O новом «Стратегическом подходе США к Китайской Народной Республике»

Information
[-]

***

США выбрали неверный путь борьбы с Китаем

 

Если Вашингтон стремится к тому, чтобы дать отпор КНР, ему нужно не только понять, в чем суть устремлений Пекина, но и навести порядок у себя дома. В противном случае Белый дом не сможет проецировать на международное сообщество привлекательную модель государственного устройства, которая бы могла конкурировать с предлагаемой Пекином.

Администрация американского президента Дональда Трампа дала неверный диагноз характера и масштабов проблемы, которую перед Вашингтоном ставит Китай. Из-за этого неверного видения проблемы США могут выбрать неэффективный и контрпродуктивный курс действий в отношении Пекина, пишет заслуженный научный сотрудник Центра национальных интересов, занимающийся вопросами Китая и Восточной Азии, Пол Хир в статье, опубликованной 15 июня в The National Interest.

Автор указывает на то, что в новом «Стратегическом подходе к Китайской Народной Республике» Белого дома утверждается, что в основе нового курса лежит «возврат к принципиальному реализму». Тем не менее в документе больше идеологических вещей, чем реализма, тогда как если документ и дает довольно точную оценку стратегических намерений и поведения Китая, то в других отношениях он оказывается во многом недальновидным.

Так, документ начинается с той же традиционной ложной предпосылки: взаимодействие с Китаем в течение последних тридцати лет основывалось на предположениях и целях, которые оказались неверными и недостижимыми. В частности, фундаментом этого взаимодействия была надежда на то, что благодаря углублению связей можно будет добиться фундаментальных экономических и политических преобразований в КНР, а страна сможет стать конструктивным и ответственным участником глобальных процессов.

В рамках этого подхода США «недооценили желание Коммунистической партии Китая (КПК) ограничить масштабы экономических и политических реформ в Китае». На самом деле, подчеркивает Хир, никогда не было оснований сомневаться в нежелании КПК допускать каких-либо экономических или политических реформ, которые бы могли угрожать режиму. Такое нежелание было совершенно очевидно продемонстрировано во время подавления восстания на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, которое стало прологом к взаимоотношениям США и КНР после Холодной войны.

Важнее то, что документ отражает непоследовательность и двусмысленность действий администрации за прошедший год по вопросу взаимодействия с Пекином. В нем говорится, что США не стремятся «изменить модель внутреннего управления КНР». Значит ли это, задается вопросом автор, что Вашингтон отказался от «надежды» на экономическое и политическое преобразование Китая? Разумеется, администрация отказалась признать, что за последние тридцать лет взаимодействие фактически принесло значительные плоды как в плане внутренней открытости Китая, так и с точки зрения его конструктивного внешнеполитического поведения. Тот факт, что в обоих отношениях остается желать лучшего, не означает, что взаимодействие потерпело неудачу или что надежда на позитивное развитие событий потеряна. Взаимодействие не провалилось. Напротив, уверен Хир, оно еще не принесло всех своих плодов, что очевидным образом займет больше времени.

Авторы стратегии Белого дома в конечном счете признают это, когда замечают, что конкуренция с Китаем обязательно должна включать в себя взаимодействие с ним, но только в тех областях, где это выгодно для национальных интересов США. Тем не менее вводный раздел стратегии устанавливает непрочные рамки для такого взаимодействия. В нем, как утверждается, предоставлена «ясная оценка намерений и действий КПК», но даже ясные глаза могут ошибаться. Так, Пекин действительно стремится трансформировать международный порядок в соответствии с интересами и идеологией КПК, но этим занимаются все великие державы, в том числе США.

