Oб итогах российской социальной политики за последний год

Information
[-]

***

«Власти даже не думают о новых мерах помощи»

Социальная политика российских властей в последние годы вызывала массу критики — от стремительного повышения пенсионного возраста и заморозки накопительной пенсии до роста цен на лекарства и сокращения трат на здравоохранение.

Но летом во время голосования о поправках в Конституцию россиянам напомнили, что Россия — это социальное государство. С тех пор прошло больше трех месяцев. «Новая» поговорила с доктором экономических наук Евгением Гонтмахером о том, стало ли в России больше социальных гарантий, как власти собираются помогать гражданам во время второй волны коронавируса и каких реформ в социальной политике можно ждать в ближайшее время.

«Новая газета»: — В России началась новая вспышка коронавируса, которая в ближайшие месяцы заметно ударит по экономике, хоть и не так сильно, как весной. Как бы вы оценили действия государства по соцподдержке во время пандемии — и по объему, и по качеству реализации? И можно ли ждать от властей новых мер помощи?

Евгений Гонтмахер: — Считается, что те социальные меры, которые были приняты в весенние месяцы, помогли чуть-чуть, на пару процентных пунктов, замедлить снижение доходов за второй квартал 2020 года. По статистике, по сравнению со вторым кварталом 2019 года, они упали на 8%. Если бы не было меры поддержки, эта цифра могла бы доходить до 10% и даже больше.

***

***

Я бы сказал, что примененные меры были в правильном направлении, но они были недостаточными, поскольку не охватывали всех категорий населения, которые пострадали. Семьям с детьми неплохо помогли, пролонгированные выплаты по кредитам действительно спасли какую-то небольшую часть малого бизнеса. Безработица у нас существенно возросла, хотя все же максимальный размер пособия по безработице повысили до МРОТ. Но, конечно, надо было дать больше денег и населению, и малому бизнесу — об этом говорили все эксперты, об этом говорил мировой опыт. 

Тем же самым пенсионерам надо было выплатить, возможно, какие-то разовые суммы, работающим людям тоже, потому что у многих зарплата сильно уменьшилась. И малому бизнесу можно было бы помочь без таких ограничивающих условий как, например, его привязка только к определенным ОКВЭДам. Расчет, видимо, был на то, что это будет очень короткий период кризиса, а потом все снова начнет довольно быстро восстанавливаться. Оказалось, что это не так.

Мы сейчас уже видим, что во время второй, а где-то еще первой волны снова идет речь о частичном закрытии предприятий, вводе ограничений, например, обязательный перевод на удаленку не менее 30% персонала. Однако полного закрытия, как было в Москве весной, не будет, потому что власти понимают, что малый бизнес в этом случае просто не восстановится уже ни при каких условиях.

Но вопрос даже не в этом, а в том, что 1 октября закончилось действие первого пакета антикризисных социальных мер, и, судя по обстановке, настало время, чтобы реализовывать второй пакет, который должен быть, по крайне мере, не меньше весеннего, особенно в отношении малого бизнеса, чтобы как-то его поддержать. Но пока ничего не предложено, хотя нынешняя ситуация может быть даже хуже той, что была весной. Об этом даже нет разговора. Такое впечатление, что власти даже не думают об этом. Я смотрел план работы правительства по восстановлению экономики на ближайшие годы, там ни одной меры в отношении поддержки малого бизнеса, кроме поддержки зарплат на тех предприятиях, которые сохранили занятость, но таких предприятий очень мало. Сохранить 90% сотрудников в пандемию, которой не видно конца, — это очень сложная задача. Да и помощь весьма скромная — не более МРОТ на работника.

 Но сейчас мы живем при новой Конституции, в которой прописаны дополнительные социальные гарантии для населения. Многие депутаты и чиновники называли их самыми важными. Как вы оцениваете внедрение социальных поправок? Есть ли какие-то реальные подвижки, или власти забыли о своих обещаниях сразу после того, как получили нужный результат на голосовании?

— Во-первых, надо отметить, что те поправки, которые были приняты летом, ничего не прибавляют к законодательству, уже действовавшему до этих поправок. Например, норма о том, что минимальная зарплата должна быть не ниже прожиточного минимума, была записана в Трудовом кодексе уже много лет и была недавно полностью реализована. Поэтому тот факт, что ее закрепили в Конституции, просто повысил статус этого положения, но в финансовом и социальном плане ничего не поменялось. Также была введена поправка о проведении индексации пенсий и социальных выплат. Но эти индексации и раньше проводились, ведь по действующему законодательству, в частности, пенсии должны индексироваться не менее чем раз в год.

Все это работало раньше. Но вот сейчас начинается большая дискуссия и даже внесение каких-то предложений в Госдуму о восстановлении индексации пенсий работающих пенсионеров, которых в России около 10 миллионов человек. Правительство несколько лет назад прекратило индексировать им пенсии. А в недавно принятой поправке в Конституцию записано: надо регулярно индексировать все пенсии, без всяких исключений. Судя по всему, чаша весов склоняется к тому, чтобы все-таки такую индексацию для работающих пенсионеров вернуть. В каком виде это будет сделано, никто пока не знает, но, видимо, какое-то принципиальное решение все же принято.

Вот это я считаю единственным важным последствием тех социальных поправок, которые сейчас внесены в Конституцию. Эти поправки — по минимальной зарплате и по индексации пенсий, социальных выплат — привлекли общественное внимание. Но потом, когда стало понятно, что главная поправка — обнуление президентских сроков, это внимание тоже обнулилось.

 Если индексацию работающим пенсионерам все-таки вернут, то компенсируют ли им потери за прошлые годы, когда индексации не было?

— Конкретный механизм никто не знает. Естественно, Минфин будет стоять до последнего, чтобы этого не делать вообще, потому что если ввести ежегодную индексацию работающим пенсионерам, как это положено всем другим пенсионерам, то это будет стоить несколько сот миллиардов рублей в год дополнительных расходов Пенсионного фонда.

