Будут ли весной в Беларуси народные протесты против политического режима Лукашенко

Information
[-]

***

Что произошло с протестом в Беларуси?

Слова экс-кандидата в президенты Беларуси Светланы Тихановской о том, что оппозиция "потеряла улицы", вызвали бурную дискуссию. DW собрала главные аргументы ее участников.

Экс-кандидат в президенты Беларуси Светлана Тихановская сделала заявление, спровоцировавшее острые споры. В интервью швейцарской газете Le Temps она посетовала, что белорусская оппозиция "потеряла улицы". Так ли это на самом деле и насколько обоснована надежда Тихановской на то, что акции протеста продолжатся в стране уже этой весной, разбиралась DW.

"Нельзя потерять то, чем ты не обладал. Именно самоорганизация - основная характеристика белорусских протестов. В этом, если угодно, их глобальная уникальность", - так высказывание Светланы Тихановской прокомментировал для DW доктор социологии, руководитель Белорусской аналитической мастерской (BAW) в Варшаве Андрей Вардомацкий. Он напомнил, что лидеры протеста - внешние и внутренние - не определяли, что делать демонстрантам, куда идти и во сколько собираться. Это, указал социолог, решалось микролидерами, которые возникали прямо в колоннах демонстрантов и указывали направление движения, и в дворовых и районных закрытых чатах в соцсетях.

Децентрализация сыграла злую шутку с протестами - многие самоустранились от управления ими, а самоорганизация во дворах и регионах оказалась довольно слабой, возражает минский политолог Алексей Дзермант. "Это признание реальности той частью оппозиции, что находится в эмиграции. Оно наступило спустя почти 10 дней после Всебелорусского народного собрания (ВНС), устроить бойкот которого согласно плану, представленному не так давно, не удалось. Улица уже не бунтует", - так Дзермант в интервью DW оценил резонансное высказывание Тихановской.

ВНС, убежден он, обозначило перелом в политической ситуации, скромные акции во дворах мало на что влияют, во всяком случае, не принуждают власть прислушиваться к ним: "Произошла мобилизация сторонников Лукашенко, их активность определенным образом действует на противоположную сторону. Там увидели, что их оппоненты - это далеко не меньшинство, их много, они везде и они уверены в собственных силах".

У протестующих нет депрессии, на которую, возможно, рассчитывали власти, не соглашается с Дзермантом политтехнолог Александр Федута. Заявлять о том, что улица как площадка для выражения оппозиционных настроений потеряна, неверно, а также несправедливо по отношению к тем, кто на эту улицу выходит, добавляет в беседе с DW Федута. Белорусы, дополняет Вардомацкий, сейчас экономят силы, произошла рационализация протеста: "Теперь выходят на улицу не потому, что это суббота или воскресенье, а лишь тогда, когда выход имеет какой-то смысл".

Тихановскую неправильно поняли?

Может быть, как это часто бывает, слова политика исказили журналисты? В этой связи Александр Федута замечает, что Светлане Тихановской и ее штабу стоит внимательнее относиться к формулировкам, которые они употребляют, и оставляет шанс отыграть ситуацию: "Возможно, ее не совсем правильно поняли и перевели, о чем уже говорил один из ее советников Франак Вечерко. Но если она действительно хотела сказать то, что напечатано, то лучше бы она этого не говорила, потому что ее рейтинг в глазах улицы после сказанного снизится".

Федута констатирует, что Тихановская является лицом и голосом протеста, но никак не его лидером, что сама не раз признавала: "Она не сделала тех политических шагов, которые нужно было бы предпринять для установления этого лидерства".

По представлениям протестующих, уточняет профессор Вардомацкий, у Тихановской своя задача, связанная со взаимодействием с внешним миром: "У нее это очень хорошо получается, даже - в силу искренности, пробуждающей доверие собеседников - зачастую лучше, чем у профессиональных политиков и дипломатов. Тихановская не дает исчезнуть ситуации в Беларуси с мировой политической повестки дня".