Если сначала авторы документа обращают внимание на то, что Пекин с помощью своей экономической, политической и военной мощи принуждает соседей к молчаливому согласию с его политикой, то через два параграфа они же указывают на то, что одной из двух основных целей стратегии США является «принудить Пекин прекратить или сократить действия, наносящие ущерб жизненно важным национальным интересам США». В документе также утверждается, что Вашингтон приветствует сотрудничество с Пекином в тех областях, где интересы США и КНР совпадают, при этом не говорится, в каких именно сферах может происходить такое совпадение.

Другая основная цель «конкурентного подхода к КНР» — помимо принуждения ее к согласию с политикой США — состоит в том, чтобы повысить устойчивость институтов, альянсов и партнерских отношений Вашингтона, чтобы преодолеть вызовы, которые перед ним ставит КНР. Это достойная и необходимая цель, уверен Хир, отмечая с сожалением полное несоответствие нынешней американской администрации заявленным ею же целям. В частности, в последние годы из-за внутриполитических раздоров, а также сомнений Вашингтона в необходимости сохранять альянсы и решать вопросы на многостороннем уровне были подорваны позиции многих американских институтов и союзнических структур. Для выработки действительно «конкурентного подхода к КНР» властям США придется остановить эти процессы.

В стратегическом документе подробно изложены многие экономические, политические проблемы и вызовы безопасности, с которыми США сталкиваются со стороны Китая. Например, протекционистская и иная политика КНР наносит ущерб американским компаниям и работникам, искажает мировые рынки, нарушает международные нормы и загрязняет окружающую среду. Более того, проект Нового шелкового пути направлен на то, чтобы укрепить позиции компаний КНР на мировом рынке за счет некитайских фирм. Тем не менее это то, что делают великие державы, и Вашингтону следует не жаловаться на это, а конкурировать с этим.

В сфере ценностей и идеологии Пекин, уверены авторы документа, стремится изобразить свою систему управления более эффективной, нежели сложившуюся в западно-демократических капиталистических странах, что означает, что он ведет идеологическую конкуренцию с Западом. Тем не менее цели Китая здесь неверно истолкованы и преувеличены. Авторы стратегического документа опасаются, что КНР может распространить на весь мир ту систему управления, которая сложилась внутри страны. Однако, утверждает Хир, мало того, что Пекин не стремится управлять миром так, как он Китаем, так еще и его попытки продвинуть свой дискурс имели скорее негативные последствия.

В том же, что касается описания тех рисков, которые Пекин представляет для безопасности, то оно составлено на удивление кратко и избирательно — вдвое короче разделов, посвященных экономике и ценностям. Здесь авторы документа обращают внимание на то, что наращивание мощи со стороны КНР угрожает США и их национальным интересам, а также создает проблемы в области глобальной торговли и цепочек поставок.

Документ также снабжен списком направлений, по которым США планируют реализовывать свою стратегию противодействия КНР. Хотя пакет этих мер и заслуживает, по словам Хира, похвалы, он составлен на основе преувеличенного или искаженного представления о действиях или амбициях Пекина. В нем также не учитываются те шаги, из-за которых был частично утерян потенциал конкуренции с Китаем, в частности выход из договора о Транстихоокеанском партнерстве, торговая война и перекладывание вины за дезинформацию, приведшую к пандемии коронавируса.

В целом стратегия Белого дома в отношении Китая заслуживает похвалы за перечисление многочисленных проблем, с которыми США сталкиваются в их взаимодействии с Пекином, и мер, принимаемых Вашингтоном в ответ на эти вызовы. В стратегии также надлежащим образом подчеркивается, что Вашингтон «открыт для конструктивного, ориентированного на результаты взаимодействия и сотрудничества со стороны Китая». С другой стороны, его авторы по-прежнему не желают отказываться от ряда ошибочных предположений и предлагают мало позитивных стимулов или альтернатив для все более конфронтационных отношений.