Но Пенсионный фонд сам не справляется с финансированием своих обязательств, поэтому федеральный бюджет передает ему довольно большую субсидию — более 3 триллионов рублей в год. И поэтому, конечно, Минфин будет против. Я думаю, что положительное решение, скорее всего, будет принято, но оно может быть половинчатым — например, в качестве компенсации за прошлые годы могут произвести разовые выплаты (помните, как все пенсионеры получили в 2016 году единовременно 5 тыс. руб. вместо очередной индексации?), а потом снова пенсии не индексировать. А может быть, вернут индексацию пенсий работающим пенсионерам по той же схеме, которая действует для всех остальных пенсионеров.

Тут поле для фантазии довольно большое. Никто пока не знает, как все это будет реализовано. Пока важно, что, видимо, принято принципиальное решение о том, что вопрос надо как-то решить. Потому что вокруг него все-таки довольно большая социальная активность — люди ощущают несправедливость.

 Недавно правительство ввело новую методику расчета прожиточного минимума «исходя из уровня доходов большинства граждан», а не по потребительской корзине. Как вы относитесь к этому решению?

— Это новая, современная методика, и ее давно нужно было вводить. За основу взят не средний, а медианный доход. 44,2% от этого параметра будут считаться чертой бедности. Соответственно, все те, у кого доход ниже этой отметки, будут считаться бедными. Минимальная зарплата тоже будет считаться от медианной заработной платы и составлять 42% от нее. Правительство уже приняло такое решение. Оно должно быть реализовано с 1 января следующего года. Это правильное решение. Единственное, что можно обсуждать — это процент, который берется от этой медианы, потому что в европейских странах, где этот подход успешно применяется, обычно берется 50–60% от медианы, а у нас решили, что он будет 44,2%. Но это, видимо, сделано для того, чтобы в следующем году из-за изменения методики у нас численность бедных не поменялась. Поэтому, видимо, и придумали эти 44,2%. Если бы взяли 50%, то численность бедных автоматически бы выросла, а это противоречит июльскому указу Путина, в котором поставлена задача в два раза снизить бедность в стране. Правда, теперь действие указа продлили с 2024 до 2030 года. Но подход правильный, он гораздо лучше чем тот, который используется сейчас, то есть расчет прожиточного минимума по стоимости товаров на базе продовольственной корзины.

 Глава комитета Совфеда по социальной политике Инна Святенко недавно отметила, что «прожиточный минимум будет уверенно повышаться по мере того, как растут доходы населения страны». Но ведь у нас же много лет снижаются доходы населения?

— Плюс нового подхода в том, что черта бедности у нас теперь будет меняться автоматически вслед за изменением медианного дохода. Раньше черту бедности можно было определять директивно, то есть сели и посчитали, сколько нужно для минимального потребления мяса, молока, фруктов, хлеба. И все эти параметры и общую стоимость можно было менять без каких-то понятных критериев. Теперь критерий будет понятен. Росстат, как и сейчас, будет ежеквартально публиковать уровень доходов населения. Например, отчет показывает, что доходы в стране выросли на 3% за квартал, автоматически на 3% поднимается и черта бедности.

Но вы правы, есть и обратная сторона: если доходы снижаются, то тогда и черта бедности снижается. Такая ситуация возможна, но все-таки предполагается, что в основном доходы будут расти. После этого тяжелого во всех смыслах периода правительство рассчитывает, что доходы населения будут на 2–3% в год расти с 2021 года.

 Несколько дней назад Минздрав и ФАС предложили пересмотреть стоимость жизненно важных лекарств по просьбе фармкомпаний, которые отказываются производить нерентабельные лекарства, такие как парацетамол и ибупрофен. Как вы относитесь к идее сделать ценообразование на важные лекарства более рыночным?

— Да, производство этих препаратов действительно нерентабельно. С лекарствами у нас вообще большая проблема, потому что, с одной стороны, во многих случаях люди имеют право получать препараты бесплатно. Например, при лечении в больнице, или если у вас какие-то хронические заболевания, или ребенок до трех лет, то вам должны по рецепту бесплатно предоставлять все необходимые лекарства. С другой стороны, это очень слабо работает на практике, так как у нас часто нет этого бесплатного лекарства в аптеке, и там вам предлагают аналог за деньги.

Предложения о включении в ЖНВЛП упомянутых препаратов дает шанс фармкомпаниям поставлять их государству по себестоимости, а может быть, если повезет, даже с небольшой прибылью. На самом деле надо вводить, и об этом уже много лет говорят, обязательное лекарственное страхование. Сейчас у нас 5,1% от зарплаты платится в качестве страхового взноса в систему ОМС. Не надо, конечно, повышать этот взнос, но как-то предусмотреть, чтобы мы с вами в аптеке могли платить (если не имеем право на бесплатные лекарства) только часть — 10 или 20% от стоимости лекарства. Остальное доплачивала бы за нас система ОМС вместе с бюджетом.

В данном случае нужны какие-то такие принципиальные решения, а не «косметический ремонт» той очень сложной схемы лекарственного обеспечения, которая есть сейчас и которая на самом деле работает плохо. Даже в больницах не всегда хватает необходимых лекарств, их приходится покупать больному, хотя формально ему должно быть все обеспечено. Поэтому от этого надо уходить и переходить на более понятные и простые схемы. Но для этого нужно увеличение финансирования отрасли здравоохранения, это очевидно. Причем не увеличение взносов, а именно повышение бюджетного финансирования на эти цели.

 Но пока у нас об этом речи не идет?

— У нас же сейчас нет реформ в социальной сфере, на них давно наложено табу, потому что они несут большие риски. Что-то начнем менять, не продумавши, профессионально не подошли, и вместо плюса получился минус. Тот факт, что сейчас перешли на эту новую методику расчета бедности — это не реформа, а просто новая методика,

она давно отработана. А пытаться провести реформу с целью не просто определить, кто является бедным, но и как ему надо помочь, я думаю, у нас сейчас начинать не будут, потому что надо уметь это делать. Социальные реформы — очень тонкое дело, они очень сложные и обычно требуют дополнительных бюджетных денег. Поэтому я думаю, что в ближайшее время какие-то новые ресурсы в здравоохранении и лекарственное обеспечение, если будут выделены, то только точечно. Немножко добавили денег в здравоохранение во время пандемии, но при этом ведь во многих регионах во время первой волны медицинские учреждения отказывали людям в плановой помощи. В результате мы получили излишнюю смертность не только от коронавируса, но и от других заболеваний, помощь по которым не была своевременно оказана.

