Россия: почему люди игнорируют угрозу коронавирусной инфекции COVID-19?
Игры разума
Игнорировать карантинные мероприятия, отрицать опасность коронавируса можно, но негативные последствия не заставят себя ждать. На фоне мнимого благополучия, что COVID-19 вообще нет, происходит двойной удар. Он приводит к самой тяжелой депрессии, считает эксперт.
Несмотря на очевидную опасность заражения коронавирусом, люди повсеместно продолжают нарушать карантинные правила. Причём это происходит не только в России — во всём мире находятся те, которые игнорируют угрозу заражения COVID-19 себя и своих близких.
В интервью корреспонденту ИА REGNUM врач психотерапевт, кандидат медицинских наук, доцент кафедры психотерапии, медицинской психологии и сексологии Северо-Западного Государственного Медицинского Университета им. И. И. Мечникова, председатель Ассоциации Когнитивно-Поведенческой Психотерапии, вице-президент Российской Психотерапевтической Ассоциации, член Исполнительного Совета Международной Ассоциации Когнитивной Психотерапии, член Международного Консультативного Комитета Института Дмитрий Ковпак детально, буквально по полочкам, разложил наше поведение в период изоляции и пояснил, что мы чувствуем.
ИА REGNUM: - Дмитрий Викторович, почему некоторые люди игнорируют угрозу коронавируса? Это что, такой протест?
Дмитрий Ковпак: - Здесь есть несколько специфических факторов, которые достаточно универсальны. Это так называемые когнитивные искажения или иррациональное мышление, которые способствуют таким, скажем так, формам мышления и поведения. То есть, в первую очередь, такие формы являются защитными. Есть такое понятие — компенсаторная стратегия: на фоне каких-то необычных ситуаций возникают разные компенсаторные стратегии.
У кого-то начинается паника — не в клиническом смысле слова, а в социально психологическом. Потому что есть тревога неопределённости (это новая ситуация, новый вирус, новое заболевание), и поэтому часть ударилась в панику (это апокалипсис), а другая — чтобы защититься психологически от этого, по сути, использовала такие компенсаторные стратегии, как отрицание, вытеснение. И поэтому одному типу свойственно мышление катастрофизирующее, когда проецируется в будущее худший сценарий, а другие компенсаторные стратегии пытаются, по сути, обезопасить себя путём отрицания вируса.
- В психологии, в клинической психологии, это рассматривается как компенсаторные стратегии, которые увы, приводят к рискованному поведению…
- Поэтому в основе лежит такое дисфункциональное мышление, и там есть ряд посылов. Первый посыл — это невидимость вируса и медленное, поступательное развитие. Потому что человек видит это из новостей, и у него есть скептическое отношение, что новости обманывают, что идёт зомбирование населения. И поэтому такой человек опирается на свою референтную группу, тем, кому он доверяет: «Никто из моих знакомых ещё не заболел, я хожу без маски, пожимал руки сегодня нескольким людям и не заболел».
Это называется наивный реализм. То есть я смотрю в окно, на улице есть люди, я выхожу на улицу — я не вижу вируса. Хотя логикой человек понимает — 90 нанометров — как ты его увидишь? Но такой наивный реализм говорит о том, что раз сейчас светит солнце, раз вокруг ходят люди, значит все в порядке. И тогда возникает такая специфическая форма мышления (защитная): «Значит, это придумали». То есть человек ищет облегчение, и такая идея ему приносит облегчение: «Это — заговор, опасности на самом деле нет». Купировать такую подспудную тревогу человек пытается простым и быстрым решением — ложной идеей.
- Интернет буквально пестрит коронавирусными фэйками!
- Действительно, ещё полгода назад мы бы рассматривали как совершенно бредовые идеи то, что это вышки 5G распространяют вирус. Теперь этой идеей психически заражаются даже артисты Голливуда и становятся их вольными или невольными распространителями. Поэтому психологическая потребность в неком балансе решается ложно, то есть баланс — это необходимое состояние гармонии, но человек пытается балансировать с помощью таких простых, быстрых решений, которые сводятся к, по сути, дискредитации из того, что он получает из средств массовой информации: заговор правительства, всемирный заговор, людей хотят загнать в бетонные клетки.