Ни особой популярностью, ни уважением оппозиционеры, которые сидят за рубежом, не пользуются, полагает Алексей Дзермант. Они, продолжает политолог, много о чем говорят, но не сильно влияют на оппозиционные массы дома. "У оппозиции не оказалось сильных лидеров: которые бы знали, что делать с этой массой. Лукашенко проявил себя гораздо более жестким политиком. И когда люди видят такую волю, такой отпор, многие начинают думать: "А может быть, действительно не стоит выступать против него?", - добавил Дзермант.

Возобновятся ли протесты в Беларуси весной?

Стоит ли ждать возобновления протестной активности в Беларуси с наступлением теплой погоды? На сей счет у собеседников DW прогнозы опять-таки сильно разнятся. По мнению Андрея Вардомацкого, первоначальным мотивом для массовых акций после президентских выборов стало ощущение несправедливости - это была реакция на так называемую "специфическую электоральную математику Центризбиркома".

Но самая главная причина протестов - это действия силовиков, которые просто вызвали эмоциональный срыв, подчеркивает социолог. "Люди выходили не потому, что надо выйти, а потому что уже нельзя не выйти. Их просто выбрасывало из своих квартир ощущение ужаса, возмущения и ненависти по отношению к происходящему", - поясняет профессор Вардомацкий. И эти причины, уверен он, никуда не исчезли: "Условно можно говорить про кипящий котел, который удалось накрыть крышкой. Но эта крышка не спасает от взрыва".

Со своей стороны, Александр Федута прогнозирует, что насилие со стороны властей и ужесточение законодательства не приведут к подавлению протестов: "Совершенно очевидно, что возмущение в обществе продолжает накапливаться. В какой форме оно в итоге выльется, пока судить рано, но то, что люди опять выйдут на улицы, у меня сомнений не вызывает". К весне, по выражению Вардомацкого, сейчас готовятся как протестующие, так и силовые органы, и "какой из этих векторов окажется сильнее, покажет время".

Алексей Дзермант согласен, что попытки вывести белорусов вновь на улицу будут предприняты, и даже называет две возможные даты - 25 марта (День воли. - Ред.) и 26 апреля (годовщина катастрофы на ЧАЭС. - Ред.): "Вопрос в том, насколько люди в оппозиции верят ее лидерам и готовы пойти рисковать своим здоровьем или благом. Я в этом сильно сомневаюсь - значительная часть протестующих разочарована, радикалы задержаны либо уехали. А те, кто остаются, все-таки начинают искать пути диалога и взаимодействия с властью". По сути, говорит Дзермант, протест как таковой распадается сам по себе - значит, "того, что мы видели в августе на улицах, уже не будет".

Между тем минский аналитик Артем Шрайбман называет три фактора, которые, в его понимании, определяют силу и вероятность протеста - веру в победу, страх репрессий и силу массового возмущения. "Ответ на вопрос, будут ли протесты весной (летом, осенью и через три года), зависит от величины этих трех переменных", - написал Шрайбман в своем Теlegram-канале.

Автор Владимир Дорохов

https://p.dw.com/p/3pigl

***

Лукашенко боится новых протестов? Зачем белорусам закон об "иноагентах"

В Беларуси по примеру РФ собираются принять новый пакет законов, в том числе об экстремизме и "иностранных агентах", а также запретить бело-красно-белый флаг. Власти боятся новых протестов?

Несмотря на то, что сейчас интенсивность протестов в Беларуси снизилась до минимума, политический кризис в стране, который начался с фальсификации результатов президентских выборов и беспрецедентного насилия в отношении протестующих, никуда не делся. Чтобы разрешить сложившуюся ситуацию, белорусские власти решили продолжать репрессии и закрепить их законодательно, приняв пакет законов, которые, как они считают, позволят навсегда уничтожить протестные настроения. Какие нововведения они готовят и чем это может грозить белорусам?

Критика власти и участие в мирных акциях - экстремизм?

На прошлой неделе, 18 февраля, белорусский телеграм-канал "МотолькоПомоги" опубликовал изменения к закону об экстремизме, которые власти Беларуси готовятся рассмотреть. Согласно документу, экстремизмом, кроме прочего, может быть признана критика органов власти, дискредитация Беларуси, нарушение порядка организации и проведения массовых мероприятий, хранение и распространение экстремистской символики.