 Вернемся к тому, что вы сказали про лекарства. Недавно Дмитрий Медведев заявил, что в программе «Единой России» на следующий год будет бесплатное предоставление препаратов по рецепту в аптеках. Это реальный проект или просто популизм?

— Это не более чем популизм. Естественно, Дмитрию Анатольевичу надо сейчас как лидеру «Единой России» наращивать мускулы — выборы уже в следующем году, и он начал высказываться про безусловный базовый доход, четырехдневную рабочую неделю, выдачу лекарств бесплатно по рецептам. Как он себе это представляет? Какие механизмы это обеспечат? Он же ничего не расшифровал людям. По идее, он думает, что люди поймут его заявления так: в 2021 году пройдут выборы в Госдуму, «Единая Россия» получит большинство, а в 2022-м мы будем приходить в аптеку, и нам будут бесплатно выдавать лекарства. Но такого точно не будет ни в 2022-м, ни в последующие годы. До выборов осталось меньше года. И вот он так начал предвыборную кампанию. Я к этому серьезно не отношусь.

 Недавно в список жизненно важных лекарств были включены новые препараты от коронавируса. Их несколько, и стоят они в аптеках от 8 тысяч рублей. Разве лекарство по такой цене можно считать доступным?

— На самом деле в списке жизненно важных препаратов есть и очень дорогие лекарства, например, для людей с онкологией и другими серьезными заболеваниями, так как предполагается, что значительная часть этого списка выдается бесплатно. Вопрос лишь в эффективности этих лекарств, но это к специалистам. И второй момент в том, чтобы эти лекарства были в наличии, потому что у нас часто бывает, что список жизненно важных препаратов большой и красивый, а на деле, особенно в провинции, этих лекарств просто нет. Вам говорят встать в лист ожидания, а это лекарство сейчас нужно. Поэтому вопрос не в цене. Вопрос в том, как это все будет управляться.

 30 сентября было объявлено о продлении заморозки накопительной части пенсии до 2023 года. Недавно Федерация независимых профсоюзов предложила полностью упразднить накопительный элемент, поскольку он не прижился в России. Вы согласны с этой оценкой?

— Раньше из тех 22%, которые мы платим в ПФР, 6 процентных пунктов уходило на индивидуальные накопительные счета, а не в общую копилку Пенсионного фонда, из которых выплачиваются текущие пенсии. Эти 6% заморожены у нас с 2014 года под предлогом того, что эти деньги нужны ПФР для обеспечения бесперебойной выплаты нынешним пенсионерам. Из-за этого молодые поколения при прочих равных условиях будут получать меньшую пенсию, чем их родители, за счет перевода части их накопленных за счет 6% зарплаты активов в пользу нынешних пенсионных выплат. А сделано это было, потому что экономическая ситуация ухудшилась. В среднем за последние 10 лет у нас экономический рост составлял не более 1%, а с 2014 года падают доходы населения. Но обязательства перед нынешними пенсионерами остались и они увеличиваются хотя бы из-за упомянутой выше регулярной индексации выплат. Нельзя же уменьшать или не платить пенсии, тем более что теперь и по Конституции их надо регулярно индексировать. А откуда взять

ФНПР предложила вообще отменить институт накопительной части пенсии, потому что сейчас он формально существует в состоянии заморозки, и теоретически предполагается, что когда-нибудь он будет разморожен. Но вопрос о ликвидации этого института уже совсем не актуален, потому что, по факту, это уже произошло. В 2023 году будет уже почти 10 лет, как накопительная часть пенсии заморожена. И если вдруг она когда-нибудь будет разморожена, будет возникать много вопросов: как, например, возместить упущенную выгоду тем, кто не получал на свои счета эти 6%? Ведь эти деньги не лежали бы мертвым грузом, а инвестировались либо через государственную управляющую компанию, либо через частные пенсионные фонды. И этим людям каждый год туда приходила бы некая инвестиционная прибыль. Допустим, завтра эту часть пенсии разморозят. И люди пойдут в суд и будут спрашивать, где упущенная выгода, где инвестиционный доход, хоть маленький, который они должны были получить. Потом возникает вопрос о возврате денег. Ведь в самом начале, когда в 2014 году происходило это замораживание, правительство говорило, что это временная мера и что эти 6% вернут. Но за это время долг накопился на несколько триллионов рублей, и таких денег в бюджете у правительства, чтобы сейчас прямо взять и выплатить довольно большой массе людей, просто нет. Поэтому я считаю, что фактически накопительный элемент ликвидирован.

Просто правительство не хочет входить в конфликтные ситуации и официально объявлять об этом. Если последовать предложению ФНПР, то у людей появятся ровно те же претензии: ликвидируйте, но с долгами рассчитайтесь. Поэтому ситуация, когда накопительная часть пенсии находится в замороженном состоянии, будет продолжаться еще достаточно долго — она выгодна правительству и политически, и, конечно, финансово.

Автор Анна Титова, специально для «Новой газеты»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/10/17/87561-vlasti-dazhe-ne-dumayut-o-novyh-merah-pomoschi

***

Улучшить демографическую ситуацию помешали сначала экономика, а затем коронавирус

Неравенство, безработица, недостатки в организации медицинской помощи стали причинами срыва целевых показателей Минздрава по снижению смертности населения. Причем еще до пандемии.

