Футурология добралась до АПК: что в России будут есть наши внуки
Фермер с дроном, стейк из кузнечиков и меню для тех, кому за сто
Может ли крупный город накормить себя сам? Будут ли наши внуки есть продукты из сверчков? Может ли еда быть лекарством?
Александр Чулок, специалист по методу прогнозирования форсайт из ВШЭ рассказывает о потрясающих изменениях, происходящих в отечественном и мировом сельском хозяйстве, которое уже стало сферой высоких технологий.
***
Карточка эксперта: Александр Чулок, российский прогнозист, кандидат экономических наук, доцент, директор Центра научно-технологического прогнозирования ИСИЭЗ НИУ ВШЭ.
***
Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:
Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.
Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!
***
Что такое форсайт
С английского так и переводится — предвидение. История его начинается примерно 70 лет назад. Еще в шестидесятых американская корпорация RAND использовала опросы ученых по методу Дельфи (анализ заочных экспертных анонимных оценок) для определения направлений развития науки и технологий. Ситуация была схожа с нынешней — денег и времени мало, а с приоритетами срочно надо определяться.
На их опыте японцы начали регулярно делать свой технологический форсайт. Согласно одному из результатов, к 2000 году мир должен был быть заполнен роботами. Пока наблюдаем вокруг себя людей, как видите. Зато Япония стала на длительное время страной номер один в робототехнике.
В системном анализе долгое время трендмейкером, как сегодня выражаются, был СССР. Можно вспомнить, например, теорию ТРИЗ Альтшуллера, которую активно использовали за рубежом. В семидесятые была весьма интересная комплексная программа развития научно-технического прогресса. Сегодня мы, как страна, скорее восстанавливаем уровень стратегического видения после перестроечного и постперестроечного периода, когда не имели возможности заниматься будущим. Не только в государственных, но и в частных наших компаниях стратегия и инновационный план кажутся не терминами из фантастики, а уже совершенно обязательными атрибутами «хорошего тона». Другой вопрос — что написано в этих документах, как задаются приоритеты, какой целевой облик будущего закладывается, насколько он научно обоснован.
Современный форсайт как научное направление насчитывает более восьмидесяти различных инструментов, которые он взял от математического и межотраслевого моделирования, известного еще с советских времен, вплоть до психологии и социологии, анализа больших данных и маркетинга. Но если главное, что ждут от прогноза, — точность, сбываемость, то задача форсайта — объединить в процессе определения перспектив все заинтересованные стороны, которым предстоит жить в этом будущем, — науку, общество, государство, бизнес, вузы.
Нам надо не просто будущее угадать, но сформировать в процессе форсайта. Например, разрабатывая прогноз научно-технологического развития агропромышленного комплекса на период до 2030 года, мы привлекли более четырехсот экспертов — все крупнейшие отраслевые ассоциации, ведущие научные институты, агровузы, экспертное сообщество, зарубежных специалистов. Сегодня это единственный, созданный по всем правилам международных форсайт-исследований научный прогноз для АПК в России, одобренный Минсельхозом. В некоторой степени его можно признать образцом. Скажу, что коллеги из Канады, Германии, Бразилии читали его с большим интересом. Полагаю, в этой части мы входим в число мировых лидеров.
Что нас ждет
На современный агропром необходимо смотреть уже другими глазами, тут не подходит прямая экстраполяция. И в мире, и в России АПК стал демонстрационной площадкой современных технологий новой промышленной революции, Индустрии 4.0. Он показывает нам их эффекты, риски и преимущества. В первую очередь — это цифровизация, интернет вещей, промышленный интернет, умное сельское хозяйство. Оцифровка больших массивов данных привела к колоссальным прорывам, например, в растениеводстве. Датчик, измеряющий состояние почвы под растением и его самочувствие, в итоге порождает возможность контролировать график роста, управлять поливом и внесением удобрений, всеми работами цикла роста и созревания строго индивидуально.
Во время пандемии страны с развитым АПК столкнулись с нехваткой рабочих рук, это связано с прекращением трудовой миграции. Сегодня в секторе производства машин для автоматической уборки, роботизации сельского хозяйства настоящий бум спроса. Поставщики не справляются с запросами. Есть интересные примеры такого производства и в России — Аврора Роботикс или COGNITIVE PILOT, но они далеко не единственные. В международной конкуренции мы тут себя пока вполне комфортно чувствуем. Будучи сведенной в единую систему, вся эта техника в дальнейшем может привести к дистанционному управлению АПК по всей производственной цепочке.