И получается, что человек отождествляет себя с благородной миссией протеста: «Я не ношу маску, потому что это всё обман населения». Это связано с тем, что, к сожалению, когда человек заболевает, то он узнает об этом спустя латентный период. То есть, оказавшись в больнице или реанимации, человек потом может мучительно сожалеть о собственном заболевании. Или, являясь просто носителем, — сожалеть о том, что заболели его родители или другие пожилые родственники.
- Каковы последствия?
- Потом возникает самая тяжелая депрессия: когда человек это отрицал, а потом — заболел, это — двойной удар. На фоне мнимого благополучия, что COVID-19 вообще нет, этот двойной удар приводит к самой тяжелой депрессии и отсроченному хроническому стрессу в виде посттравматического стрессового расстройства. И здесь очень часто возникают суицидальные мысли и поведение. Это очень опасная форма поведения.
А бравада тех людей, которые пытаются показать, что вируса нет, существует во всех странах. С этого начинала Италия и Британия. Там карантин воспринимался как нарушение прав и свобод, а не как разумные ограничительные меры. Люди буквально против этого протестовали и ещё более часто ходили в рестораны, бары на улице. Так они отрицали наличие вируса, наличие опасности и, по сути, пытались подкрепить таким образом собственную теорию.
За счёт этого и получилось, что Италия и Британия дали колоссальный, взрывной рост распространения этой инфекции. Первоначально в европейских странах после Китая возникла такая большая вспышка. И Китаю за счёт жёсткой карантинной меры удалось локализовать число заразившихся и умерших, а Италия и Британия и Испания стали примером быстрого взрывного роста и большого количества жертв.
- Понятно, что, с одной стороны, мы имеем некий защитный механизм, а с другой — подверженность человека влиянию…
- Причём, как говорится, «обманываться рад». То есть речь идёт о мнении авторитетов из ближнего круга («Если друзья не носят маски и отрицают вирус, то я их поддерживаю») и авторитетов из социальной сети: голливудские актёры, лидеры мнений («Я к ним присоединяюсь и чувствую, что нас много, и это меня успокаивает»). Но успокаивает до поры, до времени, потому что реальность рано или поздно через такие защиты пробивается. Как и через ещё один вариант, который называется магическое мышление. Здесь магия не из области изотерики, хотя теории заговоров, вплоть до атаки рептилоидов и чипирования населения, выглядят уже как бредовые конструкции.
Здесь магия может быть очень поверхностной: «Я хочу быть позитивным» — такая примитивная трактовка. «Если я буду на позитиве, сохранять оптимизм и не верить в вирус, то он обойдёт меня стороной — зараза меня не возьмёт». Эмоциональное состояние действительно очень важно, и важно сохранять баланс, но не за счёт оголтелого такого шапкозакидательства, а именно выбора того, что от нас зависит. Этот выбор как раз является разумным балансом между отрицанием, игнорированием опасности и преувеличением опасности — таким выбором худшего сценария в связи с паническими реакциями.
- Какие ещё защитные механизмы могут включаться?
- Ещё одним механизмом является эмоциональное обоснование: «Если я чувствую тревогу, то эта ситуация опасна» или «Если я чувствую себя хорошо, значит, ситуация безопасна». Она определяется, безусловно, не эмоциями, а наличием объективных данных. Но человек может сделать ставку на эмоциональный посыл: «Вот, я вышел, сейчас светит солнце, мне хорошо, люди гуляют, я вижу, что им тоже хорошо, поэтому какая здесь опасность?». Эмоциональное обоснование служит тоже проводником для такого рискованного поведения. Ну и, как мы обсуждали, битва за собственные границы («Это — нарушение моих прав и свобод, этап посягательства на мою свободу воли. Меня тут запирают, я уже устал, мне скучно, мне тяжело») и переоценка собственного дискомфорта, превращение его в страдания, приводит к протестным реакциям: «Назло кондуктору пешком пойду».
Битва за границы может превращаться в те протесты, которые мы видим даже в Германии. Казалось бы, такие благоразумные, законопослушные немцы, и вдруг они начинают бороться со своим правительством — узурпатором, которое якобы лишает их законных прав и свобод, внедряя чипирование. Оказалось, что у таких упорядоченных немцев тоже «сносит крышу», поскольку это — тоже некое успокоение себя, потому что люди тоже попали в очень необычную ситуацию, им нужно найти привычное объяснение: «Это не какая-то из ряда вон ситуация, которая встречается раз в поколение, это — обман».