Об этом свидетельствует анализ госпрограммы по здравоохранению, проведенный Счетной палатой (СП). Обновленная версия программы предполагает, что за 2020–2023 годы расходы бюджета на нее увеличатся на 15% по сравнению со старой версией. Казалось бы, хорошая новость. Но одновременно с этим в программу закладывается поэтапное урезание расходов: в 2023-м на нее выделят на 20% меньше, чем в 2020-м. Комитет Госдумы (ГД) по бюджету теперь поднял вопрос об отказе от механизма госпрограмм. Счетная палата проанализировала государственные программы в рамках подготовки проекта федерального бюджета на 2021–2023 годы. Обсуждение госпрограмм состоялось на заседании комитета ГД по бюджету и налогам.

Наиболее болезненно сейчас воспринимаются провалы системы здравоохранения. Проведенный аудиторами анализ госпрограммы «Развитие здравоохранения» показал, что еще в относительно благополучное время, до пандемии, в 2019 году, из четырех целевых показателей госпрограммы, ответственным исполнителем которой является Минздрав, не были выполнены три.

Во-первых, это такой показатель, как смертность населения в трудоспособном возрасте. Планировалось, что показатель составит 437 случаев на 100 тыс. населения, но фактическое значение было около 467. В СП указали на социально-экономические причины: высокую дифференциацию доходов, сохраняющую безработицу.

Во-вторых, не было достигнуто запланированное значение по снижению смертности от болезней системы кровообращения. Предполагалось, что показатель составит 546 случаев на 100 тыс. населения, но его фактическое значение – почти 574. Аудиторы пояснили, что, как следует из отчета Минздрава, это «связано с недостатками в организации оказания медицинской помощи». Упоминаются такие проблемы, как нарушения в схемах маршрутизации пациентов, организационная разобщенность нескольких служб скорой медицинской помощи, кадровый дефицит, недостаточное оснащение медицинских организаций для проведения реабилитации и т.д.

Третий показатель – смертность от новообразований, в том числе злокачественных. План предполагал, что он составит 193 случая на 100 тыс. населения, по факту было почти 202. Среди причин: кадровый дефицит, снижение доступности медицинской помощи и снижение показателя ранней выявляемости, устаревание диагностического и лечебного оборудования и т.д. «Главными причинами недостижения целевых показателей… являются недостатки в организации оказания медицинской помощи в ряде субъектов Российской Федерации», – уточнили «НГ» в пресс-службе Минздрава. Вместе с тем, как замечает СП, предложения о необходимых мерах для достижения прогнозных значений показателей не были представлены в рамках годового отчета Минздрава.

Противоречиво выглядит ситуация с бюджетным финансированием госпрограммы. Как следует из материалов СП, если сравнить ее обновленную версию со старой, тогда можно говорить, что финансирование увеличится. Так, предыдущая версия предполагала, что в целом за период 2020–2023 годов на госпрограмму из бюджета будет выделено около 3,1 трлн руб., теперь же речь идет почти о 3,6 трлн руб. – рост примерно на 15%.

Про увеличение бюджетных ассигнований сообщили «НГ» и в пресс-службе Минздрава. «Уменьшения бюджетных ассигнований на грядущий бюджетный период не планируется. По сравнению с утвержденными показателями закона «О федеральном бюджете на 2020 год и на плановый период 2021 и 2022 годов» средства федерального бюджета увеличены на 70,3 млрд руб. в 2021-м, а в 2022-м – на 67,7 млрд руб.», – пояснили в ведомстве Михаила Мурашко.

На это же особо указали и в пресс-службе Минфина. «В проекте бюджета на предстоящую трехлетку ассигнования на госпрограмму «Развитие здравоохранения» увеличиваются по сравнению со средствами, заложенными в текущем законе о бюджете, – сообщили «НГ» в ведомстве Антон Силуанова. – Так, на 2021-й в проекте бюджета на 2021–2023 годы заложено почти 858 млрд руб. против 787 млрд руб. в законе о бюджете на 2020–2022 годы; на 2022-й – почти 856 млрд руб. против 788 млрд руб. На 2023-й проект бюджета предполагает ассигнования в размере почти 817 млрд руб.».

Однако если сравнивать не старую и новую версии проектов, а объемы финансирования в разные годы, то в этом случае видно, что в госпрограмму закладывается поэтапное урезание расходов. Счетная палата перечисляет: планируется уменьшение бюджетных ассигнований в 2021 году примерно на 193,6 млрд руб. по сравнению с 2020-м; в 2022 году – на 2,1 млрд руб. по сравнению с 2021-м; в 2023 году – почти на 39,2 млрд руб. по сравнению с 2022-м. При этом, как уточняют в ведомстве Алексея Кудрина, плановые значения показателей сохраняются на уровне действующей редакции госпрограммы.

Как сообщается на официальном сайте ГД, заместитель министра здравоохранения Наталья Хорова отметила, что госпрограмма «Развитие здравоохранения» направлена на реализацию национальных целей и приоритетов национальной политики – в частности, на снижение смертности трудоспособного населения, укрепление общественного здоровья, заботу о старшем поколении и т.д. Но теперь к социально-экономическим причинам срыва целевых показателей добавляется новый фактор – последствия пандемии. «По итогам 2020 года министерство видит риски недостижения некоторых плановых показателей в связи с ситуацией вокруг коронавируса», – сообщается на официальном сайте ГД со ссылкой на Минздрав.

«Говоря о смертности в текущем году, надо принимать во внимание пандемию коронавируса, которая еще не завершилась, ее масштабы и последствия еще предстоит изучить, – сказала «НГ» завлабораторией «Количественные методы исследования регионального развития» РЭУ им. Г.В. Плеханова Елена Егорова. – Особенно важным должен быть анализ работы учреждений здравоохранения весной 2020-го, когда резкий рост заболевших коронавирусом потребовал перераспределения врачей, отчего ежедневная медицинская помощь столкнулась с нехваткой врачей. Отсюда перенос планового лечения, задержка скорой помощи, нехватка коек различных профилей».

Как пояснили «НГ» в пресс-службе Минздрава, в настоящее время ведомством разрабатывается проект нового федерального проекта «Модернизация инфекционной службы системы здравоохранения Российской Федерации», «который направлен в том числе на снижение бремени от инфекционных заболеваний». В то же время комитет Госдумы по бюджету и налогам, обсуждая с профильными ведомствами подготовку главного финансового документа страны, поднял вопрос о том, нужно ли в принципе использовать такой метод регулирования, как госпрограммы. В частности, сомнения в этот методе возникли при обсуждении госпрограммы, посвященной образованию.

«Зачем нужна эта государственная программа? Образование – это конституционная функция государства. Образование не может быть государственной программой», – заявил председатель комитета Андрей Макаров. «Комитет хочет ставить вопрос о целесообразности отказа от государственных программ как механизма регулирования. Потому что определения политики в сфере образования или здравоохранения государственная программа, с нашей точки зрения, не дает», – пояснил он.

По уточнению Егоровой, «отечественная медицина уже многие годы недофинансируется, кроме того, надо сказать о неравномерности выделения денежных средств на медицину по регионам». Еще одним негативным фактором выступает «не всегда эффективное управление средствами».

И предстоящее ежегодное сокращение расходов на медицину усугубит положение медицинских учреждений, считает эксперт. Как говорит Егорова, «успех госпрограммы и нацпроектов в области демографии и здравоохранения зависит от объема, но что немаловажно, и от эффективного использования выделяемых средств».

Автор Анастасия Башкатова, заместитель заведующего отделом экономики "Независимой газеты"

https://www.ng.ru/economics/2020-10-20/1_7994_healthcare.html

***

Почему продолжительность здоровой жизни в РФ так безудержно стоит на месте?

Кто прав: Росстат, впервые в нашей истории рассчитавший продолжительность здоровой жизни в России и насчитавший 60,3 года; журнал The Lancet — 63,7 года, приправительственный университет — 46,5 года, Т. Голикова, нацелившая федеральные проекты на 67 лет к 2024 году?

Граждане России хотели бы достойно и качественно прожить примерно до 83−84 лет. Таково усредненное желание, которое намного опережает усредненную реальность. Журнал The Lancet определил продолжительность здоровой жизни в России в 63,7 года и поместил по этому показателю нашу страну на последнее место среди всех государств Европы. Самая высокая продолжительность здоровой жизни в Европе выявлена в Исландии — 71,9 года. Продолжительность здоровой жизни с рождения в Сингапуре составляет 76,2 года, в Японии — 74,8, в Великобритании — 71,9, в Китае — 68,7, в США — 68,5.

Это не все неприятные цифры. Институт социально-экономических исследований Финансового университета при правительстве РФ сообщает о 46,5 года. В данном научно-исследовательском учреждении под продолжительностью здоровой и счастливой жизни понимают число лет, прожитых человеком без серьезных заболеваний, притом что он полностью или в основном доволен тем, как он живет. Ниже всего посчитанная средняя продолжительность здоровой и счастливой жизни в Орловской, Брянской и Магаданской областях, Чукотском и Ненецком автономных округах, Еврейской автономной области, Республике Марий Эл, Ивановской, Липецкой, Псковской областях.

Главным индикатором, характеризующим состояние здоровья населения и качество его жизни в Российской Федерации, традиционно считается другой показатель — продолжительность жизни. С ним связывают успешность действий государства по охране здоровья населения. Методика расчета показателя отработана, универсальна и обеспечивает его сопоставимость независимо от особенностей возрастной структуры сравниваемых групп населения, территорий и стран. Однако, как известно, важна не только продолжительность жизни, но и ее качество, и наконец-то появился показатель продолжительности здоровой жизни.

В нашей стране этот показатель практически не используется, так как только-только введен в Федеральный план статистических работ отдельным распоряжением правительства (распоряжение подписано М. Мишустиным 18 июня этого года). Также впервые он рассчитан по состоянию на 31 октября 2019 года: 60,3 года. В этом году значение показателя мы узнаем после 1 ноября, а в 2021 году и в дальнейшем ежегодно будем узнавать после 1 сентября. Видимо, с периодичностью сбора показателя есть затруднения.

При расчете показателя служба статистики использует официальные данные о смертности и субъективную оценку респондентами своего здоровья. Ожидаемая продолжительность здоровой жизни (ОПЗЖ) позволяет оценить, сколько лет человеку в определенном возрасте предстоит прожить здоровым, то есть без каких-либо серьезных проблем со здоровьем, ограничивающих повседневную жизнедеятельность. Например, без инвалидности. Мужчина в России, по данным ВОЗ, заболевает первым хроническим заболеванием в 52,8 года. Женщина в России без хронических заболеваний в среднем живет до 64,1 года. ВОЗ считает ОПЗЖ приоритетным показателем и ведет международные расчеты. Жители самых здоровых уголков планеты проводят в болезнях и недугах до 9% своей жизни, а жители самых неблагополучных регионов — до 14%. Не менее 35% мужчин в возрасте старше 60 лет страдают двумя или более хроническими заболеваниями.

Здоровье и долголетие современного человека на 10% зависит от здравоохранения, на 20% — от наследственности, еще на 20% — от экологии и состояния окружающей среды, на 50% — от образа и стиля жизни. Расчеты ученых примерные, потому что человеческий организм — сложнейшая самоуправляемая система, не подчиняющаяся правилам государственного управления. Мы когда-нибудь приблизимся к точному прогнозированию поведения этой системы, но не раньше, чем научимся точно прогнозировать погоду на ближайшие сутки. Пока же у нас это получается применительно лишь ко вчерашнему дню.

В государственных документах цифра, касающаяся продолжительности здоровой жизни, ожидаемой к 2024 году в размере 67 лет, зафиксирована в двух федеральных проектах двух национальных проектов двух государственных программ Российской Федерации. Единственным куратором обоих проектов является зампред правительства Т. Голикова. Руководитель федерального проекта «Формирование системы мотивации граждан к здоровому образу жизни, включая здоровое питание и отказ от вредных привычек» (краткое название — «Укрепление общественного здоровья») — замминистра здравоохранения, а администратор — директор департамента Минздрава.

В материалах, обосновывающих мероприятия проекта, рассчитывают на успех. За счет чего? «За счет внедрения новой модели функционирования центров общественного здоровья» (эта модель включает разработку нормативных правовых актов, направленных на упрощение отчетно-учетной документации, но не предусматривает создания новой инфраструктуры и существенного расширения штатной численности сотрудников центров общественного здоровья). Второе направление — адресные информационные кампании с выбором наилучших каналов доведения информации до различных возрастных и социальных групп. И третье — путем «внедрения системы мониторинга за состоянием питания различных групп населения в регионах».

Несмотря на пафос, никакого эффекта, значимого для достижения цели, эти мероприятия не дадут. Они частичны и недостаточны, антисистемы и контрпродуктивны. Очевидно, что вместо них цели будут достигнуты другим известным способом — статистикой. Т. Голикова, опытный и умелый администратор, и все начальники пониже ее ранга просто не дочитали всю эту нелепость и, как это часто бывает, передоверились какому-то рядовому автору — сотруднику профильного департамента Минздрава.

Эту же цель — увеличить ожидаемую продолжительность здоровой жизни до 67 лет — определили и для другого федерального проекта «Разработка и реализация программы системной поддержки и повышения качества жизни граждан старшего поколения «Старшее поколение». Сам факт того, что цель помещена в подпрограмму «периода дожития», как его называют в пенсионных фондах, — уже тупик. Здоровая жизнь и старость — для нашей страны понятия пока несовместимые. Не случайно, что авторы федерального проекта не смогли подобрать ни одного показателя, непосредственно выражающего именно продолжительную здоровую жизнь человека. Намеченные показатели, которых будут стараться достичь, из другой сферы. Они такие:

  • ожидаемая продолжительность жизни сегодняшних 55-летних граждан составит 27,8 года (это условный расчет, который нельзя воспринимать буквально, а только применительно ко всему населению. Например, из 10 человек, когда-то родившихся в одном и том же году, пять человек прожили до 50 лет и пять человек прожили до 100 лет. Средняя продолжительность жизни десяти этих человек — 75 лет. — А.М.);
  • уровень госпитализации на геронтологические койки лиц старше 60 лет на 10 тыс. населения соответствующего возраста вырастет с 22,4 единицы до 56 единиц (то есть из каждых 10 тыс. граждан старше 60 лет будет госпитализировано в геронтологические больницы и отделения не 22 человека, а целых 56 человек! Это, конечно, почти в три раза больше, и потребует соответствующего увеличения количества коек, но явно недостаточно: гериатрия как наука и возникла потому, что у пожилых людей целый букет болячек, который в условиях традиционных терапевтических хирургических и пр. стационарах лечить не получается. — А.М.);
  • охват граждан старше трудоспособного возраста профилактическими осмотрами, включая диспансеризацию, вырастет с 23 до 70%;
  • доля лиц старше трудоспособного возраста, у которых выявлены заболевания и патологические состояния, находящихся под диспансерным наблюдением, изменится с 56,6 до 90%;
  • доля граждан пожилого возраста и инвалидов, проживающих в стационарных организациях социального обслуживания «нового типа», от общего числа граждан, проживающих в стационарных организациях социального обслуживания, «вырастет» с 0% до 3,7%. И, наконец,
  • численность граждан предпенсионного возраста, прошедших профессиональное обучение и дополнительное профессиональное образование, увеличится с 75 человек до 450 человек (видимо, это техническая ошибка, считать надо не в единицах, как предписано, а в хотя бы в тысячах. — А.М.).

Все показатели важны, но относятся к понятию «продолжительность жизни», а не к той ее части, которая называется здоровой жизнью и которую очень бы хотелось помочь продлить как можно дольше.

Куратор федерального проекта — Т. Голикова, старшее должностное лицо — замминистра труда и соцразвития, администратор — директор департамента Минтруда. План мероприятий по реализации проекта по достижению 67-летнего пика здоровой жизни не обременен интеллектуальными находками. Коня и трепетную лань впрягли хомутом одного глагола — увеличить, а оглоблями стало существительное «период». Итак, цитирую, «в целях систематизации мер, направленных на повышение качества жизни граждан старшего поколения, проведен анализ эффективности действующих региональных программ, направленных на увеличение периода активного долголетия и продолжительности здоровой жизни, и подготовлены рекомендации по повышению эффективности мероприятий таких программ для 85 субъектов». Ни много ни мало: уже проведен анализ эффективности работы регионов по увеличению продолжительности здоровой жизни, подготовлены рекомендации для всех регионов от Калининграда до Владивостока. А методика расчета показателя утверждена лишь в июне 2020 года!

Среди множества прямых и косвенных факторов, влияющих на продолжительность здоровой жизни, важным является фактор питания. Десять лет назад были утверждены Основы государственной политики Российской Федерации в области здорового питания населения на период до 2020 года. По плану мероприятий по реализации Основ 2013—2020 годы должны были быть посвящены организации системы мониторинга и проведения эпидемиологических исследований состояния питания различных контингентов населения в различных регионах страны, проведению выборочного наблюдения за рационом питания населения, проведению эпидемиологических исследований пищевого статуса отдельных групп населения в различных регионах страны и связанных с ним показателей здоровья с целью оптимизации питания и оценки эффективности осуществляемых профилактических мер. По плану мероприятий федеральных проектов эта же работа будет проведена заново: «разработана и внедрена система мониторинга за состоянием питания различных групп населения в регионах, основанная на результатах научных исследований в области нутрициологии, диетологии и эпидемиологии, во взаимосвязи здоровья населения со структурой питания и качеством пищевой продукции», на что планируется израсходовать к 2021 году 133,8 млн рублей.

Легко проверить, что и иные написанные мероприятия имеют десятилетнюю историю их неосуществления. Нет надежды, что те, кто добровольно принял на себя публичную обязанность за отслеживанием выполнения государственных планов, сдержат данное слово.