Фермер будущего — это не просто выросший на земле специалист. Из любой точки планеты он сможет управлять вертикальной урбанизированной фермой, уборкой урожая или дронами, исследующими его поля. А в отдаленной перспективе с помощью когнитивных технологий, интерфейсов «мозг–компьютер» связь человека и АПК может быть еще крепче. Кто-то скажет — «это не в России, у нас вилы, лопаты и сапоги в навозе». Да, во многих регионах это так. Но это не значит, что, обув кирзовые сапоги, фермер не прихватит с собой смартфон, чтобы проконтролировать дрон или запустить сеялку. Российский АПК очень многоукладен, в своем технологическом статусе совмещая несколько веков.
Цифровизация и роботизация меняют АПК извне. Их действия усиливают другие междисциплинарные тренды, например, активное применение технологий дистанционного зондирования Земли из космоса, открывающее возможности наблюдения за множеством параметров с высоким разрешением. Последствия цифровизации для АПК нам еще предстоит осознать. В прошлом году вместе с Россельхозбанком Высшая школа экономики инициировала комплекс отраслевых исследований с применением самых современных инструментов аналитики, в том числе на основе больших данных, чтобы взглянуть на АПК по-иному. Первые результаты мы получили по масложировому и зерновому комплексам России. Цифровизация может сократить там издержки на 10–15%, и это еще консервативная оценка.
Но для чего существует АПК? Конечно, в первую очередь — для людей. Изменения и тут большие — здоровый образ жизни, укрепление иммунитета, персонализированные схемы питания. Это вторая группа трендов после роботизации и цифровизации. Важная особенность — старение населения. До коронавируса ООН полагала, что до 2050 года количество людей старше 80 лет увеличится втрое против нынешнего. Потребительская корзина населения будет все более отражать стремление к так называемому функциональному питанию, сбережению здоровья, активному старению. Появится возможность едой корректировать наши приобретенные недостатки и даже генетические, хотя это намного сложнее. Еда будет использоваться как лекарство, это один из глобальных трендов.
Это уже не совсем диета в советском понимании, скорее образ жизни. Интеллектуальный анализ больших данных позволит вам изменить его, опираясь на учет характеристик окружающего климата, включая микроэлементный состав, стиля жизни, индивидуальных особенностей внутреннего мира. В России для этого уже сегодня можно регулярно делать анализ микробиоты. Персонально разработанный режим дня тоже сегодня уже не экзотика. Для агропромышленного комплекса это огромный вызов во всех смыслах: знакомые рыночные ниши могут сократиться, новые еще предстоит завоевать. Например, от традиционных сортов хлеба спрос людей дрейфует к выпечке из твердых сортов, и таких изменений множество. Но взглянем на это через призму экономики.
Мировой рынок так называемого функционального (у нас чаще говорят — здорового) питания в 2025 году оценивается в 300–350 миллиардов долларов. И Россия могла бы участвовать в разделе этого пирога. Но это задает новые требования к нашему АПК на всех этапах процессов, прямо от внесения удобрений. Например, их производители стремятся в сектора переработки — там маржа самая высокая.
Такая ситуация характерна пока для всей экономики. Маржинальность добычи и продажи сырой нефти невысокая. А глубокая переработка дает существенно больше. То же самое и с экспортом зерна. Разумеется, есть спрос — надо зарабатывать. И все же мы должны выращивать на своей территории компании, занимающиеся глубоким переделом сельхозпродукции. В этих нишах я вижу возможность настоящих прорывов. По нашим оценкам, Россия ежегодно теряет на низком уровне переработки в АПК не менее 25 миллиардов долларов. Нужна умная промышленная политика, умная специализация регионов, грамотная инновационная стратегия.
Рассмотрим другую группу трендов, непосредственно влияющих на АПК, — энергетических. Несмотря на падение цен на нефть в ходе пандемии, мир все равно будет переходить на низкоуглеродную, «зеленую» энергетику. Помимо ветра и солнца в ее источники включают и биотопливо. Объем рынков, связанных с биоэкономикой, включая биотехнологии в АПК, биотопливо, рациональное природопользование, оценивается в восемь триллионов долларов к 2025–2026 годам. Будет ли Россия высокомаржинальной частью этой системы, например, занявшись глубокой переработкой и производством биотоплива? Оно считается более щадящим, дружественным к окружающей среде по сравнению с традиционными углеродными ископаемыми. А для российских регионов в сочетании с технологиями умных энергетических сетей — может помочь решить проблему с автономностью удаленных населенных пунктов. Конечно, не очень хочется менять структуру отраслевой торговли сырьем, когда все налажено и деньги текут. Однако такая незамысловатая стратегия может привести к проигрышу на долгосрочном горизонте, и причина тому — низкий уровень диверсификации.
Следующая группа факторов, влияющих на наш АПК, связана с так называемой экономикой совместного потребления. Это в том числе совместный лизинг сельхозтехники и мощностей переработки, землепользование. Ее объемы оценивались в 335 млрд долл. к 2025 году, по крайне мере, до пандемии.
Место России в процессе реформирования мирового АПК
— Современный российский АПК многоукладный. Он отражает в целом институциональную и технологическую структуру всей нашей экономики. Есть у нас и суперсовременные агрохолдинги. Они экспортируют в высококонкурентной среде и применять передовые инновации буквально вынуждены. Бывает, бегут впереди всех. В молочном производстве, например, новшества очень интенсивно внедряются — с конкретной буренки снимается одновременно до двадцати различных показателей. Использовали даже самую последнюю новинку, очки виртуальной реальности для коров, демонстрируя им зеленые поля и сочный клевер.
Это не значит, что мы уже избавились от вил, грабель и кирзовых сапог. Сделать предстоит еще очень много. По данным статистики, уровень инновационной активности в сельском хозяйстве не превышает 5–-6%, а по экономике в целом — 10–12%. В развитых странах этот уровень по всей экономике доходит до 60%. Отечественная сельскохозяйственная наука представлена в мировом ландшафте крайне слабо, хотя и есть отдельные достойные кейсы. В ведущих журналах наши публикации исчисляются буквально долями процента. То же самое можно сказать о патентовании.
По данным свежей статистики, затраты на технологические инновации в сельском хозяйстве России в текущем году всего 22 миллиарда рублей (в основном государственные). А в промышленном производстве — более 886,8 миллиарда. Разрыв с лидирующими в отрасли Нидерландами по различным показателям достигает 50–60 раз. Но еще тревожнее, что в инновациях в АПК нас стали обгонять страны, никогда в лидерах не ходившие, например, Иран и Польша. Не только Германия, США или быстрорастущий Китай, а множество среднеразвитых стран делают сегодня ставку на эту индустрию, переход к АПК 4.0. Для них это уже не просто животноводство, растениеводство и сельхозтехника. В гармонии со старыми сферами у них развиваются медицинские и биотехнологии, национальные ресурсы в IT.
И так повсюду. Страны, сумевшие в свое время сделать существенный рывок, например Бразилия или Аргентина, оказались сегодня не в самой хорошей ситуации. Коллеги не смогли вписаться в быстро меняющиеся тренды, рассматривали порознь технологии, среду применения и компетенции человека. Им не удалось осуществить переток компетенций и технологий среди работников в АПК. А в Германии, Великобритании с детского сада учат адаптивному мышлению с внедрением элементов современных технологий. Мы постоянно выигрываем вместе с Китаем и США мировые конкурсы WorldSkills, мировые олимпиады и конкурсы по физике, математике, программированию. Но как дальше эти компетенции, приобретенные нашими ребятами, коммерциализируются в нашей экономике?
Кадры до сих пор решают все. Если они есть
В нашем АПК есть проблемы не только с базовыми направлениями развития, такими как генетика и селекция, но и с междисциплинарными. Они точечно поддерживаются образовательными программами и научными исследованиями — это хорошо заметно по ландшафту, профилю публикаций. И все же я уверен, что отечественный АПК может стать драйвером восстановления экономики. Есть компетенции, позволяющие смотреть в будущее с оптимизмом. Например, умение хорошо моделировать процессы. Все, что связано с системным анализом, у нас получается на мировом уровне.
