Экологический саммит президента США Джо Байдена. О праве на освобождение от углеродного налога
О проведении международного саммита по климату
В 1944 году на конференции в Бреттон-Вудсе страны мира согласились признать единственной главной валютой мира американский доллар. Это предопределило и последующую победу в холодной войне, и формирование фундамента для глобального лидерства Соединенных Штатов на последующие 70 лет. Сейчас американская элита делает новую попытку, на этот раз через экологию и защиту окружающей среды, укрепить гегемонию США в геополитическом пространстве.
На 22 апреля 2021 года США запланировали проведение международного саммита по климату. Официально он будет посвящен теме консолидации усилий по сокращению вредных выбросов в окружающую среду. Но в действительности за этой ширмой стоит попытка повторить Бреттон-Вудс. Любая гегемония в первую очередь опирается на публичное согласие окружающих ее признавать. В 1944 году на конференции в Бреттон-Вудсе страны мира согласились признать единственной главной валютой мира американский доллар. Это предопределило и последующую победу в Холодной войне, и формирование фундамента для глобального лидерства Соединенных Штатов на последующие 70 лет.
Тогда США добились признания первичности доллара. Сейчас Вашингтон пытается добиться согласия руководителей четырех десятков приглашенных на виртуальный саммит ведущих стран на закрепление за Соединенными Штатами права решать, кому из государств планеты жить, а кому — умереть. Американская элита делает новую попытку, на этот раз через экологию и защиту окружающей среды, укрепить гегемонию США в геополитическом пространстве.
Уже с начала девяностых годов экологическая повестка всё увереннее превращается в инструмент экономического, и, главное, политического давления наиболее развитых стран на своих главных конкурентов: от союзников по военно-политическим блокам до стран развивающихся. Идеологическая подготовка к зелёному развороту началась в семидесятые годы ХХ века со времён «Римского клуба», став за 50 лет из прожекта фантазёров реальностью геополитики. Сейчас без «зелёных партий» в Европе невозможно формирование полноценных парламентов и устойчивых правительственных коалиций.
«Зелёную идеологию» стали использовать в маркетинговых стратегиях крупнейшие корпорации. В девяностые годы в Европе «экологически дружественные» стиральные порошки, способные полностью растворяться в системе канализации после употребления, стали вытеснять из торговли старые порошки, такой способностью не обладающие. Они стоили дороже, но население, обработанное экологической пропагандой, голосовало за них кошельком, благо, уровень жизни в европейских странах тогда был выше. Реклама была построена по классическому образцу: сначала испугать (создать проблему), а потом успокоить (предложить решение проблемы).
Экологическая повестка явилась идеальным способом манипуляции глобального масштаба. От стиральных порошков перешли к парниковому эффекту, в создании которого обвинили страны с развитой и быстро развивающейся промышленностью. Здесь уже экология превратилась в конкурентную войну. В частности, в глобальной энергетике. А так как в энергетике господствуют долгосрочные тренды, то и «зелёная» повестка планируется на десятилетия. Сейчас за разговорами про климат команда Байдена своих мотивов и не скрывает. В частности, в Белом доме прямо говорится, что Китай на саммит приглашается потому, что он является крупнейшим в мире источником климатического загрязнения в виде выбросов СО2. Также упоминаются стоящая на третьем месте Индия и на четвертом — Россия, но аккуратно обходится вниманием тот факт, что сами США стоят на втором.
Суть идеи саммита абсолютно прозрачна. Под разговоры про риски надвигающегося потепления Америка намерена закрепить за собой безоговорочное мировое верховенство в формировании новых экологических норм и правил, соответствующих американским интересам, и, безусловно, обязательных для исполнения всеми странами мира. Для этого нынешний американский президент даже восстановил членство США в Парижском соглашении по климату. При этом полностью проигнорированы мнения учёных, обращающих внимание на то, что главными эмитентами парниковых газов на планете являются не промышленные производства, а действующие вулканы и торфяные болота. Западные СМИ распространяют данные, что выбросы с участием человека в 40−100 раз больше, чем от всех вулканов планеты.
Причем, эта оценка основана на мониторинге всего 33 самых крупных вулканов, в то время как на планете активных вулканов насчитывается до полутора тысяч. Оценки же масштабов влияния на углеродный баланс мирового океана в научной среде расходятся почти в тысячу раз. Такой разброс мнений говорит об одном: точной единой методики оценки до сих пор нет или она не используется. И далеко не факт, что декарбонизация (обнуление выбросов СО2) к 2050 году реально положительно повлияет на ситуацию с парниковым эффектом.
В пропаганде, где западные СМИ сохраняют монополию, информация об эмиссии СО2 подаётся манипулятивно. Даётся картина в натуральных и относительных показателях по динамике выбросов в странах в мега‑ и гигатоннах и приводятся процентные соотношения между ними. На обывателя это действует шокирующе (эффект использования больших цифр). В результате, формируется искажённое представление, что весь парниковый эффект — исключительно дело рук человечества, причём в первую очередь вина ложится на Китай, Россию и Индию, где технологические революции в направлении снижения энергоёмкости ещё впереди и являются делом ближайших трёх-четырёх десятилетий. В реальности же заявленное обнуление выбросов СО2 — это практически нерешаемая проблема до конца текущего столетия.
Киотский протокол, затем Парижское соглашение по климату с самого начала были задуманы как средство политической консолидации стран вокруг позиции американских теневых правящих групп, так называемого глубинного государства. Не участвовать в соглашениях означало превратиться в изгоя тогда, когда мир был ещё однополярным, и для развивающихся стран было важно непременно участвовать в тех институтах, в которых принимались решения по глобальной повестке. Отсюда стремление России как члена Совета безопасности ООН к участию в Киотском протоколе и Парижском соглашении, как рамочной конвенции ООН по регулированию климата. Со времён позднего СССР было констатировано, что мир глобализируется, и Россия должна участвовать во всех глобальных институтах для того, чтобы на что-то там влиять: в МВФ, ВТО, ОБСЕ, ПАСЕ, ВАДА, список можно продолжить.
Однако на самом деле во всех международных институтах Россия подвергалась давлению консолидированного Запада вплоть до дискриминации. Курс российских элит на вхождение в Запад провалился. Голос России ни на что не влияет и тонет в хоре марионеток США. Ни одно направленное против себя решение Россия не смогла нейтрализовать в международных институтах, если оно было инициировано США. Издержки членства в таких организациях для России стали превышать пользу. По мере формирования многополярного мира России необходимо пересмотреть целесообразность своего участия безусловно не во всех, но во многих международных договорах и институтах и начать создавать свои коалиции. Возможно, они будут слабее, чем созданные с участием Запада, но они станут центром притяжения антизападных сил, будут также сняты обязательства, тормозящие экономическое развитие России и укрепление её суверенитета.
В контексте сказанного, к платформам, из которых России возможно стоит выйти, можно отнести Парижский договор по климату. В 2015 году его подписали 197 государств. В рамках этого договора ЕС инициировал введение так называемого углеродного налога, который с 2023 года будут обязаны уплачивать все поставщики продукции, произведённой с выбросами СО2 и поступающей на рынки Европы.
В соответствии со схемой, предполагаемой к введению в Евросоюзе, помимо обычных таможенных пошлин на импортные товары, ввозимые в Европу, предусматривается еще взимание налога на углеродный след, подсчитывающийся в тоннах СО2, выброшенных в атмосферу в результате процесса их производства. Причем подсчет ведется с учетом сопутствующего вреда, например, использования электроэнергии «из грязных источников». Абсурдность этого так называемого налогообложения очевидна, поскольку платежи не поддаются точным расчетам и будут носить произвольный характер.
Теоретически европейцы планируют брать вроде бы немного — по 15 долларов за тонну выбросов СО2. Но так как импортируют они продукцию металлургии, химической промышленности, а также первичные углеродные энергоносители (газ и нефть), считающиеся «безусловно углеродно грязными», то с учетом текущих объемов российско-европейской торговли получается, что Россия должна будет платить Евросоюзу дополнительно от 3 до 4,8 млрд долларов в год. Платить ни за что. По этой же схеме, если исходить из структуры внешней торговли США за 2020 год, Америка может претендовать на получение в свою пользу от 200 до 480 млрд долларов «углеродного налога». Тогда можно будет и не воевать с Китаем, так как надобность кардинальной смены власти там сама собой отпадет. Если, конечно, Пекин на такой грабеж добровольно согласится.
По сути, углеродный налог является завуалированной формой дани, которую США и ЕС хотят наложить на другие страны, где сконцентрированы главные энергетические углеводородные ресурсы и конкурентные промышленные мощности. Задача — лишить эти страны конкурентных преимуществ и отнять у них средства на технологическое развитие, сохранить зависимость от западных технологий и финансов. К примеру, концерн «Сименс АГ» уже выделил из своей структуры специализированную компанию «Сименс Энергетика», задачей которой является внедрение водородных технологий для газовых турбин и обязательное закрепление российских компаний в качестве покупателей этого оборудования.
Углеродный налог должен лишить страны-плательщицы финансовых ресурсов для инвестиций в эффективные технологии, навсегда закрепив их в положении вечно догоняющих. Любое несогласие будет сопровождаться санкциями, а судьями в этом споре как всегда будут так называемые международные институты и западные СМИ. Для России пребывание в рамках этих организаций и договоров означает отказ от собственного развития. Слушать Россию не станут, а руки выкручивать будут ещё больше.
Впрочем, недостающие углеродные квоты можно будет купить. В Европе тестируется внутренняя биржа торговли углеродными квотами ETS, со всеми присущими этому делу типичными «радостями»: от индекса биржевых котировок «за тонну выбросов», до привязки налоговых ставок к текущей цене «углерода». То есть, 50 млрд долларов углеродного налога на Россию на предстоящее десятилетие — это еще очень оптимистичная оценка. Когда система заработает, «цены на выбросы» неизбежно вырастут. Предстоящий саммит необходим Байдену для закрепления за США права единолично определять, кому, сколько и за что платить. Не ради экологии, а чтобы легитимизировать возможность взимать с прочих стран своего рода колониальный налог и самостоятельно устанавливать его размер.
Отсюда возникает важный вопрос — надо ли России принимать участие в этом американском экологическом шабаше? На первый взгляд может показаться, что самое правильное решение его проигнорировать. Но это вряд ли будет верным шагом. Саммит все равно состоится, а отсутствие России на нем лишь облегчит Америке достижение желаемой ею цели. Так что, участвовать России, безусловно, необходимо, однако не в роли безвольного ведомого, а строго со своей собственной активной повесткой. Учитывая, что Си Цзиньпин заявил об участии Китая в саммите, можно согласовать позиции. В частности, если Парижский договор превращается в колониальные кандалы, возможно выйти из этого договора и создать другой союз, в котором позиции сторон будут более конструктивными.
В общем, бороться за экологию надо, но оплачивать западные сказки про чудодейственность ВИЭ Россия не собирается. И другим не советует. А попытки введения углеродного налога должны рассматриваться Москвой как акт агрессии в торговой войне. Со всеми соответствующими выводами. Времена безоговорочности американского мирового диктата прошли.
Автор Елена Панина, директор Института РУССТРАТ
https://regnum.ru/news/polit/3243289.html
***
Приложение. Решение ЕС о «зелёности» атомной и газовой энергетики откладывается
Ожесточённая борьба между странами ЕС за признание технологий «зелеными» связана не столько с их реальной углеродоёмкостью и экологической чистотой, сколько с правом на получение «зеленого» финансирования и освобождения от углеродного налога. Методология оценки углеродного следа, построенная на грубых научных подлогах, превращает оценку углеродного следа технологий в предмет закулисного политического торга.
Европейская комиссия планирует отложить решение о том, следует ли считать инвестиции в атомные и газовые электростанции устойчивыми в соответствии с правилами зеленого финансирования, которые должны быть опубликованы на следующей неделе. Об этом сообщает информационный портал. Исполнительная власть ЕС должна опубликовать 21 апреля 2021 года первый раздел своей «таксономии устойчивого финансирования» — длинный список видов экономической деятельности, а также конкретные правила, которым они должны соответствовать, чтобы их можно было назвать «зелеными» инвестициями.
Правила, изложенные в Законе «О делегировании полномочий в области таксономии», устанавливают подробные критерии зеленого финансирования для бесспорных низкоуглеродных технологий, к которым относятся возобновляемые источники энергии, но не природный газ и ядерная энергетика. Газ и атомная энергия оказались наиболее спорными вопросами в дебатах о зеленом финансировании, поскольку страны Восточной и Южной Европы угрожают наложить вето на проект закона, так как в нём инвестиции в природный газ не включены ни в число «зеленых», ни даже «переходных».
Между тем Франция заявила, что будет бороться за признание ядерной энергетики зеленой технологией в соответствии с правилами устойчивого финансирования ЕС. «Это настоящая политическая борьба», — сказал министр экономики Франции Бруно Ле Мэр, подчеркнув «решимость Франции» получить в соответствии с таксономией маркировку «зеленых» инвестиций для ядерной энергетики. Выдвигая отдельное предложение по газовой, ядерной и другой «переходной» деятельности, Еврокомиссия фактически ставит щекотливый вопрос странам — членам ЕС и Европейскому парламенту, которые выступают в качестве созаконодателей.
«Еврокомиссия намерена выдвинуть отдельное законодательное предложение в четвертом квартале 2021 года, в частности, в отношении того, как определенные виды экономической деятельности, в первую очередь в энергетическом секторе, способствуют декарбонизации», — говорится в проекте предложения Еврокомиссии, оказавшемся в распоряжении EURACTIV. По словам исполнительной власти ЕС, «это внесет ясность в дебаты» и позволит законодателям продолжить работу в рамках декабрьского саммита, на котором лидеры ЕС признали роль природного газа как «переходной технологии» в борьбе с изменением климата.
В марте 2021 года Еврокомиссия предложила считать «зелеными» только угольные ТЭС, перешедшие на природный газ. Но это предложение не удовлетворило советников ЕС по зеленому финансированию, которые призвали Брюссель сопротивляться политическому давлению с целью ослабить правила, заявив, что на карту поставлено их доверие. С точки зрения Еврокомиссии, перекладывание решения на усмотрение Европейского парламента и стран — членов ЕС «будет иметь ряд преимуществ». "С одной стороны, это позволит законодателям провести прозрачное обсуждение вклада природного газа и ядерных технологий в достижение целей декарбонизации, уважая право государств-членов определять свой энергетический баланс надлежащим образом. С другой стороны, он своевременно разъяснит инвесторам, как следует относиться к таким инвестициям с точки зрения экологических соображений», — говорится в проекте документа Еврокомиссии.
Защитники окружающей среды рассматривают такой двухэтапный подход как прагматический вариант решения, позволяющий снять остроту дискуссии и перейти к менее спорным аспектам таксономии. «Перенос срока обсуждения ископаемого топлива на данном этапе является политической необходимостью из-за огромного давления со стороны лоббистов ископаемого топлива на Еврокомиссию, чтобы заставить их «озеленить» свою деятельность», — сказал Генри Эвистон, представитель Всемирного фонда дикой природы по вопросам устойчивого финансирования. «Однако ЕС должен быстро разъяснить, что ископаемое топливо не является экологически чистым. Здесь на карту поставлено доверие к «Европейскому зеленому курсу»», — добавил он.
По мнению Всемирного фонда дикой природы, Еврокомиссия должна полностью исключить ископаемое топливо из таксономии и отложить обсуждение включения в таксономию биоэнергетики и лесного хозяйства, чтобы иметь больше времени для разработки критериев, заслуживающих доверия с научной точки зрения. Понятно, что руководство ЕС планирует включить лесное хозяйство и биоэнергетику в правила, которые должны быть представлены 21 апреля 2021 года. Затем он обновит критерии таксономии для лесного хозяйства и биомассы после следующего пересмотра Директивы по возобновляемым источникам энергии, который, как ожидается, будет представлен в июне 2021 года.
Биоэнергетика — особенно чувствительная тема для стран Северной Европы, в которых на долю биомассы приходится значительная часть потребления возобновляемой энергии. В Европарламенте мнения резко разделились. Ранее в апреле 2021 года группа депутатов Европарламента во главе с бывшим премьер-министром Польши Ежи Бузеком призвала Европейскую комиссию признать роль газа в качестве переходной технологии. Письмо подписали 80 депутатов Европарламента от пяти различных политических групп. Но зеленые и социалисты категорически против этого шага. «Мы открыто заявляли, что не хотим, чтобы ископаемый газ был включен в таксономию, — сказал Пол Танг, голландский депутат Европейского парламента от социалистов и демократов (S&D). — Это действительно противоречит научно обоснованному подходу и не является путём вперед».
Что касается ядерной энергетики, Тан сказал, что группа S&D «на данном этапе в основном настроена против ядерной энергетики» из-за проблемы ядерных отходов. «Для нас это должно быть научно обоснованным, поэтому было бы очень странно включать ядерную энергию в таксономию. Это немного похоже на ископаемый газ: если есть долгосрочные последствия для устойчивости, то как АЭС можно включить в таксономию?» — сказал он. Внутренний научный орган Еврокомиссии, Объединенный исследовательский центр (JRC), 2 апреля 2021 года опубликовал долгожданный отчет по ядерной энергетике, в котором говорится, что она должна претендовать на получение статуса зеленой технологии в соответствии с таксономией.
Два комитета экспертов теперь будут внимательно изучать выводы JRC в течение трех месяцев, прежде чем Еврокомиссия примет окончательное решение. По словам Танга, Еврокомиссия запустила сложный процесс обсуждения ядерной проблематики и различные органы должны вынести рекомендации по её решению. «Мы дождемся окончания этого процесса и посмотрим, что произойдет, но я не думаю, что это изменит нашу позицию», — заявил он EURACTIV.
Автор Владимир Киберов
https://regnum.ru/news/polit/3245597.html