Кроме того, нововведения расширят список потенциальных "экстремистов". Ими могут объявить профсоюзы, иностранные организации и их представительства, СМИ, в том числе незарегистрированные, общественные организации и индивидуальных предпринимателей - списки "экстремистов" будет вести КГБ. Тем, кто будет включен в перечень, в течение пяти лет запретят заниматься некоторыми видами деятельности, совершать операции на сумму свыше 2000 базовых величин, а также занимать госдолжности.

По мнению правозащитника из центра "Весна" Валентина Стефановича понятие экстремизма в новом законопроекте чрезмерно широко, ведь получается, что любые мирные собрания, которые сейчас трактуются как нарушение общественного порядка, а также любая критика власти может трактоваться как экстремизм: "Это напрямую противоречит международным стандартам в области прав человека".

Правозащитник считает принятие закона недопустимым. "Цель закона - не борьба с экстремизмом, а борьба с инакомыслием", - говорит Стефанович, указывая, что правозащитники планируют обратиться в Венецианскую комиссию Совета Европы с просьбой дать заключение о соответствии законопроекта международным обязательствам Беларуси в сфере прав человека.

Закон об "иностранных агентах" по примеру России

Кроме того, власти Беларуси решили взять на вооружение российский опыт с законом об "иностранных агентах" - с просьбой поделиться наработками в этой сфере белорусские депутаты обратились к коллегам еще в конце прошлого года. "Закон об иностранных агентах будет рассмотрен, уверен, уже на весенней сессии (сессия начинается 2 апреля. - Ред.)! Успеем! Соответствующая работа уже началась", - сообщил 15 февраля депутат, глава Либерально-демократической партии Олег Гайдукевич в своем аккаунте в Facebook.

По мнению сторонников принятия закона, этот документ нужен для защиты суверенитета Беларуси от внешнего вмешательства, однако о конкретном содержании возможного нового закона пока неизвестно. Депутат Гайдукевич в комментарии для tut.by рассказал, что в Беларуси хватает частных лиц и организаций, которые получают финансовую помощь на политическую деятельность, якобы на этих выборах в страну вливалось огромное количество денег.

"Закон об иностранных агентах - это мировая практика, я сторонник развития страны, но категорически против любого вмешательства, а особенно финансирования и получения любых денег на политическую деятельность. Ни цента не должно поступить в страну на эти цели", - заявил Гайдукевич. Какая будет ответственность для тех, кого признают "иностранным агентом", по словам депутата, сейчас обсуждается - могут дать штраф и запретить занимать госдолжности. Однако среди разработчиков есть мнение, что за повторное нарушение закона могут ввести и уголовную ответственность.

Запрет бело-красно-белого флага

Вместе с устрашением и борьбой с иностранным финансированием, власти Беларуси решили воздействовать на протесты и идеологически. Генпрокуратура Беларуси готовит документы о признании бело-красно-белого флага экстремистским символом, а значит любая его публичная демонстрация будет признана актом экстремизма и будет наказываться. Кроме того, уже несколько месяцев в стране готовится закон о недопущении героизации нацизма, в рамках которого обсуждается запрет протестного флага белорусов.

Сторонники власти, в том числе сам Александр Лукашенко, называют бело-красно-белый флаг белорусов "фашистским", утверждая, что он использовался коллаборационистами во время Второй мировой войны - таким образом власти пытаются дискредитировать всех сторонников перемен, использующих этого флаг. Валентин Стефанович называет этот подход исключительно политизированным и не опирающимся на исторические факты: "Все вещи, связанные с национальной культурой, попадают под каток репрессий, потому что они всегда были оппозиционными этой власти".