Замечательно, конечно, что наши ребята на мировых олимпиадах получают первые места. Важно, чтобы они применили и капитализировали свои таланты в России. Кадры — важнейшее ограничение технологического бума, идущего по миру. Агровузы в подавляющем большинстве не готовы поставлять на рынок квалифицированных специалистов, отвечающих требованию времени. Крупные компании только-только начали открывать новые кафедры и помогать студентам осваивать новые технологии. Но требуется время на обучение, его не купишь на рынке в готовом виде. Современному российскому АПК срочно нужен ребрендинг, новый образ.
На моих лекциях студенты опускают глаза в пол, когда их спрашивают, хотят ли они работать в АПК. Как только я завожу речь о работе на международные цифровые компании, делающие мир лучше (а это важный мотивационный фактор для современной молодежи) с помощью биотехнологий и искусственного интеллекта, у них прилив энтузиазма. Приходится разъяснять, что это и есть современные агропромышленные компании — никто давно уже коров вручную не доит!
Еще одна группа компетенций, в которых мы чувствуем себя комфортно, — умение находить решения в сложных, неопределенных обстоятельствах. Мы вместе с Ассоциацией менеджеров только закончили опрос более 230 ведущих российских управленцев — и более 70% респондентов отметили этот навык как ключевой в эпоху пандемии. И если для зарубежных компаний с их корпоративной культурой и бизнес-моделями такие непредвиденные события могут стать фатальными, то наши соотечественники могут найти в них даже возможности.
Джокеры — маловероятные события, которые перевернут мир. Если состоятся
Важнейший джокер для мирового АПК — генномодифицированные продукты. Я не касаюсь этической стороны вопроса. Но с точки зрения мировой экономики — это устойчивый глобальный тренд. Мы в России как минимум должны быть в курсе. Но наши исследования в этом направлении находятся на очень низком уровне.
У соседей эти технологии развиваются весьма активно. Несколько лет назад американская компания AquaBounty предложила на рынок генетически модифицированного лосося. Эта рыба растет раз в пять быстрее природной и не подвержена болезням. Ряд стран его сертифицировали, он вполне может оказаться и на наших полках рядом с обычным лососем. То, что ГМО будут резко повышать производительность, — очевидно, и мир от них уже не откажется. А почему бы не модифицировать водоросли для эффективного производства биотоплива? Но в ряде стран, например в Канаде, недавно началось массовое вымирание пчел (а это, в первую очередь, опыление!). Одной из причин эксперты называют высадку генномодифицированной кукурузы. Так что последствия могут быть разные, и мы должны быть готовы ко всему.
Вторым джокером для России может стать развитие технологий вертикальных урбанизированных ферм, объединяющих современные достижения науки и техники. В России уже есть примеры их строительства, начиная с Петропавловска-Камчатского и заканчивая Екатеринбургом. Значительную часть затрат в АПК мы несем из-за транспортировки — Россия страна огромных территорий. И все наши продукты имеют немалую транспортную наценку. А за рубежом уже в планы городского строительства стали закладывать дома с вертикальными фермами: вышел на крышу — и ешь свою клубнику или помидоры. И наши расстояния могут сыграть с нами злую шутку.
Мы всегда считали, что избыточные посевные площади дают возможность масштабировать производство почти неограниченно. Но какова экономика такого масштабирования? Получается, что базовое конкурентное преимущество — большие площади с хорошей экологией и в разных агроклиматических зонах — утрачивается. Потенциальные покупатели получат помидор не хуже, но дешевле: его не надо никуда везти.
Еще один джокер — болезни растений и животных. Китай вырезает миллионы голов, зараженных африканской свиной чумой. И какие напасти придут ей на смену, что поразит наши посевы и фермы, предсказать невозможно — микроорганизмы в сельском хозяйстве мутируют и мигрируют, завоевывая все новые рубежи. Это мировая, не наша конкретно, угроза. Наконец, непонятно, как изменится мир, когда человек будет жить 120 лет. Правительство Японии такую цель себе ставит уже сегодня в концепции Общество 5.0. Упорство японцев известно, вполне возможно, они добьются этого. А если такой опыт получится масштабировать на большую часть мира?
В таких условиях, возможно, придется переходить на еду в тюбиках и таблетках. Такая еда есть уже сегодня — у компании Сойлент, например. Они утверждают, что ущерба организму она не наносит. Ну а традиционная кухня останется дорогим удовольствием, уделом гедонистов. Таким образом, в потребительской корзине наших правнуков мы неизбежно нашли бы альтернативные белки, вроде печенья из сверчков или водорослей, синтетическое мясо или его заменитель, смеси в тюбиках, имеющие в том числе и свойства лекарств. Но мне все же очень хотелось бы, чтобы там присутствовал хороший стейк средней прожарки и качественное российское вино. А почему бы и нет, если оно уже сегодня показывает на международных конкурсах достойные результаты?
Автор Валерий Ширяев
https://novayagazeta.ru/articles/2020/09/21/87179-menyu-dlya-forsayta
***
Комментарий: Поднимать село будут до 2030 года
Каждый четвертый житель деревни оказался за чертой бедности.
Хотя сельское хозяйство в РФ даже в условиях кризиса активно развивается, рапортуют в Минсельхозе. Россия наращивает производство зерна и увеличивает экспортные поставки сельхозпродукции. Однако это мало сказывается на состоянии сельских территорий. Власти собираются поддержать уровень жизни селян с помощью госпрограммы «Комплексное развитие сельских территорий». Однако пока эта госпрограмма помогает не сильно: уровень безработицы в деревне в два раза выше, чем в городе, а за чертой бедности проживают 27% сельских жителей.
Российский агропромышленный комплекс (АПК), несмотря на кризис, демонстрирует неплохие показатели и по итогам года сохранит положительные темпы роста. Глава Минсельхоза Дмитрий Патрушев напомнил в среду, что за восемь месяцев рост сельхозпроизводства составил 4,2%.
Положительная динамика сохраняется в том числе благодаря рекордным урожаям. «Всего мы рассчитываем получить более 125 млн т зерновых и зернобобовых культур, в том числе пшеницы – не менее 82 млн т, что на 7,5 млн т больше, чем годом ранее», – заявил глава Минсельхоза Дмитрий Патрушев на правительственном часе в среду в Госдуме. Ранее ведомство оценивало урожай зерна в этом году в 122,5 млн т, в том числе 75 млн т пшеницы. При этом на экспорт в текущем году планируется отправить сельхозпродукции на 25 млрд долл. К слову, на конец сентября Россия экспортировала уже на 19,5 млрд долл., что на 12% больше показателей прошлого года.
АПК является на сегодняшний день чуть ли не единственным драйвером развития экономики РФ, признают чиновники. Тем печальнее, что положение дел на селе по-прежнему оставляет желать лучшего. Предполагалось, что жизнь на селе улучшит правительственная программа комплексного развития сельских территорий, рассчитанная на 2020–2025 годы. Однако по итогам почти года ее действия результатов не так много.
Основными причинами оттока населения из деревни, так же как и раньше, остаются неразвитая инфраструктура, низкий уровень заработной платы и высокая безработица, утверждает аудитор Счетной палаты Михаил Мень. По данным Росстата, уровень безработицы (по методологии МОТ) среди сельских жителей составляет 6,9%, что почти в два раза выше, чем в городе, 3,9 %. При этом заработная плата в сельском хозяйстве составляет около 60% от средней по экономике. Для сравнения: по итогам 2019 года в среднем сельский житель получал 31,5 тыс. руб.
В СП отмечают, что одной из целей комплексного развития сельских территорий являлось доведение доходов сельских жителей до 75,5% от уровня городских к 2025 году. «В настоящее время располагаемые ресурсы на одного сельского жителя (включающие все денежные и натуральные поступления) составляют только 67% от городского уровня (план на 2020 год – 70%. – «НГ»)», – указывают аудиторы. В результате около 27% сельских жителей живет за чертой бедности, в то время как среди горожан доля населения с денежными доходами ниже черты бедности всего 8%, подчеркивают в ведомстве Алексея Кудрина. В частности, следует из их данных, располагаемые ресурсы домашних хозяйств (в среднем на одного члена домохозяйства) в сельской местности составили в 2019 году всего 21,1 тыс. руб. в месяц.
Сегодняшняя ситуация на селе мало отличатся от того, что было год назад. «Уровень безработицы на сельских территориях достигает 8%, тогда как в городе этот показатель составляет 4,3%. Доля сельского населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума – 20%. В городе – 11,2%. Более 67% жилищного фонда в сельской местности оборудовано не всеми видами благоустройства, в городе – менее 21%», – объяснял в 2019 году необходимость принятия госпрограммы развития сельских территорий Патрушев (см. «НГ» от 29.04.19).
Текущее финансирование госпрограммы развития сельских территорий аудиторы тоже признают неудовлетворительным. Михаил Мень напоминает, что бюджетом на 2020 год на развитие сельских территорий было выделено 36 млрд руб. «Вместе с тем, несмотря на заключенные до начала финансового года соглашения с регионами, процент кассового исполнения госпрограммы пока невысокий – на 1 сентября всего 32,5% (фактически израсходовано только 8,3 млрд руб.)», – обращает внимание аудитор.
В частности, низкий уровень освоения средств наблюдается по проектам комплексного развития сельских территорий или сельских агломераций – всего 32,4% – и по развитию жилищно-коммунального хозяйства на сельских территориях – 28,4%.
Ряд мер поддержки и вовсе оказался невостребованным. «За восемь месяцев текущего года на оказание финансовой поддержки муниципалитетам по строительству жилья, предоставляемого по договору найма, использовано всего 0,3% предусмотренных средств (из 1 млрд руб. на строительство 43,47 тыс. кв. м жилья предоставления в наем 400 семьям израсходовано 3,4 млн руб.). Однако регионы активно тратили средства на строительство социальных объектов. По данным СП, на это было израсходовано 65% от заложенных средств. В Минсельхозе парируют: «За шесть лет (сроки действия программы. – «НГ») полностью решить проблемы села невозможно». Именно поэтому в министерстве выступают за продление госпрограммы как минимум до 2030 года.
Дмитрий Патрушев при этом сетует на низкий уровень финансирования госпрограммы. Так, в 2020 году финансирование госпрограммы составило 35,9 млрд руб., это на 43,3 млрд ниже объема, изначально предусмотренного паспортом программы. «В результате мы были вынуждены скорректировать целевые показатели госпрограммыв меньшую сторону», – поясняет министр. Отметим, по паспорту программы в текущем год на ее реализацию должно было быть направлено 79 млрд руб., а отправлено только 35 млрд. На будущий год финансирование госпрограммы развития сельских территорий планируется снизить до 30,9 млрд руб. вместо плановых 160 млрд. В свою очередь, в 2022 году бюджетные отчисления составят 31,4 млрд руб. против плановых 193 млрд, и в 2023 году – 31,4 млрд против 201 млрд руб.
Депутаты Госдумы, обсуждая госпрограмму, предложили увеличить ее финансирование и не утверждать бюджет-2021 до тех пор, пока объем выделяемых средств на программу не будет увеличен. Текущее финансирование – это 200 тыс. руб. на один населенный пункт в год, отметил вице-спикер ГД Алексей Гордеев. «Разве на такие деньги можно оживить жизнь сельских территорий?» – задается он вопросом.
Удивительно также, что применительно к комплексному развитию сельских территорий чуть ли не основным пунктом плана является финансирование строительства капитальных объектов инфраструктуры. В самом Минсельхозе признают, что «визитной карточкой» госпрограммы можно назвать механизм сельской ипотеки. «Масштабы востребованности этого инструмента превысили первоначальные планы почти вдвое: количество выданных кредитов достигло 21,5 тыс., их объем составляет 42,5 млрд руб. при первоначальных планах в 11 тыс. кредитов на 23,5 млрд руб.», – подчеркивают в ведомстве.
Собственно, обеспечение жильем селян является одной из целей госпрограммы. Предполагается, что объем ввода жилья составит не менее 2,34 млн кв. м для 25,5 тыс. семей, проживающих и работающих на селе. Кроме того, по средствам сельской ипотеки по льготной ставке от 0,1 до 3% годовых будут улучшены жилищные условия свыше 200 тыс. семей.
Эксперты «НГ» признают: расходовать ресурсы программы на строительство жилья – ошибка. Инвестировать лучше в инфраструктуру. «Там, где есть дороги и инфраструктура, возможно развитие бизнеса. А там, где бизнес создает рабочие места, могут жить люди, способные оплачивать строительство жилья», – указывает член генерального совета «Деловой России» Алим Бишенов.
Автор Ольга Соловьева
https://www.ng.ru/economics/2020-09-30/4_7977_economics.html