Более того, авторы документа, вероятно, переоценивают имеющиеся в наличии у США рычаги давления на Пекин, пренебрегая бюджетными ограничениями своего «конкурентного» подхода к Китаю, а также тем, как такой курс поддержат союзники Вашингтона, по-разному относящиеся к китайским опасениям Белого дома. Важнее всего то, что в рамках стратегии Белого дома не учитываются глубокие внутриполитические тенденции, которые можно наблюдать внутри США: последствия политических войн, неэффективные меры по борьбе с пандемией и политизация этих мер, расовые и социальные противоречия, вызванные смертью Джорджа Флойда. Все это подорвало способность США проецировать на международное сообщество привлекательную модель государственного устройства, которая бы могла конкурировать с предлагаемой Пекином. Именно в этом и должна состоять суть ответа США на вызов со стороны Китая, но Вашингтон очевидным образом неспособен к этому противостоянию.

Автор Александр Белов

https://regnum.ru/news/polit/2982686.html

***

Мнение политолога: Почему республиканцы США назначили Китай «врагом №1» вместо России?

Идеология, как отражение ценностей, выше геополитики, она — «Кощеева игла в яйце» и ключ к победе в глобальной конкуренции и будущему человечества – этот невысказанный напрямую, но легко угадывающийся вывод доклада республиканских конгрессменов представляет собой его главный «месседж». И России здесь предстоит выбор не менее судьбоносный, чем тридцатилетие назад.

В российских СМИ обсуждается доклад рабочей группы по национальной безопасности и международным делам Республиканского исследовательского комитета (RSC) — внутрифракционного объединения республиканцев в Конгрессе. Доклад называется «Укрепление Америки и противодействие глобальным угрозам»; авторы — председатель RSC Майк Джонсон, глава рабочей группы Джо Уилсон и еще одиннадцать конгрессменов из состава группы — рассматривают его через призму действующей Стратегии национальной безопасности США, принятой в декабре 2017 года уже при президенте Дональде Трампе. И предлагают Белому дому своего рода внешнеполитическую программу второго президентского срока, рассчитанную на укрепление американского глобального доминирования, существенно пошатнувшегося в результате коронавирусной пандемии и вакханалии уличных протестов. Исходный посыл, в котором, собственно, и выражена вся идеология документа, звучит так: «После окончания Второй мировой войны США были доминирующей силой на мировой арене. Сила нашего национального характера, наша экономическая и военная мощь обеспечила нам позицию силы добра, способствуя установлению мирового порядка, основанного на наших ценностях свободы, прав человека, верховенства закона и открытых рынков». Далее следуют рассуждения об американской гегемонии («лидерстве»), о том, что избавление от СССР лишило Америку конкурентов, и она «расслабилась», столкнувшись в последние два десятилетия с обостряющимися вызовами и угрозами «глобальному порядку, возглавляемому США». Прописаны три «главных возмутителя» спокойствия и источника этих вызовов и угроз — Китай, Россия и Иран; по каждой из этих стран предложены меры противодействия.

В официозной верхушке российского экспертного сообщества доклад считают инструментом политической борьбы, в том числе внутри самих США, «должное» отдается способности подобных документов зомбировать общественное мнение и влиять на власть, однако этого влияния эксперты не переоценивают. И считают, что внешняя политика США строится на более близких к реальности посылках, и большинство предложенных докладом мер без резкого обострения международной обстановки попросту не пройдут, так как уже получили весьма сдержанную реакцию в Белом доме и Госдепе.

