Между Китаем и Индией обострились территориальные споры
Карты, горы, два вола
Пока на Западе толпы крушат статуи прежних кумиров, объявив их порочным наследием эпохи неравенства и колониализма, на востоке Индия, Китай и даже Непал перечеркивают старые карты — по той же самой причине. Увы, выходит себе дороже.
О высокогорной области Ладакх в суровых Гималаях на границе Индии и Китая в этом году мировые СМИ заговорили в начале мая после столкновений пограничников — под 300 человек с обеих сторон устроили массовую драку. Между сторонами есть договоренность огнестрельное оружие первым не применять, поэтому в ход шли кулаки и камни, но и этого оказалось достаточно, чтобы более 100 человек получили ранения. Каждая сторона, ясное дело, винила другую. Индия уверяла, что китайские пограничники не дают индийцам нормально патрулировать свою территорию в Ладакхе и Сиккиме. Пекин, в свою очередь, утверждает, что это индийские солдаты «незаконно» вторглись на территорию КНР и их надо было остановить.
Поначалу к противостоянию в погранзоне отнеслись довольно спокойно: не первый раз. Уже позабылось, как летом 2017-го между пограничниками случилось 73-дневное противостояние в районе плато Доклам (Доклам, в китайской версии Дунлан,— регион на стыке Бутана, индийского штата Сикким и Тибетского автономного района КНР). Шуму было много, но никто не пострадал, во всяком случае, о потерях не сообщалось. А в сентябре прошлого года военные сутки стояли друг против друга цепью в районе озера Пангонг-Цо в том же Ладакхе, чтобы не пропустить противника. После этого Нью-Дели и Пекин сообщили о намерении избегать таких инцидентов.
Увы, ждать продолжения пришлось недолго: в ночь с 15 на 16 июня в долине горной реки Галван, все в том же Ладакхе, пограничники опять сошлись в рукопашную, однако на этот раз в дополнение к кулакам в ход пошли и дубинки с гвоздями. По данным источников в индийских сухопутных силах, не менее 20 индийских военных были убиты, 76 ранены. СМИ также утверждают, что были убиты и ранены около 45 китайских солдат. КНР пока данные о своих потерях не сообщает, но уже ясно: это самые большие потери на границе двух стран с 1967 года (тогда бои шли с применением пулеметов и артиллерии).
Добавил перчика в конфликт и Непал: пока два гиганта выясняли отношения, обе палаты парламента горного государства по очереди (однако единогласно) одобрили внесение изменений в официальную карту страны: в результате непальскими провозглашены территории, которые Индия считает своими. Непал официально заявил претензии на горные районы Липулех, Калапани и Лимпиядхура (для Индии они — часть штата Уттаракханд). Изменения предусмотрены даже в изображении Непала на гербе страны. Пока, впрочем, Катманду не намерен забирать территории силой, но Нью-Дели выразил озабоченность и заявил, что действия Непала «не соответствуют нашему пониманию того, как надлежит проводить переговоры по нерешенным пограничным вопросам».
К моменту сдачи этого номера ситуация в пограничных районах несколько успокоилась: Нью-Дели и Пекин договорились развести войска в районе Ладакха на несколько километров от линии фактического контроля (ЛФК) — именно так официально называется индийско-китайская граница. СМИ даже написали, что переговоры на уровне генерал-майоров (командующих военными округами) прошли «в позитивной и конструктивной» атмосфере. Но обеспокоенность все равно остается: весь мир знает, что на вооружении двух огромных стран-соседей не только дубинки с гвоздями.
Карточные игры
«Южной Азии не повезло — здесь даже границ нет, одни линии»,— говорил мне известный индийский журналист лет 15 назад. Действительно, вот уже 70 с лишним лет огромный регион так и не обзавелся полноценными и признанными границами. Британская Индия, исчезнувшая с карты мира еще в 1947-м, оставила в наследство даже не набор, а клубок нерешенных пограничных проблем, которые приходится распутывать и в следующем веке.
По существу, здешние границы — это переплетение линий, названных, как правило, в честь того или иного колониального чиновника, который убеждал, а нередко и принуждал туземных правителей принять британскую точку зрения, прочерчивая на карте линию имени самого себя. Всех попросту не упомнить: линия Рэдклиффа, линия Дюранда, линия Макмагона, линия Ардага — Джонсона, линия Макартни — Макдональда… Впрочем, это не все. Чтобы понять, почему солдаты двух ядерных держав и самых населенных стран мира убивают сегодня друг друга палками и камнями на линии фактического контроля, нужно представлять и то, какая логика водила рукой того или иного чертежника.
Итак, в центре нынешних индийско-китайских споров — линия Макмагона. Cэр Винсент Артур Генри Макмагон возглавлял британскую делегацию на переговорах в индийской Симле (на сегодняшних картах — Шимла) в 1913 году, где представители Великобритании, Китая и Тибета проводили границу между Китаем и Тибетом, а также между Внутренним Тибетом и Внешним Тибетом. Первая карта была составлена в апреле 1914 года, после чего китайский представитель покинул встречу, а сэр Макмагон за его спиной продолжил переговоры с тибетцами. Итогом стала еще одна карта, по которой и была проведена «линия Макмагона», определившая границы Британской Индии в Восточных Гималаях. По сути, это был секретный тибето-британский протокол, о котором Лондон официально не сообщал до второй половины 1930-х годов.
Китай, который ныне владеет Тибетом, не считает «линию Макмагона» официальной границей: Пекин уверен, что линия должна проходить значительно южнее, претендуя, таким образом, на часть индийского штата Аруначал-Прадеш. А вот Индия считает линию законной и при каждом случае ссылается на карту с подписью сэра Генри Макмагона. Это, впрочем, не все. Что касается западного участка пограничья, так там свои линии: Ардага — Джонсона и Макартни — Макдональда, определявшие границы Кашмира с Тибетом и Китаем. По одной граница Британской Индии продвигалась чуть дальше вглубь Тибета, по другой — менее далеко. Сегодняшняя проекция той колониальной картографии такова: часть древнего княжества Кашмир контролирует Индия, часть — Пакистан, а еще часть получил Китай. При этом старые карты до сих пор остаются аргументом в спорах сторон — участники этой бесконечной «карточной игры» ссылаются на разные линии.
Что же касается Непала, то вопрос вообще восходит к началу XIX века, когда Британия управляла Индией, а Непал был конгломерацией небольших княжеств под властью королей, которые расширяли свои владения и объединяли страну. Британская Ост-Индская компания просто потребовала от Непала забыть о претензиях на все территории к западу и востоку от его нынешних границ, принять постоянного британского представителя в Катманду, а также отказаться от самостоятельных связей с кем-либо за пределами границ страны. Непалу, можно сказать, было сделано предложение, «от которого нельзя отказаться».
Западной непальской границей тогда стала долина реки Кали. Но что считать долиной, где истоки этой реки и как определять прилегающие к реке территории? Это не говоря уже о том, что река эта горная и ей случается менять русло. Непальская сторона утверждает, что британские картографы в XIX веке нагло и постоянно сдвигали границу на восток, и в доказательство также приводят старые карты разных лет.
Позиция Лондона в ту пору была проста: везде, куда в Южной Азии дотянулся английский штык, появлялись новые части Британской Индии. По понятным причинам долгое время поспорить с этим в регионе никто не мог. Независимая Индия унаследовала все карты и все проблемы. Обсуждая пограничные споры, страны-соседи достают и кладут на стол переговоров старые карты с пометками разных британских чиновников и с печатями местных наместников. И беда в том, что каждый может выбрать карту по душе.
При чем тут Россия?
На самом деле Россия тут решительно ни при чем, но в ходе «закладки конфликта», когда в Британской Индии чертили все эти карты, тезис о «русской угрозе» был востребован постоянно. В регионе с XIX века шла «большая игра» между Лондоном и Санкт-Петербургом, Россия отстаивала свои интересы в Средней Азии, в ответ «красные мундиры» пытались мобилизовать на противостояние «серым шинелям» с севера местное население, от Афганистана до Гималаев — достаточно вспомнить известную «Балладу о царской шутке» Киплинга.
Само собой, попутно Англия продвигалась вглубь континента, и обеспечивали это продвижение не только литераторы. Скажем, секретность переговоров известного нам сэра Макмагона с тибетским представителем Ланченом Шатрой и проведение своей линии лондонский эмиссар объяснял опасениями российского вторжения в Тибет. Продвижение британцев на север и восток со стороны Кашмира авторы линии Макартни — Макдональда оправдывали тем же. «Русская угроза» не материализовалась, но линии на картах, которые должны были защитить от нее,— реальность.
Мало того, эти линии проведены так, что не могут не плодить новые распри. Британцы ушли из Индии в 1947 году, и многие страны тут же вспомнили о старых географических картах. И — пришли с претензиями к ставшей независимой Индии. Сегодня уже мало кто помнит, что Индия и Китай поначалу, в начале 1950-х, говорили о близкой дружбе, появился лозунг «хинди — чини бхаи-бхаи» (индийцы — китайцы братья), примерно тогда же, когда и популярный в свое время в СССР лозунг «хинди — руси бхаи-бхаи». Однако довольно быстро стало ясно, что Пекин не намерен забывать о картах, особенно после 1951 года, когда Национально-освободительная армия Китая заняла Тибет и вопрос о тибетской границе стал для КНР особенно острым.
Индия и Китай, словно персонажи восточной притчи про двух волов, встретившихся на узкой дороге (в русском варианте сказки, впрочем, фигурируют два козла на мосту), не были готовы уступать друг другу. В 1962 году на границе произошло полномасштабное вооруженное столкновение, которое в Индии называют войной. По официальным данным, Индия потеряла 3 тысячи военных. Стороны удалось развести, но с тех пор Пекин заявляет о претензиях на 3,5 тысячи кв. км территории индийского северо-восточного штата Аруначал-Прадеш. Индия уверена, что КНР «незаконно оккупирует» более 43 тысяч кв. км индийской союзной территории в Джамму и Кашмире.
Второе серьезное столкновение произошло в 1967 году в районе перевала Натху-Ла, погибло, по некоторым данным, 88 индийских военных. Обострения были также в 1987-м, в 2013-м, в 2014-м и позже. Индия весьма болезненно реагирует на строительство Китаем дорог и другой инфраструктуры в пограничных районах. Китай ревниво отслеживает все визиты официальных лиц Индии в Аруначал, который считает «незаконно оккупированным», а саму линию Макмагона именует «наследием колониального прошлого».
По существу, границы между двумя странами так и нет — зато есть слишком много разных карт и линий. Индию и Китай разделяет та самая линия фактического контроля, которая сложилась после войны 1962 года и была официально признана в двустороннем соглашении от 1993 года. Протяженность этой ЛФК — свыше 4 тысяч км. Причем четкой демаркации нет. Особенно в горных малонаселенных районах, которые теперь приобрели стратегическое значение.
— И как, думаешь, выглядит эта линия фактического контроля? — спросил автора «Огонька» индийский журналист Дас Гупта. И сам же ответил: — Это нанесенные на карту точки расположения погранпостов в горах, соединенные некоей условной линией, при этом точно не демаркированной и не согласованной.
Надо ли объяснять, почему при таких раскладах суверенитет приходится отстаивать стенка на стенку?
Почему сейчас?
— Когда пограничной проблеме лет сто и она никак не решается,— отмечает коллега Гупта,— интереснее понять не то, почему стороны ссорятся, а то, почему они поссорились здесь и сейчас. Представляется, что это правильный взгляд на вещи, разумеется, с той поправкой, что и он у каждой стороны свой. Так вот, среди причин столкновения в Индии называют несколько: в частности, обиду Пекина на то, что его считают виновным в распространении коронавирусной инфекции. Мол, Китай раздражен нападками со всех сторон и не прочь показать, что умеет защищать свои интересы. В эту же логику вписывается и жесткая линия в Гонконге и в спорах за острова в Южно-Китайском море.
Еще одна индийская версия — месть Пекина Индии за Кашмир. В прошлом году индийское правительство упразднило северный штат Джамму и Кашмир и объявило о создании на его месте двух союзных территорий (имеющих меньше прав, чем штат) — одна сохранила название Джамму и Кашмир, вторая получила название старинного княжества Ладакх. Резко против выступил Пакистан, который претендует на территорию Кашмира с 1947 года. Но против был и Пекин — там сочли такое решение нарушением в одностороннем порядке статус-кво, сложившегося в спорном районе. КНР даже обращалась с протестом в Совет Безопасности ООН.
Что касается китайской версии, то она, насколько можно судить, одна. В КНР полагают, что Индия намерена сблизиться с США и потому демонстрирует жесткую позицию по отношению к Пекину. Достаточно ли всего этого для серьезного конфликта?
— Я уверен, что в настоящее время Индия не заинтересована в обострении. Китай тоже, полагаю, не хочет серьезного обострения с Индией, он и не ожидал столь жесткой реакции.
Однако, несмотря на все заявления о готовности к переговорам, ситуация по-прежнему далека от спокойной,— сказал «Огоньку» Нандан Унникришнан, известный индийский политолог, старший научный сотрудник Observer Research Foundation в Нью-Дели. Вероятно, отметил эксперт, стороны найдут взаимоприемлемое решение, может, не прямо сейчас, а позже, но мир на линии фактического контроля восстановится. Однако главной жертвой противостояния может стать экономическое сотрудничество двух стран. И дело не только в том, что в Индии ширится движение за отказ от китайских товаров — экономические связи (а товарооборот двух гигантских стран составляет около 100 млрд долларов) нелегко оборвать. Проблема в том, что конфликт в Ладакхе подрывает перспективы развития всего азиатского региона.
— Проект глобального века Азии, о котором много говорили в последнее время,— подчеркивает политолог,— проект с перспективой мощного экономического союза Индии и Китая, который в будущем мог бы стать глобальной экономической силой,— все это теперь под угрозой. Не будем гадать, кому выгоден такой поворот. Достаточно констатировать: с этой точки зрения проигравшими можно считать обе стороны конфликта.