- Есть много людей, которые уверовали в неуязвимость из-за молодости…
- Это — иллюзия неуязвимости: «Я молод и здоров, поэтому это меня не коснётся». И, к сожалению, такие люди сами могут не заболевать, но могут становиться носителями и распространителями. Как в Корее: молодой человек там прошёл по барам, за ночь посетив их несколько штук, и разнёс инфекцию сотням людей. Это пример того, как люди предпочитают простые, как им кажется, понятные решения в ущерб логике, здравому смыслу и в итоге — себе.
Но они узнают об этом спустя время, когда приходит печальное подкрепление не только в виде разочарования, но и в виде серьезного ущерба для себя и своих близких. Поэтому депрессия накрывает позже, также как и вирус накрывает позже (через две недели можно попасть в больницу или получить осложнение).
- Что в данном случае вы считаете важным?
- Здесь нужна ясность, в первую очередь — разделение своих опасений на здоровые, которые являются частью разумного защитного поведения (соблюдение социальной дистанции, использование дезинфицирующих средств, разумное соблюдение карантинных мероприятий), и избыточные. Обе крайности не очень хороши, потому что и на той, и на другой возникает риск либо прямого заражения, либо истощения в силу «перегрева» из-за паники и избыточных эмоций.
Поэтому нужен баланс — выбор между этими крайними тенденциями: избеганием, паникой, и прояснение для себя реальности, принятие её. Потому что это не подчинение, а наоборот — использование реальности такой, какая она есть. Потому что нам хочется вытеснить эту реальность, её как-то раскрасить, или наоборот — обесценить. И из-за этого потом происходит рассогласование с ней и тяжелый удар со стороны реальности.
Поэтому ясность — это, с одной стороны, — информационная поддержка (прояснение, как в реальности обстоят дела), ну и разбор собственных таких, необоснованных суждений, иллюзий, ложных представлений — замена их на планирование. Потому что, увы, вирус — это не на один день. Это настоящий марафон, на котором нужно рассчитать свои ресурсы: не только бюджет своей семьи или личный физический ресурс, но и психологические ресурсы.
Потому что первоначально было понятно, что находиться дома — это неплохое решение, можно выспаться, отдохнуть. Но когда карантин длится недели или месяцы, человек не минует фазу стресса. Первая — это мобилизация на фоне тревоги, опасений. Вторая — адаптация, привыкание, приспособление. Третья — истощение. Поэтому те, у кого гиперреакция, они быстрее истощаются, их и нервы быстрее обнажаются. Некоторые быстро проскакивают эти фазы стресса в семье и показывают нам протестные формы поведения, что, собственно, лишь подыгрывает самому вирусу, способствует распространению этой инфекции.
- Как помочь тебе?
- Ещё одним фактором является социализация — помощь себе в преодолении этих моментов: социальная изоляция, изменение образа жизни. То есть необходимо не только пытаться так эгоцентрично помогать себе, но и осознавать, что в помощи нуждаются твои близкие. И поэтому твое разумное поведение — это помощь не только себе, но и своему окружению.
Нужно взаимодействовать с ними в новых формах, к примеру через Skype или телефон, Messenger, социальные сети. Это не только помощь самому себе, но и помощь другим людям. Поскольку люди привыкли тянуть одеяло на себя, они не замечают, что помогая другим, ты лучше себя чувствуешь. Поэтому — «не оскудеет рука дающего». Важно сейчас переключить себя на эти полезные формы мышления и поведения, где эта социализация может потом пригодиться и когда карантин закончится, пройдёт эпидемия.
Это поможет более конструктивным внутрисемейным формам взаимодействия, вместо агрессии и бытового насилия, которые сейчас, к сожалению, стали расцветать — на фоне изоляции обострились конфликты. Здесь как раз помощь своим проблемам, проблемам, накопившимся в взаимодействии с семьей, партнёрами. Могут стать хорошей традицией профилактические разборы за круглым столом — как у короля Артура — без оружия, прояснять суть претензий, а не обесценивать партнёра и себя самого, не глобальная оценка: «Ты плохой — я хороший», а умение разбирать конкретные факты и конкретные действия.
- В этом смысле родителям тоже есть над чем поработать!
- Вопрос взаимодействия с детьми. Если раньше это была форма откупа (подарки, деньги, однократные выезды на природу или в торговый центр), то сейчас при взаимодействии с детьми как раз понятна родительская функция моделей, которые перенимают дети под копирку. И здесь можно более отчётливо понять, чем бы я хотел поделиться со своими детьми: как их поддержать, чему научить (от простых вещей — играть на гитаре, изучить иностранный язык или что-то в месте слепить, до более сложных — мировоззренческих). И всё это поддержка — не только других, но и самого себя, потому что тогда появляется смысл.
И вот здесь важно понять, что в такие критические, кризисные времена, кризис — это не только опасности, а как китайский иероглиф 危机 (он состоит из двух элементов, это и опасность, и возможность). В экономический кризис, как мы видим, формируются будущие стартапы, какие-то интересные решения. Так и здесь, с точки зрения психотерапии, ключевой вопрос «Кем я хочу быть во время этой пандемии COVID-19?» звучит нелепо. Что значит, кем ты хочешь быть? Ты не имеешь никаких свобод, это иллюзия. Я могу выбрать не «есть вирус, или нет его» (это объективная данность), а как я буду мыслить, действовать, функционировать.
Поэтому есть такая зона страха или зона отрицания, куда я могу уйти просто как в защиту. Но есть зона обучения, где я могу, наоборот, учиться на этих сложных ситуациях, потому что мир поменяется, пусть — не радикально, но кто-то потеряет работу, кто-то потеряет свой бизнес и придётся учиться чему-то новому.
Поэтому здесь открывается окно в обучение. Возможность прямого обучения онлайн языков и специальности до возможности осознания опыта, полученного во время кризиса. Он научил очень многому: как ведут себя люди в сложной ситуации, как повёл себя я, как я справлялся со своими эмоциональными и физическими состояниями, как мне удавалось рассчитывать свои ресурсы.
- Что это за состояние в такой период?
- Это — зона роста, собственного, личностного и межличностного развития семьи как системы, развитие во взаимодействии со своими коллегами, друзьями, коллективом. Это и развитие бизнеса, если мы говорим об экономических процессах. Потому что сейчас будут формироваться либо тяжелые последствия (сумма повреждений, которую нанёс вирус), либо наоборот, это будет осознанность, через которую можно увидеть: когда закрывается одна дверь, обязательно открывается другая. Но человек может её и не увидеть, находясь в панике или в отрицании. Такой индивидуум будет инкапсулирован внутри собственного мира иллюзий. Поэтому здесь и важен баланс, за которым можно увидеть эти открывающиеся окна.
Сегодня online становится таким окном — пусть и в виртуальную реальность, но это всё равно возможность контактировать и даже экономически развиваться: новые решения через такие формы, платформы, каналы связи. Поэтому часть бизнеса вынужденно перешла в формат доставок, формат видео-конференций вместо очных, и оказалось, что это тоже работает. Поэтому сейчас придётся быть функционально гибкими, адаптивными за счёт этого.
- Как будет правильным действовать в такой ситуации?
- Нужно следовать не форме, а содержанию. Старые формы сейчас обрушатся, но содержание никуда не может деться. Поэтому, как говорил незабвенный бравый солдат Швейк в прекрасной книге Ярослава Гашека, «Никогда ещё так не было, чтобы ничего не было».
Поэтому, когда люди мыслят катастрофически, этот апокалипсис живёт только в голове. В реальности все по-другому: просто жизнь меняет форму, но сама не исчезает. Поэтому, «не так страшна мама, как её рисуют первоклассники». Увы, мы видим жертвы, но это не чума и не холера, и не испанка, которые унесли миллионы жизней. Жизнь останется, и нам дальше жить в последующие эпохи, после первого, 21-го карантина. И нам придётся приспосабливаться, адаптироваться. И вот, если мы будем избегать реальности или будем впадать в панику (другую крайность), то мы не сможем адаптироваться к этим изменившимся формам и жизненным возможностям.
Как уже сообщало ИА REGNUM, мировая эпидемия коронавируса поставила человечество перед фактом необходимости введения жёстких карантинных мероприятий. Весь апрель и первые недели мая в России были объявлены не рабочими. Регионы ввели режим самоизоляции, студенты и школьники начали обучаться дистанционно.
Автор Светлана Шаповалова
https://regnum.ru/news/society/2959688.html
***
Приложение. Как и почему эпидемия COVID-19 меняет врачей в России
Медицинские работники в России рассказали DW о том, как изменилась их жизнь, восприятие своей профессии и отношение к ним общества во время борьбы с коронавирусом.
Впервые в истории современной России столько медиков разных специальностей одновременно брошены на борьбу с вирусом и его последствиями. Они же быстрее всего заражаются и, к сожалению, умирают. По просьбе DW врач, фельдшер и медсестра рассказали, как их изменил опыт работы с пациентами, заболевшими COVID-19, уместно ли сравнивать происходящее с войной и какой они видят свою профессиональную жизнь после коронавируса.
"Эпидемия - это война без травм", - Михаил Черкашин, заместитель главного врача по медчасти санкт-петербургского Медицинского института им. Березина Сергея (МИБС), на время пандемии - заведующий центром компьютерной томографии (КТ):
- Сейчас о борьбе с коронавирусом часто говорят, используя военные термины. К сожалению, мне такое сравнение с войной кажется уместным. Как говорил Николай Иванович Пирогов, война - это травматическая эпидемия. Так вот эпидемия - это тоже война, с огромным количеством пациентов, которым нужна помощь. Просто без травм.
Уже месяц я работаю, как сказали бы на военной кафедре в моем мединституте, в "очаге массовых санитарных потерь": два диагностических КТ-центра мы превратили в сортировочные пункты для пациентов с подозрением на COVID-19. Так мы разгружаем городские больницы. На днях вот был рекорд - к нам приехали 325 машин скорой помощи. По сути, я работаю на "пироговской сортировке". Это как в XIX веке, когда на площадке лежат раненые, а между ними ходит врач и смотрит, кого на операционный стол, кого в перевязочную, а кого - в палатку для агонирующих. В Нью-Йорке, например, такие сортировочные пункты развернули в палатках в Центральном парке. Там работает мой однокурсник Женя Пинелис, с которым мы списываемся и сравниваем. И там, и здесь больных очень много.
Думаю, что для умного врача ситуация с коронавирусом очень интересная, ведь предыдущая респираторная пандемия таких масштабов ("испанка") была сто лет назад. Если совсем отвлечься, то это настоящее историческое событие для медицины, ведь большинство врачей с таким никогда не сталкивались. Сто лет назад не было инстаграма, и никто не постил своих фотографий с замотанными лицами. Сейчас - море информации и для врачей, и для обычных людей. Хорошо это или плохо - сложно сказать. Но тоже интересно.
Поразительно, сколько сейчас волонтеров, которые и обеспечивают больницы средствами защиты, и делают интересные вещи. Например, целое сообщество мейкеров, которые на 3D принтерах допечатывают недостающие детали. Круто и приятно.
Врачи безусловно почувствуют себя героями. Мы ведь тоже люди, между собой уже шутим, что на день медработника будем ходить в Парк Горького в респираторах и драться с десантниками. Так и будет, все-таки люди работают в очень стрессовой, необычной ситуации. Наверное, это то, что можно назвать посттравматическим стрессовым расстройством. Как у людей, которые с войны вернулись. Ведь сейчас ты реально чувствуешь свою нужность и относительную свободу в принятии решений. А потом, после коронавируса, это все закончится. И останутся только вопросы: "А ты ходил в красную зону?"
"Пришли в отделение сами, а теперь - в морге", - Анна Коновалова, учится в медицинском институте на врача, работает медсестрой-волонтером в московской инфекционной больнице Коммунарка:
- Если что и поменялось во время коронавируса, так это мои представления о людях. Многие мои знакомые, когда я решила пойти в волонтеры, вылили на меня кучу помоев. Одни говорили, мол, зачем тебе это нужно, смысл жизни не в том, чтобы бросаться грудью на амбразуру. Другие осуждали студентов, которые пошли работать не волонтерами, а за деньги, на ставку. Помогать, мол, нужно только бесплатно. И что врачи, которые просят доплат за коронавирус от государства, и не врачи вовсе. Когда увидела такую реакцию общества, у меня был культурный шок. Как люди в здравом уме могут так считать?
Я увидела, что много иллюзий есть и у волонтеров-медиков, которые приходят в больницу. Думают, что им сразу дадут много сложной работы. Помню, была девушка из партии "Единая Россия", которая возмущалась, мол, как так, волонтерам ничего не дают делать, зачем я сегодня пришла сюда? А смысл же в том, чтобы выполнять рутинную работу, но при этом не навредить. Покормить там, помыть. Это не как в фильмах. Поэтому часто волонтеры разочаровываются и не выходят на свои смены. Я на первом курсе проходила практику в отделении интенсивной терапии и понимала, на что иду.
Я сама выбираю график работы. То по 12 часов, иногда остаюсь на сутки, если попросят. Дома очень много сплю. Засыпаю, правда, с трудом и обычно только после таблетки донормила или мелатонина. Снов больше не вижу. Видимо, сказывается нервное напряжение. Очень тяжело привязываться к людям, особенно когда они на своих ногах приходили в отделение, а потом помогаешь отвозить тела в патологоанатомическое отделение. Еще пыталась ограничивать себя и ничего не читать про коронавирус. Но это сложно. Недавно в отделении у нас скончался известный врач и тренер. И я не удержалась, сидела дома, читала о нем в интернете.
О своей работе стараюсь писать в Твиттере. Если бы каждый врач, который работает с коронавирусом, говорил о том, что происходит на работе и как это на самом деле страшно, то несознательных людей на улицах было бы меньше. Говорят, что коронавирус - это как на войне. Но опыт с войной можно еще как-то предотвратить - не пойти воевать, например. А что вы сделаете, когда люди вокруг вас умирают каждый день? Скажете, я не пойду их лечить?
"Меня хладнокровно подвели под статью", - Светлана Богданова, фельдшер скорой помощи в Орле:
- Я из тех, кто подхватил COVID-19 на работе. Скорее всего, от коллег - провела сутки с заболевшим водителем. На работе термометрию не проводили, а данные диспетчер писал в тетрадку из головы. Тесты тоже особо не делали, хотя позже выяснилось, что у нас даже уборщица была бессимптомным носителем. Когда я приходила на работу в черной тканевой маске, коллеги говорили, что я выпендриваюсь. А сами стояли и крутили маски на пальце. Докрутились - через пару дней всю подстанцию закрыли на карантин.
Обидно, что меня хотели сделать нулевым зараженным на подстанции. Будто я пришла с отпуска и всех заразила, хотя на тот момент на работе уже были коллеги с симптомами заболеваний, но их не тестировали и не отстраняли. Мы же в группе риска номер один. Как они могут говорить, что мы, медики, в транспорте или в магазине заразились!В моем случае говорили, что это якобы из-за контакта с Москвой, потому что у меня там сестра на скорой работает. Хотя я клялась своими детьми, что ее с нового года не видела. Это было серьезное обвинение, считай, вот так хладнокровно подвели под статью. И это люди, которые меня знали много лет. Я обратилась в прокуратуру, записала видеообращение и вступила в профсоюз медиков. Просто мое руководство хотело снять с себя вину за большое число заразившихся.
Сейчас я выздоровела и мне надо обратно возвращаться на дежурства. Я выросла на скорой, проработала почти 20 лет, это мой дом, но теперь там для меня все чужое. Я разочаровалась в коллегах и руководстве. Когда пришла беда, они не пришли на помощь. Больше никаких им уступок, подработок. Страшно только за семью, потому что не хватает защиты и опять заставят носить стиранные одноразовые костюмы, уже был прецедент. Мне не страшно заразиться повторно, но страшно принести заразу в дом. Я когда болела, даже спала в респираторе - аж губы синели - только бы мой сын не заразился.
Думаю, ждать от общества какой-то большой благодарности врачам не стоит. У нас люди были разочарованы в медицине еще до коронавируса. Никто не будет ни флаги вывешивать, ни песен, как итальянцам, петь. После всех этих статей в СМИ будут еще больше бояться заразиться, вот и все.
Автор Елена Барышева, Москва
https://p.dw.com/p/3cdOK