В конце прошлого года в Совете Федерации на парламентских слушаниях обсуждался вопрос о ходе реализации нацпроекта «Демография». Что и как обсуждалось — заслуживает отдельного разговора, поскольку говорилось о чем угодно, но только не о ходе реализации. Цитировали Путина, говорили о важности цели и причинах принятия, о том, чего в проекте не хватает, что бы еще надо бы предусмотреть, на что еще надо выделить денег. Правильно? Правильно. Но тема была другая, не о том, хороший или плохой нацпроект, а о ходе реализации, о ходе выполнения утвержденных мер. Поэтому ответа на этот вопрос принятые рекомендации ответа не дают.

Первый пункт рекомендаций парламентских слушаний — принять к сведению информацию по вопросу «О ходе реализации национального проекта «Демография» в части мер поддержки рождаемости. Второй пункт — поддержать предложения о необходимости принятия Стратегии народосбережения в Российской Федерации на период до 2050 года, нацеленной на воспитание поколений, для которых большая многодетная семья, забота о ближних, своих детях и родителях, ответственность за судьбу Отечества являются безусловными ценностями, смыслом и нормой жизни. И так далее. Еще правительству и министерствам высказаны рекомендации по разработке дополнительных мер, но последний пункт такой — направить настоящее решение в администрацию президента Российской Федерации. Чтобы знали — не спим, бдим, мониторим.

В Совете Федерации не заметили, что у федеральных демографических проектов появилась новая важнейшая цель, достижение которой требует общенациональных усилий всех ветвей и структур единой системы публичной власти и самих граждан. В правительственных институтах эту цель прописали, но пока не знают, как и что бы сделать, чтобы не оставаться на самом последнем европейском месте. Место, конечно, важного значения не имеет, но, однако, досадно. Образовался какой-то тупик. Следовательно, надо искать выход из тупика. Во всяком случае — об этом знают все — выход всегда есть там, где был вход.

Автор Андрей Маленький

https://regnum.ru/news/polit/3097298.html

***

Пошли на убыль. Надежда только на мигрантов

Коронавирус показал всю глубину демографической ямы, в которой мы оказались.

Последние данные демографической статистики подтверждают худшие опасения: ситуация резко ухудшается. Численность постоянного населения Российской Федерации, по оценке Росстата, сократилась в январе–августе 2020 года на 277,8 тыс. человек и составила на 1 сентября 2020 года 146,5 млн человек. Для сравнения: за аналогичный период 2019 года численность населения тоже сократилась, но на 52,5 тыс. человек. Таким образом, в текущем году темпы сокращения населения России резко увеличились.

Но цифры, даже столь тревожные, не в полной мере передают остроту проблемы. Естественная убыль населения (все-таки насколько это противоестественное словосочетание — «естественная убыль населения») в январе–августе 2020 года составила 346,9 тыс. человек. Год назад превышение числа умерших над числом родившихся за тот же период составило 219,2 тыс. человек. Картина, в общем-то, понятная. Какое влияние во все это привнесла пандемия коронавируса?

На одном из экспертных обсуждений этой проблемы, состоявшемся этим летом, меня сильно удивили слова одного видного российского демографа, который сказал, что на демографии COVID-19 практически никак не скажется, потому что даже несколько десятков тысяч умерших на фоне того, что в России ежегодно умирает примерно 1,8 млн человек, — это совсем мало. Казалось бы, это и вправду так. Но, как говорится, нутром чувствую, что это не так. Нельзя так просто мерить.

Это по-прежнему открытый вопрос: сколько человек уже умерло от COVID-19. Да, есть официальные данные от Оперативного штаба, которые у всех на слуху и на виду. По состоянию на сегодняшний день эта цифра превысила 25 тыс. человек. Но есть соответствующая статистика от Росстата, которая сильно расходится с данными от Оперативного штаба.

По данным Росстата, уже по состоянию на 31 августа 2020 года, то есть почти два месяца назад, в России умерло 23,4 тыс. человек, основной причиной смерти которых был признан или предполагался COVID-19. Никаких разъяснений от властей по поводу сильного расхождения данных по умершим от коронавируса от Оперативного штаба и от Росстата до сих пор так и не последовало.

Есть еще один показатель, который также необходимо принимать во внимание, когда мы пытаемся получить ответ на вопрос, сколько людей умерло от коронавируса. Существует понятие так называемой «избыточной смертности» — это когда показатель смертности явно отличается от соответствующего показателя предыдущего года и вообще от уровня соответствующих показателей последних лет. Так вот, за январь–август 2020 года в России умерло на 71,7 тыс. человек больше, чем за тот же период 2019 года.

С чего это вдруг? Что такое произошло в 2020 году, который демонстрирует столь высокий показатель «избыточной смертности»? Мы все прекрасно понимаем, что такое экстраординарное происходит в текущем году. Демографические последствия COVID-19 заключаются еще и в том, сколь значительно в этом году уже сократилось число браков: на 126,1 тыс. То есть если в январе–августе 2019 года было заключено 611,4 тыс. браков, то за тот же период текущего года уже только 485,3 тыс. Как вы думаете, как это отразится на деторождаемости в 2021 году и далее? Конечно, я понимаю, что дети рождаются не только в браке, но очевидно, что рождаемость в будущем еще больше снизится.

Рождаемость снизится не только потому, что браков заключается меньше, но и потому, что в условиях повышенной тревожности людей, падения их уровня жизни из-за коронавирусного кризиса немалое число из тех, кто в браке, тоже воздержится рожать. Разве не это демографические последствия COVID-19? Кстати, еще не известно точно, какие ожидают последствия тех, кто переболел и еще переболеет коронавирусом с точки зрения их детородной функции. Причем это касается и мужчин, и женщин. Последствием коронавирусного кризиса является и резкое сокращение миграционного потока. По данным Росстата, за январь–август 2020 года миграционный прирост составил 69,1 тыс. человек, в то время как за аналогичный период прошлого года он был 166,7 тыс. человек.

Поэтому предлагаю демографические последствия оценивать не только с точки зрения потерянных жизней, а шире, гораздо шире. И тогда окажется, что влияние коронавирусного кризиса на демографию уже значительное, а будет еще больше, причем с долговременными последствиями. Ведь нынешний провал закрепляет ту тенденцию нарастания естественной убыли населения, которая началась еще в 2017 году. А в демографии процессы инерционные, и это тоже надо учитывать.

Власти, похоже, в срочном порядке как раз и пытаются это учесть. В конце июля 2020 года президентским указом были определены национальные цели на период до 2030 года. Напомню, что в 2018 году они были установлены до 2024 года. Однако сегодня стало очевидным, что достижение поставленных к 2024 году целей в большинстве своем будет провалено. Поэтому уже сегодня, в 2020 году, переиграли все до 2030 года.

Правительству уже не ставится такая задача, как «обеспечение устойчивого естественного роста численности населения Российской Федерации». Теперь — уже до 2030 года, а не до 2024-го — «обеспечение устойчивого роста численности населения Российской Федерации». Разницу заметили, помимо того, что сдвинули достижение цели с 2024 года на 2030 год? Да-да, пропало слово «естественного».

То есть к 2030 году власти ожидают хоть какого, пусть за счет мигрантов, роста населения. Однако, судя по тому, что сегодня происходит, даже такую цель будет чрезвычайно трудно достигнуть.

Автор Игорь Николаев, доктор экономических наук

https://novayagazeta.ru/articles/2020/10/27/87711-poshli-na-ubyl-nadezhda-tolko-na-migrantov

***

Надутые метры. В России есть все признаки ипотечного пузыря. Что будет, когда он лопнет?

Пузырь — это существенное отклонение цены актива от так называемого справедливого значения (fair price, цена, отражающая весь будущий доход или всю будущую полезность актива).

Задача определения справедливой цены по отношению к недвижимости очень сложна, но множество косвенных признаков указывают на то, что в настоящее время в крупных российских городах — Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Казани, Новосибирске и в некоторых других — на рынке недвижимости сформировался классический пузырь.

Примечательно, что одним из факторов его формирования стала программа льготной ипотеки. Ситуация уже вызвала обеспокоенность у Минфина и других чиновников. Но пока соображения поддержки девелоперов перевешивают растущие риски. Впрочем, это может достаточно скоро измениться.

Программа стала очень популярна, в некоторых регионах до 90% новостроек продается с ее помощью. Первоначальный взнос был снижен с 20% до 15%. Таким образом, реализация программы льготной ипотеки способствует росту цен: без нее значительное число нынешних покупателей просто не смогли бы приобрести недвижимость.

Но рост цен сам по себе неопасен. Опасно то, что он формируется в основном на заемные деньги. При этом основным залогом является сама купленная по ипотеке недвижимость (а некоторые заемщики и вовсе берут потребительский кредит на первоначальный взнос). При этом реальные располагаемые доходы граждан уже много лет стагнируют, а цены на недвижимость, как и объем выдачи ипотечных кредитов — растут.

Это сочетание — верный путь к массовым дефолтам. А если учесть высокий риск очередного витка спада российской экономики, связанного с риском локдаунов из-за всплеска заболеваемости коронавирусом, то становится ясно, что рынок ипотеки давно пора охладить. Как минимум — ростом размера первоначального взноса.

Малый первоначальный взнос очень привлекателен, но он же и создает огромные риски и для банка, и для клиента. Если рынок недвижимости упадет на больший процент, чем процент первоначального взноса, и у заемщика произойдет дефолт, то реализация изъятой у заемщика недвижимости не покроет его долга перед банком (естественно, расчеты много сложнее и зависят от правил погашения конкретного кредита, но принцип проиллюстрирован верно).

В такой ситуации оказались многие валютные ипотечники в 2009–2010 гг. Но их было радикально меньше, чем получателей льготной ипотеки. Как правило, это были относительно состоятельные жители крупных городов. Сейчас же социальная база получателей льготной ипотеки намного шире. Потенциал возможного падения цены оценить несложно: и в США, и в России рынок недвижимости в 2008 году падал примерно на 30% (в национальных валютах, в долларах российский рынок упал примерно втрое). Это падение существенно больше, чем первоначальный взнос по льготной ипотеке. А значит, в случае падения рынка и дефолта заемщика в зону риска попадает и сам заемщик, и банк, который выдал кредит.

К сожалению, наблюдается сильная корреляция между спадом в экономике, падением реальных доходов граждан, дефолтами по кредитам и падением рынка недвижимости. Если происходит достаточно глубокий спад экономики, то не заставят себя долго ждать все другие перечисленные выше явления.

Одно хорошо — рынок недвижимости очень консервативен. Сильные ценовые движения на нем происходят не сразу. Собственники недвижимости неохотно примиряются с падением стоимости своего актива. И в далеком 1998-м, и в 2008-м проходило от года до двух, прежде чем продавцы примирялись с тем, что старые цены вернутся отнюдь не скоро. И только после принятия новой реальности цены серьезно падали. Поэтому у регулятора еще есть время если не на полное предотвращение ипотечного кризиса, то как минимум на его смягчение. Для этого нужно повысить требования по первому взносу до 30–40% и жестко контролировать, чтобы первый взнос не вносился за счет ранее взятого кредита. Предотвратить ипотечный кризис куда менее болезненно, чем бороться с его последствиями.

P.S. Последствия ипотечного кризиса в Японии не ликвидированы до сих пор. Банки владеют большим количеством сильно подешевевшей с начала 1990-х гг недвижимости, которая досталась им в виде залога по ипотечным кредитам.

Автор Сергей Хестанов, советник по макроэкономике гендиректора «Открытие брокер»

https://novayagazeta.ru/articles/2020/10/20/87602-nadutye-metry


About the author
[-]

Author: Анна Титова, Анастасия Башкатова, Андрей Маленький, Игорь Николаев, Сергей Хестанов

Source: novayagazeta.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Date: 05.11.2020. Views: 58

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta