Почему Франция, Австрия и Германия стали привлекательны для исламских террористов

***

Пятая республика в опасности

Шокированная две недели назад убийством учителя среди бела дня, вся Франция буквально за один день ощутила себя на его месте — когда в минувший четверг, накануне Дня всех святых, фанатики пошли убивать в церквях и на улицах. Кто открыл этот внутренний фронт и за что Франция сражается, очертя голову, практически в одиночку?

Ницца, Авиньон, Лион, консульство в Джидде (Саудовская Аравия)… Когда 29 октября известия о терактах и попытках терактов против граждан Пятой республики посыпались с калейдоскопической быстротой, стало ясно: это — оно. Никто больше не в безопасности. Реальная линия фронта — не за морями и океанами, она дома, в милой Франции. Как бы эффективно ни старалась действовать полиция, разом все это не остановится. К тому же, очень похоже, что союзников не видать: в ЕС сочувствуют, но явно притихли…

Так что же произошло и почему события так ускорились?

Если в двух словах, дело в том, что на принцип пошли обе стороны — те, кто отстаивает французский закон и ценности, и те, кто хочет жить во Франции по другим ценностям и законам. Pеакция французских властей на убийство учителя в колледже городка Конфлан-Сент-Онорин была неожиданно жесткой, потому что убийца (а власти считают, что он действовал не один) затронул гражданский, республиканский нерв нации — то, с чем Франция себя идентифицирует. И дело не в выборе учебного материала, что, без сомнения, подлило масла в огонь. А в том, что против педагога, который учит согласно предписаниям своего Министерства образования, была применена фетва. Иными словами, светскую традицию обучения, которая является полуторавековой традицией Франции, поправили согласно традиции религиозной.

***

Сборная афиша анонсов и событий в вашей стране и в мире на ближайшую неделю:  

Сфокусируйтесь на своем городе и изучайте.

Мы что-то пропустили? Присылайте, мы добавим!

***

Мало того. Под осудивший педагога на смерть эдикт религиозного авторитета (МВД Франции намерено выяснить, какого именно) его подвел отец одной из учениц, которая в обсуждении скандальных карикатур участия не принимала, но высказаться решила. Этот человек известен, он задержан, следствие полно решимости выяснить пошагово, как он действовал и на кого опирался. Глава МВД страны Жеральд Дарманен в интервью газете Liberation высказался достаточно четко: физически убийца был вооружен кухонным ножом, но идейно его вооружили и подтолкнули к действию именно сетевые видео отца семейства, который решил навести порядок в колледже.

По существу, это и есть главное, чем возмущено подавляющее большинство французов в данной истории. С какой стати решения о том, как учить будущих граждан Французской республики, хотят принимать люди, которые живут в нашей стране по не нашим законам? Сегодня — карикатуры, завтра — платок на уроках, потом — запрет на обучение девочек, потом — на музыку и живопись, другое летоисчисление… Да кто из нас дома, черт побери?

Президент Эмманюэль Макрон назвал этот феномен «исламским сепаратизмом» и сказал, что нужен закон, который «впишет» его в республиканские нормы. Закон этот готовился, но после убийства учителя последовал Совет по обороне и безопасности (заседания с основными силовыми и профильными министрами), на котором его решено доработать и представить в начале декабря. Впрочем, есть и те, кто не согласен с постановкой вопроса. Так, экс-премьер Франсуа Фийон считает, что надо жестче. «Мотором отказа от интеграции,— подчеркивает этот политик,— является не желание обособиться в своих ценностях, а стремление навязать их, сделать главенствующими. Поэтому я говорю о тоталитаризме».

И это мнение не единственное. Правые и левые, толерантные и ожесточенные, смелые и не очень — все теперь требуют ясности: а о каких, собственно, догматах и ценностях речь? Откуда они берутся? Дидье Леши, президент Европейского института религиозных исследований, напоминает: более половины имамов во Франции — турки, многие направлены Управлением по делам религии в Анкаре, что является важным способом контроля над диаспорой для турецкого президента. Очевидно, что новый закон даст право светским властям регулировать деятельность имамов, а также мечетей и религиозных школ в Пятой республике (крупнейший владелец и финансист — опять-таки Турция). Так не потому ли турецкий президент Эрдоган и пошел первым в атаку на Францию, ее товары и ее президента, что это влияние ставится под вопрос? Дальше, считают французские комментаторы, в исламском мире началась уже откровенная конкуренция на почве борьбы с Францией: кто лучше защитит от нее ислам и своих верующих. Хотя Франция-то собиралась защищать свои ценности и у себя дома.

Очень похоже, что для всех игроков домашний фронт — самый главный. Для Франции — точно, потому что она в одиночку отважилась на процесс, на который пока не решился никто в Европе, и череда варварских терактов на прошлой неделе об этом напомнила. Они ужасны, но министр Дарманен прав, когда указал: корень в том, что «грань между нормальной жизнью и радикализацией, которая ведет к терроризму, по сути, исчезла». Конфликтов вроде того, который привел к трагедии в школе Конфлана, еженедельно происходят десятки — в больницах, мэриях, в приемных префектур. Министр МВД назвал это джихадом нового типа — это не заморские «Аль-Каида» или ИГ (обе организации запрещены в РФ, как и во Франции), это уже «свои исламисты» хотят править бал там, где они живут.

Трудно сказать, как будут развиваться события дальше, но ясно: на передовой со стороны Франции уже не философы, а МВД.

Ведомству 38-летнего Жеральда Дарманена предстоит наладить защиту граждан, на которых стали нападать чуть не из-за каждого угла. Впрочем, не только. Глава МВД готовит закон о сепаратизме, параллельно закрывая мечети и исламские организации, которые попали под подозрение, ведет подготовку к высылке подозреваемых в связах с террористами. Его визит в Россию (а также визиты в Марокко, Алжир и Тунис) и переговоры с главой МВД РФ по противодействию терроризму и нелегальной миграции были анонсированы на прошлой неделе, еще до серии атак террористов во Франции (что вполне могло визит отменить). Впрочем, даже если он состоится, все подробности мы не узнаем: переговоры глав МВД, особенно в такой ситуации,— не для публики.

Хотя в том, что касается сути, французский министр точки расставил: «Мы воюем не с религией, мы воем с идеологией». Еще бы перестать использовать в столь судьбоносном поединке аргументы, которые подливают масла в огонь — вроде провокативных карикатур, от перепечатки которых их датский родоначальник, газета Jyllands-Posten, давно уже спряталась в бункере.

Автор Дмитрий Сабов

https://www.kommersant.ru/doc/4548579

***

Эскалация насилия и реакция на него

После французских ужасов последнего месяца уютная Австрия казалась одним из оазисов былого европейского благополучия. Теперь так больше никто не думает: во всех тихих омутах Евросоюза завелись черти. Главные вопросы: почему и как их вывести?

Второго ноября в Вене было на редкость жарко и душно — дул фён (сухой, теплый ветер с гор). А потому неудивительно, что вечером 2-го вся Вена высыпала на улицу: выпить, закусить, поболтать — насладиться свободой, «выпить на посошок», ведь в ночь на 3 ноября в Австрии начинался очередной «коронный» локдаун. Наиболее популярным, простым, недорогим и общедоступным местом развлечений в Вене издавна считается Шведская площадь и прилегающие улицы и переулки. Здесь можно найти все кухни и напитки мира. Народ не случайно называет это средоточие венской беззаботности и бесшабашности «бермудским треугольником» — потеряться во вкусах и развлечениях здесь можно запросто.

А вот для Кужтима Ф. этот квартал, похоже, был средоточием пороков Запада, с которыми он обязан бороться. Именно так объясняет сегодня большинство экспертов причину того, что в восемь вечера Кужтим, вооруженный автоматом, пистолетом и мачете, ворвался в «бермудский треугольник» и принялся палить направо и налево. Уже через 9 минут он был застрелен, но за эти 9 минут, хаотично перебегая из переулка в переулок, успел убить четверых и ранить свыше 20 человек. Один от ран умер, некоторые до сих пор в тяжелом состоянии.

Кто стрелял?

Беспорядочная стрельба вызвала панику. Возникло ощущение, что в городе идет бой между свалившейся на него бандой и отрядами полиции. «Вой сирен, бешено мчащиеся машины с мигалками, люди в доспехах с автоматами, тени, крики... Жуткая, невероятная и совершенно неожиданная сцена» — так описывает события популярный венский журнал Falter, чья редакция расположена в том же квартале. Радио и телевидение передали распоряжение: из домов не выходить, с улиц в центре города уйти, если вы в помещении, там и оставайтесь. Люди послушались: они до поздней ночи сидели в ресторанах, кафе, пивных, концертных залах, в опере. Некоторые гостиницы в центре стали пускать ночевать бесплатно. Были заблокированы входы в метро, запрещено останавливать машины и выходить из них. ФРГ, Швейцария, Италия, Словения перекрыли границы.

Полиция призвала отправлять фото и видеозаписи преступления только в ее отделения и ни в коем случае не выкладывать их в соцсетях. Увы, это было наивно: с первого же часа сети наводнили слухи и фейки, фальшивые картинки — мол, в Зальцбурге взрыв, в гостинице Hilton и в ресторане в центре Вены захвачены заложники, террористы в подземке… На некоторые фейки попались даже каналы гостелевидения. Впрочем, и до полиции к утру дошло около 20 тысяч видеосвидетельств разного рода, в которых разбираются, кажется, до сих пор.

Позже будет сообщено: в операции участвовали более 1000 сотрудников полиции, «Веги» и «Кобры» (австрийский спецназ), вертолеты. Но с кем они воевали? Тот же Falter пишет о семи выстрелах вблизи редакции. По кому стреляли, сколько было всего нападавших, куда они делись? Возникло предположение, что целью была синагога, расположенная все в том же «треугольнике»,— мол, в 1970–1980-е уже была целью терактов палестинских группировок. Туман рассеялся к средине следующего дня: глава МВД Карл Нехаммер сообщил, что единственным подозреваемым считается застреленный Кужтим Ф. Его идентифицировали моментально, поскольку он хорошо известен властям.

Ему было 20 лет, родился в Модлинге (близ Вены) в семье иммигрантов из Северной Македонии. В 17 лет, под влиянием приятеля, увлекся исламом, стал посещать мечеть, имам которой призывал к джихаду и которая к тому времени уже находилась под наблюдением службы защиты конституционного строя. В начале 2018-го Кужтим с приятелем начал интенсивно осваивать идеологию ИГ (организация запрещена в РФ), а летом того же года они уже рассылали пропагандистские видеоматериалы со стрельбой, взрывами, песнопениями и повторявшимся призывом: «Пришло время священной войны ради Всевышнего. Позволь мне бороться с тиранами и нечестивыми, с неверными, с настоящим врагом». Все это уже на следующий день после теракта в Вене можно было прочитать на сайте немецкого журнала Spiegel, который цитировал приговор, вынесенный Кужтиму венским судом в 2019-м. Судили его за то, что он пытался примкнуть к боевикам сначала в Афганистане (туда не попал, поскольку не имел визы), а затем, уже через неделю, в Сирии (он прилетел в Стамбул, откуда перебрался в Хатай на турецко-сирийской границе и был размещен в некоем пристанище ИГ, но потом арестован турками, депортирован в Австрию). В апреле 2019-го Кужтима приговорили к 22 месяцам тюрьмы за «сотрудничество с ИГ» (вердикт вынес суд по делам несовершеннолетних — в Австрии он разбирает дела тех, кому меньше 21 года). Но уже в декабре освободили: «Эксперты МВД, отвечающие за работу с несовершеннолетними, пришли к выводу, что он открыт, общителен, безопасен, готов к самоанализу»,— пояснил на прошлой неделе причины освобождения глава МВД Австрии Карл Нехаммер. И честно признал: преступник сумел обмануть экспертов, сделал вид, что исправился, «дерадикализировался».

В том же выступлении Нехаммер подчеркнул: хотя Кужтим атаковал в одиночку (это видно из анализа видеозаписей с камер вокруг Шведской площади), говорить об отсутствии пособников, «группы поддержки» австрийские власти не готовы. Позже было сообщено, что Кужтим летом 2020 года с неким сообщником засветился в Словакии, где пытался (вроде бы без успеха) купить патроны к автомату, которым сейчас воспользовался. Словацкие власти сообщали об этом в Австрию, но, как сказал представитель МВД, произошел какой-то сбой — информация затерялась…

На следующий день после теракта были проведены 18 обысков у людей, имевших контакты с преступником. 14 человек (в возрасте от 18 до 26 лет) задержаны. Среди них граждане Бангладеш, Македонии, Турции, РФ. Некоторые имеют двойное гражданство, некоторые родились и выросли в Австрии или привезены туда детьми (как, к слову, и чеченец, убивший учителя во Франции). Получается, что это люди, которые, прожив не один год на Западе, не смогли или не захотели интегрироваться. Канцлер Себастьян Курц именно о таких говорил эмоционально: они возненавидели «наш образ жизни, наши свободы, принципы, ценности... Это борьба между цивилизацией и варварством. Это борьба между людьми, которые верят в мир, и теми, кто хочет войны. Мы будем решительно вести эту борьбу». С австрийским канцлером полностью согласна и Ангела Меркель. Но тут же раздается вопрос: почему раньше этого не делали?

Кто позвал?

По свежим данным национальных спецслужб, потенциально опасных исламистов в Австрии сейчас несколько сотен. Петер Гридлинг, недавно ушедший на пенсию глава австрийской службы защиты конституционного строя и борьбы с терроризмом (BVT), пишет, что у ИГ в Австрии немало сторонников, они активны и располагают внушительными финансовыми средствами. Само собой, самым серьезным и непредсказуемым контингентом считаются те, кто вернулся «оттуда». Гридлинг говорит о трех сотнях уехавших (или пытавшихся уехать). 58 из них, скорее всего, убиты, вернулись не менее 90. Одним из них был и венский террорист Кужтим.

К слову, в Германии, на которую в Австрии в таких ситуациях оглядываются, по данным ежегодника местной службы защиты конституционного строя (BfV), сейчас 28 тысяч радикальных исламистов, прирост за год составил 1500 человек. Число потенциально опасных экстремистов в ФРГ, по разным данным, от 1000 до 2000.

Рост их числа в странах Запада в последнее время эксперты объясняют единодушно: ИГ разгромлено и не существует как нечто конкретное, но его фанатичные сторонники, его идеи не исчезли. И пока никто не придумал, что со всем этим делать.

На самом деле ускорившийся в последние годы рост числа исламских экстремистов объясняется целым рядом причин. Увязывать его лишь с массовым притоком беженцев в Европу, как это делают, например, Австрийская партия свободы (АПС) и немецкая «Альтернатива для Германии» (АдГ), уместно разве что в контексте борьбы за голоса недовольных избирателей — проблема значительно глубже и старше.

Среди радикальных исламистов все больше «своих» — граждан ФРГ и Австрии. Среди них и «истинные арийцы», перешедшие в ислам (конвертиты), и родившиеся в Австрии и ФРГ, ставшие таким образом «немцами» и «австрийцами» дети иммигрантов из Турции, арабских стран, России, экс-Югославии. Если во Франции или Великобритании основным потенциалом террористов являются выходцы из бывших колоний, то в ФРГ и в Австрии — это беженцы разных лет от разных войн. Венский террорист Кужтим, например, родился в семье, бежавшей с Балкан после развала Югославии. А еще в ФРГ находятся, зачастую нелегально или эпизодически, не менее 20 тысяч чеченцев. В Австрии их, по официальным данным 2018 года, не менее 30 тысяч, половина в Вене. В основном они рассматриваются как беженцы от войн в Чечне.

И как выявить, кто из них представляет опасность? Религиозными взглядами беженцев миграционные службы интересоваться не могут: в ЕС действует принцип свободы вероисповедания. Только в прошлом году сотрудники службы защиты конституционного строя в ФРГ получили право участвовать в рассмотрении дел беженцев, просящих убежище. Но и тут речь не столько о вере, сколько о боевом опыте. Беда еще и в том, что даже те, кому отказано в убежище, имеют благодаря правозащитным организациям и адвокатам немало легальных возможностей еще долго, а то и навсегда, оставаться в стране.

Понять масштаб проблемы помогают данные немецкой иммиграционной службы (BfM). В 2015 году, в разгар притока беженцев, было зарегистрировано 890 тысяч просьб об убежище, в 2016-м еще 280 тысяч. На 2017-й осталось 433 тысяч старых дел, за год к ним добавилось 190 тысяч новых. И так далее.

Из тех просьб, что были рассмотрены, лишь 38,5 процента отклонены. Статус беженца в соответствии с Женевской конвенцией о военных беженцах получили 20,5 процента. Еще 16 процентов получили убежище, поскольку смогли доказать факт политического, религиозного или еще какого-то преследования на родине. Еще 7 процентов получили отказ в статусе беженца, но не должны быть сразу депортированы: любой, кого BfM решила депортировать, может обжаловать решение. Суды отменяют четверть из них. К тому же судей не хватает. Люди, которых должны депортировать, при этом остаются в общежитиях для беженцев и предоставлены сами себе. Работать они не могут по закону, держать их в тюрьмах нельзя (было специальное решение ЕСПЧ), депортационные или фильтрационные лагеря создать никто не позволит, тем более немцам.

Кстати, у Себастьяна Курца была идея договориться на уровне ЕС с какими-нибудь странами в Африке или на Ближнем Востоке и создать там фильтрационные лагеря. Но ЕС категорически против по множеству причин. Так, к примеру, трудно выдворять беженцев из Марокко, Туниса и ряда стран Азии — там не берут назад людей, не имеющих паспортов. Без паспорта доказать принадлежность человека к какому-то государству невозможно, а многие беженцы сознательно уничтожают свои паспорта, чтобы избежать депортации.

Рай для террористов

На днях бульварная газета Bild в подборке «Почему Германия — рай для террористов» опубликовала небольшую часть списка людей, которые однозначно были в рядах террористов и даже планировали теракты в ФРГ, но не интересовали власти. Точнее, те не могли к ним подступиться. Почему? Тут целый комплекс правозащитных ограничений: от запрета отслеживать телекоммуникационные контакты до запрета копить данные на подозреваемых.

Естественно, Bild прежде всего вспоминает теракт на рождественской ярмарке в центре Берлина, совершенный беженцем из Туниса Анисом Амри. В его случае власти совершили все мыслимые и немыслимые ошибки, поскольку в стране, говорит Петер Нойман из Лондонского центра изучения радикализации, «слишком много ведомств, имеющих собственные стратегии и не имеющих возможности координировать свои действия».

Амри прибыл в Германию летом 2015-го, зарегистрировался под 14 разными именами. Ему не разрешали выехать из страны, поскольку он опасен, но его передвижения внутри страны не могли даже контролировать. Его мобильник прослушивали, за ним следили, информатор спецслужб из салафитской среды сообщил, что Амри готовится к теракту. Но одна из спецслужб усомнилась в реальности сообщения другой, и 19 декабря 2016 года Амри въехал в толпу на грузовике. Погибли 12 человек. С места преступления сбежал. В тот же день уехал на поезде из ФРГ, хотя вся полиция была брошена на его поиски. Его случайно застрелили итальянские полицейские на каком-то вокзале в глубинке.

Bild вспоминает и некоего Сами А. Он жил в Германии с 1997-го, прошел подготовку в лагере террористов в Афганистане, предполагается, что был телохранителем бен Ладена. Споры о его депортации шли много лет. А он, как выяснили журналисты, при этом работал в охранной фирме, которая, в частности, отвечает за безопасность аэропортов и объектов Бундесвера. В июле 2018-го МВД без согласия суда депортировало его в Тунис, но адвокаты добились пересмотра решения, а суд распорядился вернуть его в Германию, поскольку, мол, в Тунисе ему грозят пытки. Лишь после того, как глава МВД лично получил из Туниса заверения, что никакие пытки Сами А. не грозят, дело было со скрипом закрыто. Сами А. оставили в Тунисе, но он будет пытаться вернуться к жене и детям, которые, почему-то ехать к нему не хотят.

В 2004 году Рашид К. прибыл в Германию, из РФ, предположительно, из Чечни. Его просьбу об убежище в 2005 году отклонили (как и просьбы 96 процентов «беженцев» из РФ). Но депортировать его было некуда — российские власти, по данным немецких СМИ, о существовании такого человека не знали. В 2019-м его с третьей попытки изолировали, найдя дома пистолет с глушителем и патронами. Но первые две попытки получить согласие суда были безуспешными. Суд считал, что Рашид К. может оставаться на свободе, поскольку не совершает противоправных действий. При этом его обвиняли и в попытке ограбления, но суд в Дюссельдорфе пришел к выводу, что сажать и тут не за что: ограбления не было, а попытка взлома двери была классифицирована лишь как причинение ущерба имуществу. Лишь в конце сентября 2020-го его депортировали в Россию, но до этого депортация переносилась более 30 раз из-за невозможности идентифицировать этого человека.

Сириец Айман Н. в 2015 году под видом беженца прибыл в Германию. Через год установил контакт с ИГ, признавался в соцсетях, что «приехал в Германию не для того, чтобы жить здесь. И не для того, чтобы зарезать ножом одного или двух человек. У меня далеко идущие планы». В августе 2017 года его начали было судить, но местный суд в Галле, сочтя дело «политически опасным», отправил его в специальный суд в Берлине. Там отправили дело на доследование, Аймана отпустили, нацепив на него браслет и установив круглосуточное наблюдение. Это обходится бюджету в 5 тысяч евро в день, пишет Bild.

Список может быть продолжен. Но еще раз: беженцы — только вершина айсберга, глубину которого осознали лишь после 11 сентября 2001 года, когда узнали, что террористы, захватившие самолеты и совершившие теракты в США, жили и учились в Гамбурге. Они и радикалами стали там, в подсобках, приспособленных под мечети, не привлекая к себе внимания. Постепенно спецслужбы пришли к выводу, что исламисты рассматривают Германию и Австрию, которые не воевали с ними ни в Азии, ни на Ближнем Востоке, как свой тыл — «зону отдыха». Поэтому они не совершали там никаких терактов. Но поэтому и вычислить их там было невозможно.

Тем более что и в ФРГ, и в Австрии до сих пор не найден баланс между страхом перед исламистами и недоверием к своим властям. И в 2001 году, и сейчас в Европе, прежде всего в Германии, поднимается бурная волна протестов против любой попытки принять какой-либо закон, позволяющий усилить контроль в интернете, расширяющий права органов безопасности.

Эскалация и реакция

В последнее время, особенно после убийства учителя Самюэля Пати в Париже и последовавших атак президента Турции на президента Франции, ситуация в ФРГ и в Австрии стала резко накаляться. Эрдоган, считают австрийские эксперты, с его претензией на роль нового халифа исламского мира «разбудил» тех, кто после разгрома ИГ уже было разуверился в возможности создания халифата.

Так, в разгар протестов против очередных французских карикатур более полусотни молодых мусульман устроили в Вене бурную исламистскую демонстрацию (ее анонс в интернете был декорирован запрещенным черным флагом ИГ). Когда полиция разогнала ее участников, они ворвались в католическую церковь и с амвона кричали «Аллах акбар!». Делом занимаются спецслужбы. Но держать под контролем всех потенциально опасных нереально — ни денег, ни людей, ни методик для этого нет.

Типичным проявлением проблемы стал тот же Кужтим, выпущенный из тюрьмы под честное слово. Схожая, но менее громкая трагедия произошла вечером 4 октября в центре Дрездена. Там неизвестный без видимых причин всадил два кухонных ножа в спины туристов: один (55 лет) скончался в больнице, другой (53) в тяжелом состоянии. Нападавшему удалось скрыться, но по генетическим следам на ноже полиция выяснила, что они принадлежат Абдулле Х. (20 лет), прибывшему в Германию в 2015-м и получившему убежище в Хемнице. Установить это было легко, поскольку за пять дней до убийства он… вышел из тюрьмы, где просидел более трех лет как экстремист, сторонник преступной ИГ. Местные власти считали его одним из наиболее опасных исламистов Саксонии. За ним было установлено наблюдение: трижды в неделю в 10 утра он должен был отмечаться в полиции, ему запретили контактировать с радикальными исламистами, за ним даже велась слежка, но, как видим, не постоянно или недостаточно тщательно.

Как и с Кужтимом, с Абдуллой в тюрьме работали эксперты — психологи, воспитатели, «дерадикализаторы», которые оказались неспособны понять логику реального исламиста. Они знали, что Абдулла не скрывал симпатий к ИГ и ненависти к «врагам ислама». Но поверили, что исправился. Более того, на следующий день после совершенного убийства, как выяснилось, он пришел к этим экспертам и сообщил, что готов участвовать в программе дерадикализации. И пожаловался на полицию, которая следит за ним.

Абдулла прибыл в ФРГ через Балканы в конце октября 2015-го, когда сочувствие к беженцам из Сирии еще преобладало над страхом перед ними. Прибыл один, без родителей, и сообщил, что ему 15 лет. Поэтому паспорт или какой-то другой документ спрашивать было бессмысленно. Абдулла получил убежище в 2016 году, а в 2017-м власти получили сигнал, что он опубликовал на своей странице в Facebook пропаганду ИГ под черным джихадистским флагом. Познакомившись в Facebook с его профилем, сотрудники BfV поняли, что он становится все более агрессивным и радикальным, открыто призывает к убийствам. В 2017-м прокуратура Саксонии обнаружила в WhatsApp, что он считает себя «спящей террористической ячейкой ИГ», то есть бойцом, ждущим приказа в засаде. Дальнейшие расследования показали: он активно общается с другими сторонниками ИГ за границей, чтобы понять, как смастерить «пояс смертника». Не раз говорил и о готовности от имени ИГ уничтожать немцев, замышлял теракт в ходе праздника на мосту через Эльбу в центре Дрездена или во время показа фильма на открытой площадке на набережной. Какой же была реакция?

За распространение исламистской пропаганды Абдулла в 2018 году был приговорен к трем годам заключения в молодежном исправительном заведении. Пока он сидел, власти думали, как от него избавиться. Несколько раз его делом занимался общегерманский антитеррористический центр (GTAZ). Там возник план отправить Абдуллу в Турцию, где живет его сестра. Потом от замысла отказались, решили лишить статуса беженца и выдворить из Германии. В обосновании на девяти страницах МВД Саксонии доказывал: Абдулла опасен и неисправим, так как его фундаменталистские убеждения имеют слишком глубокие корни.

Как этот документ МВД увязывается с решением отпустить Абдуллу досрочно, поверив в исправление,— понять невозможно. Но его выпустили с рекомендацией в течение недели покинуть Германию. Комментатор Spiegel назвал это решение «символом абсолютной беспомощности властей»: естественно, он никуда не уехал. Ведь закон запрещает высылку туда, где идет война…

В тюрьмах ФРГ уже сидят более 100 исламистов. Канцлер Австрии Курц в интервью Welt на днях выразил надежду, что теперь, после терактов во Франции, Австрии, Германии, в ЕС будет положен конец «ложно понятой» толерантности. Глава МВД ФРГ Хорст Зеехофер, постоянно солидаризирующийся с Курцем в этой сфере, намерен вынести проблему избавления от «опасных исламистов» на обсуждение экстренной встречи глав МВД ЕС уже 13 ноября. Остается надеяться, что новых неприятностей в европейских оазисах до этой встречи не произойдет…

Автор Виктор Агаев

https://www.kommersant.ru/doc/4557918