Власти пытаются не допустить возобновления протестов

Логика новых законов, по мнению директора института "Политическая сфера" Андрея Казакевича, прозрачна: "Есть политический кризис, и власти приняли решение его разрешать исключительно силовыми методами. Сначала разбирались с протестами, а теперь нужно сделать так, чтобы протесты не вернулись, поэтому и придумывают новые репрессивные механизмы", - говорит политолог, указывая, что объявление чуть ли не половины страны "экстремистами" будет иметь негативные последствия.

Подобная стратегия властей может привести к накоплению раздражения и негативной энергии со стороны людей, что может спровоцировать непрогнозируемый взрыв, отмечает эксперт. Кроме того, плохой имидж страны еще больше ухудшится: "Одно дело, когда власти делают что-то вне правового поля - это может быть сложно доказать. А тут будут конкретно репрессивные законы, которые могут выступать дополнительным аргументом для введения санкций и внешнеполитической изоляции", - считает Андрей Казакевич.

Автор Богдана Александровская

https://p.dw.com/p/3piPV

***

Управление страхом в Беларуси бьет по самим управляющим

О том, как властная система, построенная в Беларуси на массовом запугивании и страхе, сама становится заложником, рассуждает писатель Виктор Мартинович.

Проиграв выборы (или, во всяком случае, не сумев выиграть их таким образом, чтобы люди массово не вышли протестовать против объявленных официальных результатов), белорусские власти решили поступить нестандартно. Вместо того, чтобы пытаться понравиться людям - например, существенно увеличить социальные выплаты, пойти навстречу бизнесу, уменьшить пенсионный возраст, - они решили всех испугать.

Так уже было много раз до этого, и я должен отметить, что упорство в навязывании собственной картины мира всегда было отличительной чертой режима, возникшего здесь после 1994 года. Но раньше испугать пытались меньшинство, и остальные следили за репрессиями в отношении нескольких сотен человек, особенно в происходящее не вовлекаясь. Теперь счет только задержанных перевалил за тридцать тысяч, и это уже совсем иной масштаб.

Никакого коллективного страха не существует

По своей природе страх - глубоко индивидуальное чувство. Читая у социологов про "коллективные страхи", я понимаю, что это выражение придумали люди, которые никогда толком не пугались сами. Нужно жить в Минске зимой 2021 года, чтобы понять все нюансы и оттенки этого чувства. Например, когда я пишу этот текст (16 февраля), у полутора десятков журналистов, правозащитников и руководства БАЖ (журналистского союза, который уж никак не может быть причастен к "массовым беспорядкам") идут обыски - и их причина совершенно непостижима. Время, когда, услышав про задержания в Минске, умные люди говорили "его взяли потому, что его боялись", давно прошло. Теперь понятно, что кого бы ни брали - берут для того, чтобы боялись как раз мы.

И да, как писатель, я ощущаю ограниченность значения самого этого слова, так как гамма эмоций, испытанных мной с августа месяца, зачастую была так разнообразна, что называть все пережитое просто страхом не приходится. Страх, когда ты в 4 утра не можешь заснуть, так как милиция пришла к твоему издателю и непонятно, чем это закончится, не сопоставим со страхом, когда ты видишь отблески вспышек светошумовых гранат у себя дома на потолке. Страх, когда ты вышел за хлебом в день анонсированной акции и видишь, как у тебя во дворе люди в униформе без опознавательных знаков спорадически "вяжут" других людей, ничего не выкрикивавших, не равен страху, испытываемому при свистящем звуке за окном от непонятно в кого выпущенной резиновой пули.

Но поверьте - никакого коллективного страха не существует. В таких случаях есть лишь большое количество испуганных индивидов. Каждый из которых решает, насколько глубоко поддаться панике. И какое-то время, до конца осени, пожалуй, все это работало на то, что власть называет "обеспечением стабильности". Протесты становились все малочисленнее, их формы - все менее публичными, и все свелось в итоге к флешмобам, участники которых тщательно избегают быть опознанными. Весьма маловероятно, что белорусы вернутся на улицы весной 2021 года, так как протесты - не коронавирус, второй волны у них не бывает. Протестная повестка сменилась репрессивной, и никому не хочется пополнять собой статистику задержаний. Однако если это победа властей, то какой ценой?

Ведь страх - предельно индивидуальное чувство - имеет одно свойство, которое, кажется, не было вполне учтено, когда именно на страх делалась ставка. Страх, особенно распространяемый в таких масштабах, действует как химическое оружие. Поражая и своих, и чужих - и тебя самого. И когда стремишься испугать уже не сотню "врагов", а десятки и сотни тысяч - пугаться начинают, в том числе и те, задача которых - пугать всех остальных. Я не уверен, что в Беларуси сейчас найдется хотя бы один человек, который не был бы сильно напуган.

Страх полностью отнимает способность к поступку

Боятся коммунальщики, срезающие бело-красно-белые флаги - это видно по тому, как они прячут лица при попытках их сфотографировать. Боятся люди в погонах, приходящие за теми, кто пытается пристыдить коммунальщиков. Боятся депутаты и делегаты всяческих судьбоносных собраний - ведь они слышали про то, что их могут добавить в санкционные списки ЕС. И не то чтобы им сильно хотелось получить шенгенскую визу и поехать в Европу - Турции вполне хватает, - но ведь есть еще некое будущее, в котором они тоже хотят иметь свое место.

Боятся следователи и оперативники, что приходят с обысками - вы наверняка видели фотографии того, как они прячут лица. Боятся даже те милиционеры, которые дают в суде показания против протестующих - они называют себя фальшивыми именами и врут, отвечая на вопросы о месте проживания.

"Винтики" властной системы боятся начальства. А оно - возможной люстрации. Вершина пирамиды боится самих "винтиков" - ведь в случае люстрации именно они будут давать показания на судебных процессах. Упомянутое Оруэллом двоемыслие стало нормой - никто не говорит то, что думает, и никогда - ни в коем случае - не думает так, как говорит. Мне интересно наблюдать за глазами пропагандистов, которых показывают по государственному ТВ. Какая бы дичь не вылетала изо рта, надо ртом, по обе стороны носа, сквозит такой оловянный страх, что непонятно, за что этих людей, собственно, ненавидят. Ведь в плане глубины испуга они - ровно такие же, как и те, над кем пытаются издеваться.

И, допуская, что архитекторы системы не знали о виральности страха, я могу ошибаться. Возможно, именно на это всеобщее заражение и была сделана ставка. Так как напуганный не способен на госпереворот, он напрочь лишен субъектности, он куда бездумнее выполняет приказы, чем человек, не холодеющий от звонка в домофон.

Но, во-первых, страх полностью отнимает способность к поступку. Хронически испуганный может разве что собирать камни на полях - такое занятие власти, кажется, обещали тем "тунеядцам", кто не смог трудоустроиться. Почти 10 миллионов человек, ежедневно собирающих камни вместо того, чтобы заниматься инновациями, IT, модернизацией советского промышленного наследия, создадут своеобразную экономику, эффективность которой быстро даст о себе знать.

Во-вторых, страх лишает зрения. Вместо реальности ты начинаешь видеть чертей, скачущих у тебя в голове. И если живя в окружении добродушных соседей, ты баррикадируешь дверь в квартиру, думая, что тебя вот-вот захватят, то вряд ли жизнь твоей семьи за баррикадой долго будет счастливой. Наконец, страх начисто лишает мыслей о том, что произойдет завтра. Существование в формате осажденной крепости постоянно происходит в "сейчас", без раздумий о том, что случится после - через год, два или пять. Хотя любое государство, в отличие от поля сражения, нуждается не только в вещах сиюминутных, но и стратегических.

Автор Виктор Мартинович

https://p.dw.com/p/3pV43

***

Не только санкции? Какой курс в отношении Беларуси нужен ЕС

Санкции против Лукашенко, помощь гражданскому обществу и жертвам репрессий - всего этого мало, уверены критики политики Запада в отношении Беларуси. Насколько она адекватна ситуации в стране?

"Я иногда шучу: если бы после каждого семинара, посвященного Беларуси, под санкции попадал хотя бы один представитель номенклатуры, у режима уже не осталось бы слуг", - говорит директор исследовательской программы по Восточному соседству ЕС и по России Финского института международных отношений (FIIA) Аркадий Мошес. Он далеко не в восторге от политики Запада в отношении официального Минска.

По мнению Мошеса, для Беларуси сегодня делается гораздо меньше, чем в 2010 году (тогда после выборов президента имели место массовые репрессии со стороны властей против несогласных с официальными итогами голосования. - Ред.), хотя уровень противостояния властей и общества сейчас ничуть не ниже. Насколько оправдана такая критика и адекватен ли ответ Запада на политический кризис в Беларуси, разразившийся после президентских выборов в августе 2020 года, разбиралась DW.

Реакция ЕС на ситуацию в Беларуси: ответ по четырем направлениям

С тем, что Евросоюз недостаточно активно реагирует на ситуацию в Беларуси, в Брюсселе несогласны. В ответ на запрос DW официальный представитель внешнеполитической службы Европейского Союза Петер Стано в письменной форме сообщил, что на нечестные и несправедливые выборы в Беларуси, а также на жестокое подавление протестов против их официальных итогов ЕС прореагировал по четырем направлениям.

Во-первых, были введены санкции - в общей сложности, против 7 компаний и 84 физических лиц (включая Александра Лукашенко и его окружение), причастных к репрессиям против мирных демонстрантов, оппозиционеров и журналистов, а также к фальсификациям итогов голосования. Санкции включают запрет для тех, на кого они наложены, на въезд в ЕС, а также заморозку их активов в европейских банках.

"Во-вторых, ЕС призвал белорусские власти к поиску мирного и демократического разрешения кризиса посредством инклюзивного национального диалога с широким общественным представительством, в особенности с Координационным советом. В-третьих, мы привержены укреплению взаимодействия с белорусским народом и гражданским обществом", - подчеркивает Стано.

Наконец, в-четвертых, руководство ЕС, проанализировав отношения между Брюсселем и Минском, определило те сферы, в которых сотрудничество с властями должно быть приостановлено или сведено к минимуму, а с гражданским обществом - расширено.

Говоря об эффективности действия санкций, Стано упомянул недавнее высказывание министра промышленности Беларуси Петра Пархомчика, который признал, что две фирмы из стран-членов ЕС приостановили поставки их белорусским партнерам. Кроме того, как написал Стано, санкции влияют на решения компаний из государств, не входящих в ЕС, о ведении бизнеса в Беларуси и служат примером для подражания. "США, Великобритания и Канада ввели свои собственные санкции (против Беларуси. - Ред.), а ряд стран Западных Балкан и членов Европейской экономической зоны присоединились к нашим санкциям", - перечислил Петер Стано.

Отношение Запада к протестам в Беларуси

В реакции Запада на события в Беларуси можно выделить три этапа, отличающиеся различным уровнем интенсивности участия, указывает доктор социологии, руководитель Белорусской аналитической мастерской (BAW) в Варшаве Андрей Вардомацкий. По его словам, на первом этапе протесты в стране казались настолько мощными, динамичными и неизбежно ведущими к победе протестующих, что в западных столицах возникло ощущение - интенсивно реагировать не нужно, все решится само собой.

"Второй этап можно образно охарактеризовать так - обжегшись на донбасском угле, на Западе даже не стали дуть на белорусский торфяник", - продолжает профессор Вардомацкий, уточняя, что есть целая группа политиков, которые активно взаимодействовали с Беларусью по этому поводу. Третий этап, добавляет руководитель BAW, стал вырисовываться недавно и отмечен тем, что "Запад в белорусском вопросе набирает качество субъектности и начинается спор с Россией о том, так ли уж однозначно Беларусь является сферой интересов только лишь Кремля".

Примерами этого, по мнению Вардомацкого являются лишение Минска права проведения чемпионата мира по хоккею, а также попытки деанонимизации белорусских силовиков, причастных к репрессиям против протестующих, и применения в отношении них универсальной юрисдикции для привлечения к ответственности за содеянное. И такой процесс, прогнозирует социолог, будет развиваться.

Запад решает, что делать с Беларусью

Аркадий Мошес из FIIA настроен более скептически: "На Западе ведется дискуссия о том, что делать с Беларусью, но решения, которые в итоге принимаются, нельзя назвать даже половинчатыми. Они слабые". В Европе достаточно большое количество людей, которые должны были бы действовать, по-прежнему запуганы тем, что из России может последовать очень жесткий ответ - вплоть до использования силы и оккупации Беларуси, сетует Мошес.

Рыгор Астапеня, директор по исследованиям минского Центра новых идей, также считает, что Запад не встал активно на сторону протестующих в Беларуси: "Это абсолютно очевидно. Санкции вводились с опозданием. И если сейчас мы посмотрим на санкции в отношении режима Лукашенко, то увидим, что они очень ограничены. Если мы сравним их с санкциями, введенными в 2011 году, то увидим, что те были приняты намного быстрее и оказались более масштабными, чем нынешние". По выражению Астапени, Запад недостаточно быстр, напорист и настойчив.

Депутат Европарламента из фракции социал-демократов, немец Норберт Нойзер (Norbert Neuser) в интервью DW признал, что он и его коллеги хотели бы, чтобы ЕС согласовал санкции против режима Лукашенко быстрее и чтобы они затронули большую группу людей. Например, чтобы такие ограничения коснулись представителей среднего звена избиркомов и силовых структур.

Нужен стратегический ответ, как ЕС вести себя со странами-соседями

Почему же Запад запаздывает и действует нерешительно, если верить его критикам? "Я думаю, это связано с опасениями западных политиков по поводу того, что Москва может воспользоваться в своих целях ослаблением белорусской политической системы и что Беларусь станет менее суверенным государством", - поясняет Астапеня. Помимо этого он обратил внимание и на общемировой контекст - ситуацию с коронавирусом и проблемы, вызванные пандемией: "Все государства озабочены тем, как перезапустить их экономику. На этом фоне такие вещи, как нарушения прав человека в Беларуси, становятся менее важными".

Аркадий Мошес, в свою очередь, отмечает, что Запад в случае кризиса в Беларуси не обладает достаточной решимостью и ресурсами: "Дискутировать все готовы, принимать решения и втягиваться в геополитическое противостояние - нет". Мошес полагает, что тут не поможет даже прямая апелляция к Брюсселю лидеров новой оппозиции, оказавшихся сейчас в Европе: "Эти люди уже, видимо, хорошо понимают, что если они так прямо поставят вопрос, Европа уйдет от ответа и идти на жесткое геополитическое противостояние с Россией не согласится".

Между тем евродепутат от СДПГ Норберт Нойзер считает, что в краткосрочной перспективе Евросоюз поступил правильно: "В среднесрочной перспективе, то есть сегодня, возникает вопрос, какие еще средства можно использовать для защиты населения Беларуси от постоянного насилия и репрессий и как поддержать общество в его усилиях по демократическим преобразованиям".

А в долгосрочной перспективе, по мнению Нойзера, ЕС "нуждается во всеобъемлющем стратегическом ответе на то, как он взаимодействует со странами-соседями, с которыми его связывают общие проблемы (пандемия, безопасность атомных электростанций, таких, как новая БелАЭС), но которые не придерживаются своих обязательств по соблюдению принципов демократии, верховенства закона, основных прав и свобод человека".

Каким будет такой стратегический ответ - сейчас, похоже, никто не скажет. Пока же санкции, уточняет Петер Стано, являются превентивным инструментом Евросоюза и стимулом для тех, против кого они направлены, к изменению их поведения. При этом, по его словам, рестриктивные меры нельзя рассматривать в отрыве от других инструментов ЕС - они являются частью интегрированного целостного политического подхода в отношении Беларуси, "так что их влияние в ближайшие месяцы только усилится".

Автор Владимир Дорохов  

https://p.dw.com/p/3oXQt


About the author
[-]

Author: Владимир Дорохов, Богдана Александровская, Виктор Мартинович

Source: p.dw.com

Added:   venjamin.tolstonog


Date: 27.02.2021. Views: 42

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta