туркестана уже привело к передаче значительных территорий под юрисдикцию Китая и месторождений полезных ископаемых в аренду.
Источник - https://regnum.ru/news/polit/2552153.html