Возможен ли в России «новый Госплан»?
«Государственное вмешательство — это вынужденная мера, а не цель развития»
В экспертной дискуссии относительно российских экономических перспектив неожиданно возник новый сюжет: на волне обсуждений пороков и несовершенств отечественного рынка, на котором все ощутимее доминирует госсектор, заговорили о призраке «нового Госплана». Неужели?
Правительство получило право устанавливать для госкомпаний и госучреждений квоту по закупке российских товаров и услуг, а также регламентировать их перечень. Одновременно генпрокурор России Игорь Краснов заявил, что намерен усилить контроль за госзакупками из-за массовых нарушений в данной сфере, основываясь на недавнем аудите Счетной палаты: выяснилось, что за последние пять лет удельный вес госзакупок вырос и уже составляет 31 процент от ВВП страны. То есть около трети денег в стране вращается в системе, далекой по своим принципам от понятия «рыночная», да еще и делающей ставку на импорт. Если добавить к этому фиксируемый экспертами рост госсектора и общемировой тренд на построение «распределительной экономики», неудивительно, что в российских соцсетях возникла дискуссия о вероятности скорого появления… Госплана. «Огонек» поинтересовался у завлабораторией исследования проблем инфляции и экономического роста Экспертного института НИУ ВШЭ Владимира Бессонова, возможен ли возврат страны к плановой экономике?
***
Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:
Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.
Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!
***
«Огонек»: — Владимир Аркадьевич, поддерживаете ли вы опасения ряда экспертов о том, что в России возможен возврат плановой экономики?
Владимир Бессонов: — Нет. Мы в целом уже построили рыночную экономику. Заложены ее основы, развиваются институты. Никаких предпосылок того, чтобы эта система вернулась на 30 с лишним лет назад и превратилась в плановую экономику советского типа, я не вижу.
— Значит, рост объемов госсектора, увеличение доли госзакупок, уже составляющей, если верить Счетной палате, почти треть от отечественного ВВП, вас не смущает?
— Российские предприятия всех форм собственности работают в рыночной среде, в условиях рыночного ценообразования, свободной конкуренции и т.д. То есть форма собственности — государственная или частная — не отменяет законов рынка, в соответствии с которыми функционируют компании.
— С рыночным ценообразованием и с конкуренцией в секторе госзакупок как раз все не слишком хорошо, как о том свидетельствует, например, десятилетнее исследование этой системы, проведенное НИУ ВШЭ. И если в столь значимом секторе рыночные механизмы де-факто не действуют, то, может, они сбоят и в других местах?
— Проблемы в сфере госзакупок имеются не только в нашей стране. Попытки ограничить коррупцию в этой сфере у нас и за рубежом часто приводят к созданию громоздких и не вполне эффективных процедур. Но это не значит, что происходит переход к плановой экономике, как не означает и того, что в других секторах экономики конкуренция ограниченна.
— Проблема в том, что крупные компании присутствуют не только в добывающем секторе и довольно изрядная часть таких гигантов — госкорпорации (Росатом, Роснано, Ростех и т.д.). Они производят высокотехнологичную продукцию, аккумулируют большие объемы рабочей силы и госсредств. В управлении ими присутствуют элементы плановой экономики...
— Именно, что элементы. «Плановость» присутствует и в управлении аналогичными по масштабам частными корпорациями. Давайте вспомним о таких гигантах индустрии, как Boeing и его европейский конкурент Airbus. Наличие долгосрочного плана развития той или иной компании или даже сектора не является плановой экономикой. Мы уже 30 лет как в рынке со всеми вытекающими из этого позитивными и негативными последствиями. Но три десятка лет — это не всегда достаточно для того, чтобы частные компании смогли составить равную конкуренцию государственным гигантам по всем направлениям. Россия наделена огромными природными ресурсами, поэтому в обозримой перспективе она неизбежно будет иметь масштабный добывающий сектор и высокую долю сырья и продукции первых переделов в структуре экспорта. Соответственно возникает ряд специфических вопросов, таких как изъятие природной ренты, что порой приводит к государственному вмешательству. Но это вынужденная мера, а никак не цель развития. Заметьте: там, где частный капитал справляется, огосударствления бизнеса не происходит. Например, в сфере предоставления услуг мобильной связи или интернета. Хотя технологии там тоже весьма и весьма продвинутые.
— А госзакупки? Все же почти треть ВВП проходит через эти весьма не рыночные процедуры…
— Госзакупки — это не сектор экономики. Проблемы в этой сфере присущи, как уже говорилось, всем странам, где имеется такая система. И везде она дает сбой по части конкуренции, открытости, коррупциогенности. Но от госзакупок при наличии госсектора никуда не деться. Возникает вопрос: нужно ли уменьшать госсектор? Едва ли возможен простой и универсальный ответ на этот вопрос. Вспомните, как проходили коронавирусную пандемию страны, где медицина частная, типа США, и государства, где она в основном государственная. С образованием — та же история. Нужно ли приватизировать учебные заведения? Какие-то, возможно, и да, но не все поголовно. В нашей стране, на мой взгляд, соотношение частного и государственного в сфере образования более или менее сложилось и устоялось. И вряд ли тут требуется что-то директивно менять. Более того, у нас госсектор и коммерческий вполне уживаются друг с другом. Я, например, работаю в Высшей школе экономики. Этот государственный университет весьма успешно функционирует на образовательном рынке, конкурируя с частными институтами по рыночным принципам: наряду с бюджетными местами есть платные, платные программы дополнительного образования, а также аналитические подразделения, работающие как по госзаказам, так и на коммерческой основе. Это рыночная экономика? Безусловно, хотя в ней принимает участие госструктура.
— Существует ли просчитанное наукой пороговое значение доли госсектора, сверх которого «рыночность» экономики может быть поставлена под сомнение?
— Думаю, такого параметра не может быть, хотя бы потому, что в каждой стране свои особенности и свой по объему и структуре госсектор. Как нет такого магического числа и по части госзакупок и нельзя, например, сказать, что 30 процентов от ВВП — это какое-то предельное значение. Да и как считать это пороговое значение? Есть, например, такой экономический показатель, как доля основных производственных фондов государственной формы собственности, которая в нашей стране находится в пределах 20 процентов. А доля госсектора в ВВП страны может зависеть от переменчивой внешнеэкономической конъюнктуры, регулярно подрастая в тучные годы, когда цена на нефть высокая, и немного сдуваясь в период снижения нефтяных котировок. Проблема скорее всего не в величине госсектора как такового, а в качестве экономической политики и, в частности, промышленной политики.
Применительно к возможности возврата плановой экономики отметим, что то, что у нас имеется, никак в это понятие не вписывается. Я не вижу решительно никаких симптомов возвращения реалий советского времени.
— О чем речь?
— Я жил и работал в то время и хорошо его помню. Тогда в экономике было централизованное планирование и распределение ресурсов. Самостоятельно приобрести сырье, комплектующие, оборудование на свободном рынке предприятие не могло, поскольку рынка не существовало. Ценообразование было централизованным, в результате чего формировались серьезные диспропорции. В условиях детальной регламентации предприятия имели мало самостоятельности. На микроэкономическом уровне отсутствовала мотивация к повышению производительности, снижению издержек, повышению качества производимой продукции. Многие потребительские товары десятилетиями были в дефиците, который возник одновременно с плановой экономикой и одновременно же с ней канул в Лету. Потребители гонялись за редкими импортными товарами, порой многократно переплачивая за них. Советские граждане значительную часть нерабочего времени проводили в очередях. Есть ли такое сейчас? Нет. К такой «плановости» мы не движемся ни медленными, ни быстрыми темпами!
— Иными словами, те, кто говорит о возврате плановой экономики, имеют в виду рост госкапитализма?
— Трудно сказать, что они имеют в виду. В России и так немалый госсектор и не потому, что власти так хотели, а так сложилось исторически в силу целого ряда объективных обстоятельств. Многие госкомпании переводят часть своей деятельности на аутсорсинг (передача производств и других видов деятельности сторонним компаниям, действующим в данной области.— «О»), что способствует развитию частного бизнеса. Но чтобы это сделать, нужно иметь на рынке окрепшие средние и малые предприятия, которые взялись бы исполнять такие заказы. Сегодняшнее расширение аутсорсинга, прежде всего в высокотехнологичных отраслях,— процесс прямо противоположный возврату к плановой экономике.
— Булгаков говорил, что разруха возникает сначала в головах, а уже потом в клозетах. Иными словами, если большинство населения сегодня верят в стабильность госсектора и стремятся там работать, то не приведет ли это к его сверхактивному разрастанию в ближайшем же будущем? И его эффективность мало кого в такой ситуации озаботит: «стабильность vs развитие». Ведь такого уровня доверия в обществе не возникало со времен СССР…
— Соглашусь, что на фоне нынешней кризисной ситуации надежность и стабильность госслужбы и госсектора выглядят как никогда привлекательно. А вот работа в коммерческой компании несет, по мнению большинства россиян, существенные риски. И такой подход, безусловно, приводит к притоку рабочей силы в госсектор и в бюджетные учреждения: люди предпочитают муторную работу по строгому графику с невысокой, но стабильной зарплатой в противовес возможности раскручивать свое дело с потенциально более высокими доходами, но с риском потерять их в любую минуту. Но это вопрос скорее к экономическим социологам или психологам, чем ко мне. Да, историческая память о том, что государство может и должно обслуживать социальные запросы населения (медицина, образование, пенсии, пособия), не исчезла, но появились и новые навыки жизни в условиях рыночной экономики. Они и не позволяют в полной мере вернуться в уютную стабильность, где все регламентировано, предопределено и нет альтернативы.
— Выходит, по-вашему, точка невозврата к плановой экономике Россией пройдена?
— Думаю, что она пройдена очень давно. И я не вижу политических сил, которые всерьез мечтали бы о таком возврате. Коммунисты тут не исключение. Да и нет ни социального, ни экономического запроса в обществе на возврат к плановой экономике. Это делать незачем и некому. Люди старших возрастов еще помнят тотальный дефицит, а молодежь уже вкусила плодов рыночной экономики.
Беседовала Светлана Сухова
https://www.kommersant.ru/doc/4441729
***
Через 15 лет после начала программы по газификации «Газпром» наконец вспомнил о своих обязательствах
В начале лета 2020 года Владимир Путин поручил «Газпрому» и правительству обеспечить «поэтапное завершение газификации к 2024 году и 2030 году» без привлечения средств граждан. «Газпром» поддержал инициативу президента и предложил посвятить газификации отдельный национальный проект. Ранее с аналогичным предложением выступил депутат Госдумы от «Единой России» Олег Быков.
На программу до 2030 года понадобится около 2 трлн рублей, по предварительной оценке «Газпром межрегионгаза» и «Газпрома», которую приводит РБК. Вероятным источником финансирования может стать федеральный бюджет.В спецпроекте «Углеводородина» «Новая газета» подробно разбирала причины провала программы по газификации России. Средний уровень газификации в России сейчас составляет около 70%, причем доступ к бытовому газу крайне неравномерно распределен среди регионов.
В Сибири газифицированы лишь 5,8% населенных пунктов, а на Дальнем Востоке — 15,8%. Попытки газифицировать Россию наблюдаются с 2005 года, но обеспечить полное газоснабжение страны в удаленных населенных пунктах за отведенные на это 10 лет у «Газпрома» не получилось. Несмотря на то что Россия является лидером по добыче и экспорту газа, 30 млн граждан обогревают дома с помощью дров и угля.
В последнее время темпы газификации резко сократились: с 2011 по 2018 год прирост газификации регионов России составил всего 5%. По оценкам главы Счетной палаты Алексея Кудрина, за последние три года было выполнено только 15% от планов по газификации. Целевой показатель газификации до 2030 года составил 83% территории России, от запланированного изначально полного газоснабжения всей страны пришлось отказаться.
Сейчас ответственность за подключение домохозяйств к трубопроводу разделена между тремя административными уровнями. «Газпром» проводит магистральные газопроводы до населенных пунктов по заявкам от администраций регионов. Региональные власти прокладывают газораспределительные сети внутри населенных пунктов. Муниципалитеты отвечают за «последнюю милю» — присоединение газопроводов к домам и установку внутридомового оборудования. Но в реальности гражданам часто приходится подключаться к сетевому газу за свой счет. Цена вопроса достигает нескольких сотен тысяч рублей за одно домовладение.
С начала нулевых «Газпром» инвестировал в газификацию домохозяйств 360 млрд рублей, а на строительство экспортных газопроводов «Сила Сибири», «Северный поток–2» и «Турецкий поток» потратил около 6 трлн рублей. «Газификацией компания занималась в самой малой степени, — считает Михаил Крутихин, партнер консалтингового агентства RusEnergy. — Все деньги шли на строительство никому не нужных газопроводов. Так что неожиданное предложение заставить "Газпром" заниматься благотворительностью за свой счет — чистый популизм. Вероятно, недовольство публики заметили в руководстве страны, и у партии "Единая Россия" не нашлось более популярного лозунга для избирателей».
Помимо приближающихся сентябрьских выборов, есть и другая причина, которая могла заставить «Газпром» обратить внимание на миллионы россиян, живущих без газа. В этому году экспортные цены на газ упали ниже себестоимости добычи, а объемы продаж «Газпрома» рекордно снизились. Тарифы для населения уже повышались из-за тяжелого положения госкомпании, говорит Крутихин. На этом фоне неожиданный интерес «Газпрома» к газификации может быть попыткой переориентироваться на внутренний рынок. На Россию приходится более половины поставок госкомпании, причем они не облагаются экспортной пошлиной и не требуют расходов на транзит. Выходит, что на таком «экспортозамещении» «Газпром» может неплохо заработать.
«С учетом падения спроса на основных экспортных рынках и неустойчивости цен внутренний рынок и программы по газификации уже можно рассматривать не как социальную нагрузку "Газпрома" к его основным доходам, а как стратегическую задачу по расширению емкости внутреннего рынка. "Газпрому" должно быть интересно вкладываться в это, потому что затраты отчасти будут компенсироваться, а емкость внутреннего рынка расширится, он станет более стабильным и более устойчивым», — говорит аналитик ГК «ФИНАМ» Алексей Калачев.
«Рентабельность этого проекта зависит от того, как будут распределены капитальные затраты. Из предложения "Единой России" стало понятно, что финансовая нагрузка как минимум не полностью ляжет на "Газпром". Эти траты предполагается компенсировать отчасти льготами по НДПИ, отчасти — за счет привлечения средств с помощью бессрочных облигаций», — говорит Калачев. Заместитель директора Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач считает, что полная газификация России за счет трубопроводного транспорта все равно невозможна. Обеспечение газом малонаселенных районов не окупится даже при наличии поблизости крупных газовых месторождений.
Но есть альтернатива — сжиженный природный газ (СПГ) и компримированный природный газ (КПГ). «Число деревень и мелких населенных пунктов неуклонно снижается, идет депопуляция многих районов России, и проводить в деревню с тремя старушками газовую трубу не имеет никакого смысла, — говорит Крутихин. — Будет намного проще ввозить сжиженный природный газ, как это делается во многих других странах».
Какой бы подход ни был выбран, газификация не должна происходить за счет российских потребителей, доходы которых не растут уже несколько лет. Если же за решение проблемы наконец возьмется правительство, то от ситуации в перспективе должны выиграть все стороны. "Газпром" — госкомпания, поэтому пусть выполняет государственные задачи не только на внешних рынках, но и на внутреннем», — говорит Калачев.
Автор Ксения Котченко — специально для «Новой газеты»
https://novayagazeta.ru/articles/2020/08/25/86811-uglevodorodina-vozvraschaetsya