Формально в этих рассуждениях все верно, но есть одно НО. Те отечественные эксперты, которые предлагают подобную точку зрения, правильно характеризуют Россию как «ключевого противника» США. Однако при этом они забывают, а точнее игнорируют, что авторы доклада на первое место в ряду противников ставят Китай; причем, если посмотреть преамбулу документа, то даже в военной сфере от Пекина, по их мнению, исходит основная опасность, а Москва-де всего лишь «тоже» угрожает Америке. Даже по объему представленной аналитики российский раздел доклада почти в три раза уступает китайскому и в два с половиной раза — разделу, связанному с Ираном и в целом Ближним и Средним Востоком. И понятно, почему: стратегия выстраивается не на сиюминутных импульсах, а на долгосрочных факторах и, главное, тенденциях. Темпы развития нашей страны, по крайней мере до тех пор, пока не произойдет пересмотра зависимости от западных моделей, не позволяют нам вернуться к реальной конкуренции с Западом. И тем более они не создают предпосылок для прорывного развития, угрожающего США существенным отставанием от нас в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Признаем: до этого еще очень далеко, и в рамках частнособственнических капиталистических подходов опередить тех, для кого этот путь органичен исторически, и кто идет по нему не одно столетие, невозможно. Их можно только вечно догонять и никогда не догнать. Если мы думаем, что Вашингтон и Лондон случайно оказались в первых рядах тех, кто прислал в Москву поздравления с крайне двусмысленной датой 12 июня, то объяснить и вразумить нас на этот счет должен их отказ от присутствия на юбилейном Параде в честь Великой Победы. И впору обратить внимание на то, почему «День России» для англосаксов — повод, а День Победы — нет. Понятно, что первая дата — в их интересах, ибо символизирует, по Бжезинскому, распад исторической России, названной Советским Союзом. А вот вторая — триумф именно России в образе СССР, который современные власти с одной стороны стараются приХватизировать, а с другой, отделить от великого Красного проекта. И в усердии по части подобных исторических фальсификаций они намного переплевывают «коллективный Запад». И именно за это Запад «Дню России» и аплодирует, твердо помня, что 24 июня 1945 года к подножью задрапированного ныне Мавзолея, наряду с нацистскими знаменами, летели и знамена некоторых «национальных» формирований, лидеры которые рассчитывали руками Гитлера переиграть итоги революции и Гражданской войны.

Следует признать, что современный Китай обладает динамикой развития, существенно превышающей российские показатели (за двадцатилетие, прошедшее с создания ШОС, российский ВВП вырос вдвое, в то время, как китайский — вчетверо; сегодня это 1,7 трлн долларов против 13 трлн). В исторической перспективе при таких темпах США рискуют утратить лидерство в ближайшие годы. И об этом проговариваются авторы доклада, упоминающие, что в 2000 году удельный вес США и КНР в мировой экономике составлял соответственно 31% и 4%, а сейчас — 24% и 15%, и этот пока еще разрыв продолжает стремительно сокращаться. Поэтому доклад и выводит Китай на первое место среди противников Америки. Но не только. В документе RSC, на фоне пропагандистской демагогии об «идеалах прав человека и демократии», недвусмысленно указывается подлинная причина опасений США в отношении Китая. Это власть КПК и «коммунистический», в смысле, как мы понимаем, социалистический строй КНР, преимущества которого по сравнению с капитализмом такую печальную для США динамику как раз и обеспечивают. Если мы, вслед за авторами доклада, вспомним, что Холодная война велась именно против социалистического СССР, то общая картинка американских рассуждений и логики складывается в единый пазл. Критика коммунизма — тогда в СССР, а сейчас в КНР — со стороны США обусловлена отнюдь не приверженностью «демократическим идеалам», которые к тому же лицемерны от начала до конца, и на примере нынешней протестной волны мы видим, что эта демагогия ничего не стоит. Кроме слюней, которые при этом разбрызгиваются. А вот поистине уникальный потенциал идеологии коммунизма и социалистического способа производства и распределения — именно он на самом деле и сидит «в печенках» у западных элит. Ибо ставит их перед выбором — сохранять классовые привилегии олигархата и поэтому утратить глобальное лидерство в средней и длительной исторической перспективе или сохранить такое лидерство, предусмотрительно отказавшись от этих привилегий уже сейчас, следуя не классовым, а национальным интересам. Как мы, в России, очень хорошо понимаем и из теории, и из практики, — такой выбор для западных элит и их олигархических кукловодов, как, собственно, и для российских, — это выбор между виселицей и гильотиной. И вывод на позиции главного врага Китая — это борьба не за национальные интересы и национальное лидерство США, а за сохранение классового господства олигархической буржуазии, которая национальными интересами прикрывается, но при этом представляет собой абсолютно космополитическую клаку. Ее содержание и цели во внутренней и внешней политике исчерпывающе раскрыты в знаменитом труде В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916 г.), актуальность которого сегодня выше, чем столетие назад, когда он создавался. Только один пример: пятый и шестой признаки империализма у Ленина звучат как «раздел мира между союзами капиталистов» и «война великих держав за передел поделенного мира». То есть мир между собой делят транснациональные банки и корпорации, и они же воюют за его передел, но уже руками великих держав. Разумеется, приХватизируя государства и управляя ими с помощью контроля над элитами. У Ленина перед глазами была Первая мировая война, на примере которой он и осуществлял свой непревзойденный анализ, мы же знаем и усвоили весь опыт последующих ста лет, полностью подтверждающий ленинскую правоту.

Теперь, чтобы избежать голословности, посмотрим, какие именно обвинения в докладе RSC предъявлены Китаю; это тем более интересно, что комментируя документ, российская, если так можно выразиться, аналитическая «мысль» ограничивается лишь мерами, которые предлагаются по отношению к нашей стране (например).

Итак, первое. Авторы доклада, вслед за Трампом и значительной частью американского истеблишмента, обвиняют даже не Китай, а именно КПК в сокрытии подробностей эпидемии и давлении в этих целях на ВОЗ. Данный сюжет мы уже комментировали сто раз, показывая, в том числе на примере мнения специалистов, например, профессора Игоря Гундарова, что родиной эпидемии являются США и Европа, а не Китай, куда вспышка пришла едва ли не в последнюю очередь. Что же касается ВОЗ, то после разрыва отношений с ней Трампа, любая критика кого угодно, включая Китай, особенно со стороны правящих в США республиканцев, выглядит образчиком лицемерия.

Второе: кража интеллектуальной собственности и промышленный шпионаж Китая против США. Шито «белыми нитками», ибо, во-первых, в рамках январского соглашения о «перемирии» в «торговой войне», подписанного Трампом и вице-премьером Госсовета КНР Лю Хэ, Пекин уже отказался от требований обязательного раскрытия сведений о технологиях внешними инвесторами. Формально американская сторона тоже сняла претензии к Китаю за госинвестиции в высокие технологии и отказ допустить в них иностранцев, что составляло основу позапрошлогоднего американского ультиматума. Фактически же, предъявляя подобные обвинения, республиканцы расписываются в том, что понимают любые договоренности через призму «двойных стандартов»: отказ Китая от давления на западные компании воспринимается слабостью и используется поводом для давления на него в пользу западных компаний.

Третье: Китай себя «провокационно» ведет и при этом обладает «грозными» военными возможностями. Здесь и объяснять нечего: китайский ядерный потенциал угрожает не США как стране, а американским ВМС, военным базам и сателлитам, которыми он обложен по периметру морских границ. Большая часть китайского потенциала, представленная ракетными вооружениями средней дальности, до североамериканского континента попросту не достает. Данные КНР по СЯС — стратегическим ядерным силам — да, засекречены, но нет ни одного специалиста, хоть западного, хоть восточного, который сомневался бы в том, что стратегические ядерные потенциалы США и КНР несопоставимы, и что Китай свою стратегическую составляющую по сути не наращивает, ограничиваясь сферой НИОКР. Скорее, республиканских авторов доклада бесит другое: меры, принимаемые Китаем для обороны собственного, весьма протяженного побережья, включая укрепление военно-морского присутствия в соответствующих акваториях, существенно ограничивают активность американских ВМС и ставят под вопрос успех военной операции против КНР, если к ней соберутся прибегнуть в Вашингтоне.

Четвертое: Синьцзян, Тибет, Гонконг — традиционный набор китайских национальных и региональных окраин, которые в США считают «слабым звеном», повышающим уязвимость Пекина для внешнего давления. Собственного нажима не только на Китай, но и на сателлитов, которых буквально заставляют подписывать составленные в Вашингтоне в его интересах обращения в ООН и ее структуры, там не замечают. Как и тесных связей американских дипломатических представительств с местными подрывными элементами, получающими не только политическую поддержку, но и регулярный и заинтересованный инструктаж, если уж вести речь о Гонконге.

Пятое: проект «Пояса и пути», который авторы доклада рассматривают через призму «политических инвестиций» в развитие инфраструктуры «демократических стран». Последняя оговорка — буквально «по Фрейду». Упоминаний о Европе документ не содержит, но страх перед повышением влияния Пекина на территории стран НАТО, до которых дотягиваются маршруты «Пояса и пути», просматривается весьма отчетливо. В свое время США очень щедро оплатили вовлечение европейских стран в сферу своего влияния с помощью «плана Маршалла»; судя по обсуждаемому документу, между повторением мощных инвестиций в Старый Свет и созданием препятствий таким инвестициям для других Вашингтон выбирает последнее.

Теперь самое главное, что объединяет эти частности в общую картину, которая не устраивает США. «Китай — это коммунистическая нация, которая стремится обогнать США в роли ведущей мировой державы». В этом тезисе, как в зеркале, отражается именно идеологический характер республиканских претензий к Пекину. И далее: «Китай стремится бросить вызов общей мощи и влиянию Америки и сформировать мир, противоречащий интересам США». Соединим одно с другим и получим тот же самый мотив, который двигал американскими элитами в Холодной войне против СССР: удержание мира в своей орбите влияния путем ограничения его развития исключительно западной капиталистической моделью, которая обеспечивает глобальное доминирование хозяевам этой модели. То есть западным, в первую очередь американским элитам. «Мир, противоречащий интересам США», то есть мир социализма, по мнению американских стратегов, не должен появиться ни при каких обстоятельствах. В этом главная причина той рокировки по отношению к американской внешнеполитической традиции последнего столетия, которую совершили авторы доклада. Противостояние с Россией в образе СССР сочетало в себе геополитическую сторону глобальной конкуренции с идеологической. С падением СССР идеология для Америки ушла на второй план, что отразила формула Фрэнсиса Фукуямы о либеральном «конце истории». Нынешний доклад RSC возвращает идеологическому противостоянию роль главного глобального водораздела, на фоне которого геополитика сводится к остаточному принципу; Китай, уступающий России в стратегической военной мощи примерно настолько же, как и США, возводится в роль «главного врага» потому, что он идеологически чужд, в то время, как с российскими элитами, несмотря на все претензии к ним, элиты американские возможно собираются «договориться» как со «своими», социально и идеологически «близкими». Причем, невзирая на объективную противоположность геополитических интересов России как евразийского Хартленда и США как штурмующих его новых «конкистадоров». И скорее всего, договоренности, если они состоятся, окажутся, опять по Бжезинскому, против Хартленда, за его счет и на его обломках. Идеология как отражение ценностей, выше геополитики, она — «Кощеева игла в яйце» и ключ к победе в глобальной конкуренции и будущему человечества — этот невысказанный напрямую, но легко угадывающийся вывод доклада республиканских конгрессменов представляет собой его главный «месседж». Доказательству этого, как и опровержению ставших расхожими отечественных домыслов о «капитализации» Китая, служат следующие тезисы китайского раздела доклада:

  • «КПК боится либеральной демократии больше всего на свете и видит себя в идеологической конкуренции с Западом»;
  • «Со времени Мао Цзэдуна Си Цзиньпин сконцентрировал больше власти, чем любой другой китайский лидер. В марте 2018 года парламент почти единогласно проголосовал за внесение поправок в конституцию, чтобы отменить ограничения на президентский срок»;
  • «Китайские компании, которые хотят работать в США, должны раскрыть свои связи с КПК».

И — квинтэссенция: «Старый способ мышления о Китае провалился. Стратегия, ограниченная только торговлей и экономической интеграцией, не заставила Китай демократизироваться или стать миролюбивым. Наоборот, КПК стала более авторитарной и агрессивной. Рабочая группа считает, что новая стратегия должна быть направлена на противодействие КПК и ее усилиям по подрыву интересов США, пересмотру мирового порядка и продвижению альтернативной формы управления».

Интересный, хотя и риторический вопрос. Почему бы западным, прежде всего американским компаниям, работающим по всему миру, не раскрыть свои связи с ушедшей в подполье НСДАП? А заодно и информацию о нацистских капиталах и технологиях, внедренных планом рейхсляйтера Бормана, который был обнародован 10 августа 1944 года на секретном совещании германских промышленников в страсбургском отеле «Мезон руж»?..

И вот с позиций этих умозаключений и вытекающих из них санкционных рекомендаций, которые крупнейшее парламентское объединение правящей партии США предлагает Белому дому, несколько по-другому выглядит и российский раздел доклада. Можно «тупить», рассматривая его как набор мер по дальнейшему закручиванию против нашей страны гаек, а можно увидеть за этими мерами намек на пряник той части российских элит, которая из разных соображений, включая компрадорские, проявит готовность по крайней мере рассмотреть вопрос выбора системы внешних альянсов в глобальном «треугольнике Киссинджера» (Россия — Китай — США). В сложившихся реалиях, подогретых, как видим, самой американской стороной, это выбор между капитализмом и социализмом во внешней политике, который самым непосредственным образом окажет обратное влияние и на внутреннюю политику, проекцией которой он является.

Тридцать лет назад, многого не понимая в мировых делах, мы уже стояли перед таким выбором. Выбрали — и ошиблись, во многом из страха перед «тяньаньмэньским» вариантом, который тогда выглядел пугающим, а на поверку оказался единственно верным. Сегодня, спустя много лет, сама история второй раз ставит нас перед точно таким же выбором, и при повторной ошибке третьего шанса скорее всего не представится. Сохранение стратегического партнерства с Китаем, бросившим вызов американской гегемонии, — это статус-кво, глобальный баланс, оказавшись в котором Запад, точно так же, как и когда он столкнулся с СССР, ради выживания в этом противостоянии вынужден будет поменять очень многое и главное — забыть о «конце истории», в очередной раз отодвинув его в неопределенное будущее. Словом, это формула выживания человечества в том кризисе, в начальную часть которого оно сейчас втягивается. В противном же случае — следует осознавать это очень четко — ни о каком «равноправии» в партнерстве с Западом речи не идет, мы это уже проходили, дорого заплатив за соответствующие иллюзии. Наиболее вероятным результатом нарушения, а точнее разрушения глобального баланса станет такая борьба за Евразию, контроль над которой является конечной целью западной экспансии, которая будет вестись против жителей Евразии, их руками и до последнего из них. Компромиссов в такой борьбе не бывает и не будет. Ибо Запад стоит перед собственным, не менее судьбоносным выбором — завершить историю, сделав последний шаг по пути, по которому он следует более пятисот лет, или перечеркнуть все достижения и издержки этого пути, надолго, возможно навсегда, отступив в ареал своего естественного исторического обитания. В первом случае западные элиты и их кукловоды приобретают все, во втором — все, включая надежду, теряют. Поэтому для них этот выбор — «момент истины». Третьего не дано.

Автор Владимир Павленко

https://regnum.ru/news/polit/2980672.html


About the author
[-]

Author: Александр Белов, Владимир Павленко

Source: regnum.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Date: 19.06.2020. Views: 67

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta