Kак власть Беларуси мстит активистам и бизнесу и надо ли бояться всем остальным

Information
[-]

***

''1937-й тоже не сразу случился''. Что ждет простых белорусов?

Специально для рубрики DW "Беларусь. Перспективы" правозащитник Сергей Устинов написал о том, как власть мстит беларусам. Обсудить его мнение и поделиться своим можно здесь - под соответствующим постом в Telegram-канале "DW Беларусь".

После 9 августа в стране наступила черная полоса для любой активности, начиная с гражданской, заканчивая бизнесом. Режим занялся такими зачистками гражданского общества, каких еще не было в современной Беларуси. Но все это случилось не на пустом месте.

Причины давления на активных белорусов

Многие отлично помнят политические похищения и убийства Гончара, Красовского, Захаренко и Завадского. Все знают, кто за этим стоит, вплоть до фамилий. Однако со временем случилось то, что случилось: простили, забыли и замолчали. Тоже самое касается и западных политиков. Игра режима во "взятие заложников, торг, освобождение заложников", видимо, устраивала Запад. Целенаправленное уничтожение всего, что может помешать правлению одного человека, стало главной задачей любых госорганов. Все силовики и госслужащие подчинены и подотчетны только президенту. Президент может за два дня изменить любой закон, который поддержит парламент.

О работе вертикали и лжи в государственных СМИ мы могли судить по принимаемым мерам в связи с пандемией коронавируса. Люди поняли, что их жизни не волнуют режим, а их смерти от COVID-19 будут скрываться за лживой статистикой. На фоне всего этого ужаса случились выборы.

Уровень репрессий 2020-2021

Еще до выборов режим пошел на беспрецедентные шаги - уголовное дело и арест Виктора Бабарико. До этого после циничной провокации в Гродно был задержан и обвинен в уголовном преступлении Сергей Тихановский. В июле акции протеста начали разгонять с применением силы и спецсредств. Однако людей это уже не останавливало, все ждали 9 августа.

День выборов стал отправной точкой превращения Беларуси в страну массовых пыток и репрессий. Как минимум четыре человека погибли. Фотографии вечернего Минска напоминали поле военных действий. Ночью 13 августа стали выпускать задержанных на протестах, и мир облетели страшные фотографии искалеченных людей. Мир плакал вместе с белорусами. Лишь замминистра МВД Александр Барсуков заявил: "Издевательств никаких не было. Я с каждым переговорил". Наглая ложь на официальном уровне давно стала опорой режима.

Беларусь: выжженная земля

Несколько недель спустя после пыток  и жестокого обращения с задержанными в первые дни протестов все же было ощущение возможной победы. Люди массово выходили на улицы, рабочие выдвигали свои требования, останавливая работу. Как оказалось, режим всего лишь сделал шаг назад, чтобы перегруппироваться и ударить с небывалой силой.

Уже с сентября силовики начали избивать протестующих и заводить уголовные дела на активных стачкомовцев предприятий. Возбуждались уголовные дела за акции протеста 9-13 августа. Зато потерпевшим от пыток отказывали в возбуждении уголовных дел против силовиков. Рука не дрогнула бросать светошумовые гранаты и травить газом протестующих пенсионеров. Режим начал давить всех без исключения, уничтожая под корень любую активность. Осенью 2020-го многие были вынуждены покинуть Беларусь, у людей просто не было выбора - или тюрьма, или эмиграция. И вопрос сбора чемоданов иногда даже не стоял, люди убегали буквально с одной сумкой в руках.

В тоже время появилась информация о применении пыток в отношении задержанных по политическим мотивам. В феврале начались нападки на правозащитников, возбудили уголовное дело на директора и юриста "Офиса по правам людей с инвалидностью" Сергея Дроздовского и Олега Граблевского. 16 февраля прошли массовые обыски у правозащитников "Весны". 9 марта 2021 к правозащитнику Международного комитета по расследованию пыток в Беларуси Ивану Кравцову ворвались с обыском силовики и подвергли пыткам, чтобы получить доступ к информации на компьютере и телефоне. Их интересовала информация о работе Международного комитета по расследованию пыток в Беларуси.

Являясь сооснователем Международного комитета по расследованию пыток в Беларуси, я понимал, что силовики копают под меня и мою коллегу Викторию Федорову (позднее эта информация подтвердилась). Нами было принято решение уехать из Беларуси, как позже оказалось, не зря. 6 апреля 2021 по делу Международного комитета по расследованию пыток в Беларуси силовики провели обыск в квартире правозащитницы Эниры Броницкой и у ее родителей. 5 апреля 2021 с обыском пришли к правозащитнице Татьяне Гацуре-Яворской. 12 апреля 2021 супруга Татьяны Гацуры-Яворской Владимира Яворского пытали на допросе и требовали дать показания.

Мало кто понимает, что зачищая неправительственные организации и бизнес (достаточно взять недавние события с бизнес-клубом "Имагуру"), режим не остановится, пока не отомстит всем белорусам. Рабочих, кстати, уже частично зачистили, но основная чистка еще впереди, 1937-й тоже не сразу случился.

Международная реакция. Что делать?

Уже, наверное, каждый белорус усмехается, когда читает об очередной озабоченности или глубокой обеспокоенности ООН, ОБСЕ, отдельных западных политиков. Однако нужно помнить, что геноцид в Руанде в 1994 году проходил под те же самые глубокие озабоченности. Беларусы должны понять, что никто им кроме них самих не поможет. Надеяться на санкции можно, но санкции не победят режим.

Да, все боятся выходить на улицу, так как тебя могут просто убить или покалечить, но за невыход на работу тебя не убьют, не покалечат и не посадят в тюрьму. Массовая забастовка - вот чего боялся режим в августе и в октябре, он этого боится и сегодня. Пока люди это не поймут, то будут жить в этом ужасе и страхе, каждый день читать про очередной арест или суд. А законы для "каждого можно посадить" уже приняты.

Уезжать или нет - каждый решает сам для себя. Если бы мне не светило уголовное дело, я бы не уехал и продолжал бы работать для защиты прав человека в Беларуси. Но пока приходиться работать за пределами родины.

Автор: Сергей Устинов, белорусский правозащитник

https://p.dw.com/p/3sUSq

***

Диалог в Беларуси: когда власти и оппозиция сядут за стол?

С начала протестов белорусская оппозиция настаивает на проведении переговоров с властями. Лукашенко отвечает, что с "беглыми" общаться не будет. DW - о перспективах национального диалога в стране.

Практически с самого начала протестов в Беларуси, которые вспыхнули в августе 2020 года после президентских выборов, оппозиция и рядовые белорусы заговорили о необходимости диалога между властями и обществом. Этот вопрос и через девять месяцев протестов, политического кризиса и жестких силовых действий властей против гражданского общества продолжает оставаться одним из самых актуальных на повестке дня. DW разбирается, как диалог в Беларуси видят разные политические субъекты и пойдет ли на него Александр Лукашенко.

Оппозиция требует диалога для проведения новых выборов

В стане белорусской оппозиции диалог и начало переговоров с властями считают оптимальным выходом из политического кризиса, который разразился в стране после президентских выборов в августе 2020 года. Команда экс-кандидата в президенты Светланы Тихановской планирует, что переговоры с властями начнутся в мае 2021 года при международном содействии. В марте для поддержки требования о переговорах даже проводилось народное голосование на платформе "Голос".

Советник Тихановской Александр Добровольский в беседе с DW отмечает, что выход из кризиса оппозиция и власть видят по-разному: "Одна из сторон, Светлана Тихановская и демократические силы, считают, что нужно провести новые президентские выборы, чтобы выйти из кризиса. Александр Лукашенко же полагает, что нужно подавить оппозицию и несогласных. Так из кризиса, конечно, не выйти". Предметом переговоров, по его словам, может быть только проведение новых президентских выборов, после которых новый президент будет пользоваться поддержкой общества - таким образом ситуация стабилизируется.

Идея диалога очень серьезно обсуждается в обществе, говорит Добровольский: "Делегаты платформы "Сход" недавно объявили о том, что они инициировали диалог на разных уровнях, этим занимаются многие инициативы в Беларуси. Кроме того, нам готовы содействовать международные партнеры - необходимость диалога и новых выборов становится общим мнением и в Беларуси, в мире".

Прекращение репрессий - необходимое условие диалога

Независимый социолог Филипп Биканов признает, что национальный диалог в Беларуси, безусловно, необходим, и ссылается на недавние исследования Chatham House, которые показывают, что общество сильно фрагментировано по вопросу политического кризиса. "Слишком затянулся период неопределенности, долго жить в такой ситуации нельзя. Люди не могут строить планы на будущее, наблюдается спад в экономике и эмиграция населения - это все результат того, что общество сильно расколото. Разрешение кризиса, очевидно, нужно всем", - уверен Биканов.

Но с публичной дискуссией в случае с Беларусью есть нюансы, ведь одна из сторон отказывается общаться с оппонентами, и поэтому вместо диалог есть монолог. Именно поэтому, по словам социолога, не совсем ясно, кто будет стороной переговоров, которые готовит команда Тихановской - ведь Лукашенко не раз заявлял, что с "беглыми" (вынужденно покинувшими страну после выборов лидерами оппозиции. - Ред.) говорить не будет.

Главной проблемой при организации национального диалога в Беларуси Биканов называет отсутствие сближающих позиции точек: "У ядра протеста есть конкретный запрос на смену власти, но сама власть об этом говорить не станет. Начать поиски точек соприкосновения властям стоило бы с прекращения репрессий и освобождение политзаключенных - это просто условия для начала диалога". Такие шаги, по выражению Биканова, могут продемонстрировать готовность властей поступиться хоть чем-то ради мирного урегулирования ситуации.

Круглый стол Воскресенского: диалог только с системной оппозицией

Впрочем, оппозиция не единственная, кто заявляет о важности диалога. Бывший политзаключенный и экс-участник команды Виктора Бабарико Юрий Воскресенский после выхода из СИЗО КГБ организовал и даже официально зарегистрировал "Круглый стол демократических сил" (КСДС). "Мы рассматриваем себя как национального оператора диалога между властью и системной оппозицией", - пояснил задачу этой структуры Воскресенский для DW.

В КСДС входят бывшие представители штабов Виктора Бабарико и Валерия Цепкало, которые поняли, что власть не будет разговаривать с "беглой и деструктивной оппозицией", и надо создавать системную оппозицию, рассказывает Воскресенский. "Диалог идет по разным направлениям, в том числе о конституционной реформе: "Мы уже провели 25 круглых столов, по итогам которые принимаем меморандумы с нашей позицией".

По его мнению, нужно показать гражданам Беларуси, что изменения в стране носят не декоративный, а программный характер. "Будет только системная оппозиция, к радикализму склонить белорусов не удастся. Мы тоже осуждаем насилие, но, как говорят в силовых структурах, "тысячи гематом лучше, чем тысячи убитых". Изменения в стране должны идти эволюционным, а не революционным путем", - уверен Юрий Воскресенский.

Традиционная оппозиция в работе КСДС участия не принимает. Александр Добровольский поясняет, что считает эту инициативу имитацией: "Он (Юрий Воскресенский. - Ред.) не предлагает переговоры, чтобы выйти из кризиса и провести новые выборы. Он предлагает склонить голову перед Лукашенко, и тогда тот, может быть, кого-то отпустит. Это проект Лукашенко, чтобы сделать вид, что якобы переговоры идут".

Возможно ли примирение в белорусском обществе?

Вопрос о том, состоится ли все же в Беларуси настоящий диалог, Добровольский называет непростым. Вместе с тем советник Тихановской убежден, что Лукашенко придется рано или поздно пойти на переговоры: "Для танго нужны двое. Вопрос только в том, что кризис будет усугубляться, наша экономика может не выдержать. Незачем тянуть время для того, чтобы предотвратить неизбежное. Лучше сразу решить эти вопросы, чтобы Лукашенко получил нужные гарантии в случае ухода”.

В свою очередь, социолог Филипп Биканов указывает, что, несмотря на сильную поляризацию, прийти к диалогу белорусское общество в будущем может. "Бастиону (твердым сторонникам. - Ред.) Лукашенко тоже не нравится насилие, примирение могло бы случится на основе принятия позиции друг друга. Руки в крови испачкало не так много людей, и если после прихода к власти оппозиция проявит политическую мудрость и не будет устраивать люстрацию, то я не вижу проблем для примирения", - поясняет Биканов.

Добровольский также считает, что примирение возможно. По его оценке, лучшего способа, кроме как дать людям шанс выразить их мнение на честных выборах, придумать невозможно. "Социальные проблемы, проблемы национального согласия решаются не тогда, когда подавляется инакомыслие, а когда слушают и уважают разные точки зрения. Это основной принцип демократии", - резюмирует советник Тихановской.

Автор Богдана Александровская   

https://p.dw.com/p/3stNh

***

"Сдулся" ли протест в Беларуси?

Белорусские поэты Ганна Комар и Дмитрий Строцев получили норвежскую Премию за свободу слова. Мы поговорили с ними об участии в протестах, о поэтическом и политическом.

Поэт из Минска Дмитрий Строцев получил Премию за свободу слова от Ассоциации норвежских писателей. Не один, а вместе с молодой поэткой - она просит называть себя именно так - Ганной Комар. Строцев - один из самых известных белорусских авторов. 21 октября 2020 года вечером он пропал, а нашли его наутро за решеткой. Арест поэта на 13 суток вызвал кампанию международной поддержки. И Ганну Комар арестовывали на 9 суток. Корреспондент Deutsche Welle поговорил с ними о разделенной на двоих премии и о протестном движении через полгода после его начала.

Deutsche Welle: - Что для вас значит эта норвежская премия?

Ганна Комар: - Премия за свободу слова - это была огромная неожиданность и радость, а с другой стороны удивилась: это точно мне? Мое творчество отражает протест, мой протест - это тоже мое творчество, думаю, за это дали. И я не считаю, что премию дали мне, ее дали нам, белорусам.

Дмитрий Строцев: - Это совершенно новый опыт, я никогда не получал международных литературных наград. Это событие и большая честь. Я ознакомился с характером этой премии, посмотрел список лауреатов и не совсем увидел себя в этом ряду, потому что я поэт, а не правозащитник, но допускаю, что для тех, кто меня выбрал, это был важный выбор, и я с радостью принимаю его. Сейчас все происходит онлайн, ни Ганна, ни я в Норвегию не попали, но есть план, что летом или в начале осени мы приедем в Осло.

- Начиная с августа прошлого года, волна насилия обрушилась на протестующих в Беларуси. Насколько это оказалось травматичным? Не "сдулся" ли протест?

Г.К.: - Посттравматическое состояние в Беларуси очень серьезное. Это проявляется даже не в поэзии, а в повседневной жизни. Элементарный пример: ты шарахаешься от любого микроавтобуса. Параноишь. Мне кажется, я слышу, как по рации где-то передают мое имя. Если в августе мы были такие уверенные, и писали об этом тоже, то теперь страшно сказать что-то лишнее, страшно поверить, а потом разочароваться. Я работаю над документальной книгой, придумала такой способ перерабатывать прошлый опыт. Я пишу о 8 сентября, когда меня задержали, тогда первое массовое задержание женщин было, про 9 суток моих. Решила написать объемную историю на основе дневника из тюрьмы, интервью с теми, с кем была в камере, и с теми, кто в это время делал что-то на свободе.

Д.С.: - Если бы народное восстание победило, было бы удовлетворение или даже триумф, заработали бы новые институты, прошли бы новые выборы. Усталость и напряжение, переживаемые обществом последние полгода, получили бы разрешение. Этого не происходит, быстро ничего не получается. Я воспринимаю эту новую ситуацию как очень важную фазу и продолжаю делать свое небольшое дело, которое могу: свидетельствовать, поддерживать людей. Протест "сдулся"? Я вижу, что этого не произошло, как в 2006 и 2010 годах, когда протестная общность после разгонов и подавления переживала свое принципиальное меньшинство. Сейчас, несмотря на усилия пропаганды, на запугивание и страшные аресты, общество не скатывается на обычный конформизм. Отката не происходит, и это удивительно.

- Есть ли у протестного движения свой язык, чем он отличается от языка власти?

Г.К.: - Мне кажется, мы говорим языком любви. Главное, для чего мы начинаем говорить, - чтобы высказать сочувствие, эмпатию, общую надежду. Это язык объединения и созидания. А власть я стараюсь по большей части игнорировать. Я слежу за событиями, но стараюсь не вчитываться в их слова. Это язык насилия, абсурда, язык параллельной реальности. Облако радиоактивное, которое хочет тебя накрыть. Все эти милиционеры, следователи, омоновцы, работники администрации говорят под копирку, как по инструкции. Ничего живого я там не вижу.

Д.С.: - Общность новой этической солидарности получила новый язык, который всей своей массой приняла. На первый марш вышли от 300 до 500 тысяч человек, самые разные люди из самых разных слоев, и произошло мгновенное принятие общих символов, например, бело-красно-белый флаг, символ “Погоня”, "Магутны Божа" (рус. "Могучий Боже" - Ред.) - это стихотворение, положенное на музыку, есть люди, знающие слова, они поют, и все подхватывают. Было написано порядка 500 новых песен. Есть игровой момент, самоирония, все признаки эстетического и творческого подхода. Язык новой общности. Если посмотреть на язык провластных людей, что же они создали? Они ходят под зелено-красным флагом, и больше у них ничего нет. Ничего нового, определяющего их общность. Сколько песен они написали? Единицы посредственных произведений. Всё.

- Поэзия и политика - насколько они сопоставимы?

Г.К.: - Раньше я это разделяла. Есть у нас политическая оппозиция, говорила я, а мы относимся к культурной оппозиции. Но прошлым летом все это смело напрочь. Поэтическое выражает чувства и опыт, которые люди переживали и переживают из-за политического. Есть событие - арест, фальсификация, огромное давление увольнениями, убийство, приговоры и так далее, и есть то, что люди переживают по этому поводу. Я не понимаю, как можно писать о чем-то кроме того, что с нами сейчас происходит. Фишка поэзии для меня в том, что она вскрывает проблему и одновременно рану эту немного залечивает.

- Дмитрий, а когда вас задержали, вы знали о кампании в вашу поддержку?

Д.С.: - Меня похитили на улице, с мешком на голове доставили в КГБ, потом в РУВД, ночью отвезли на Окрестина, и я оказался в камере, где люди несколько дней не имели никакой информации. На следующий день - суд, происходящий совершенно беззаконным образом, через скайп. В коридоре появляется высокий милицейский чин и раздраженно кидает: “Это ты знаменитый белорусский поэт?” Я отвечаю: “Всемирно известный”. После суда этот начальник, разозлившись на мои дерзкие ответы, спускает меня в карцер. Карцер - это пыточная. Но через несколько часов приходит некто холеный в штатском с бегающими глазками, ведет меня в VIP-камеру двухместную: “Заходи, будешь здесь теперь, бери матрас, нет, бери два матраса”. Тут я понимаю: они смущены волной, которая поднялась в мою защиту. Конечно, людей за решеткой сейчас сотни. Все в разных позициях. Не все известны, как я. Мое предложение к обществу: максимально поддерживать, писать, информировать о происходящем.

- Протесты в Беларуси показали особую женскую силу, а что сейчас с ней происходит?

Г.К.: - Хороший вопрос - что происходит? Примерно за час до нашей беседы мою подругу задержали. Конечно, я не знаю, что думают все женщины Беларуси, но мы продолжаем какие-то акции, мобилизацию своих сообществ, распространяем газеты независимые. Поддерживать одна одну - значит, не давать упасть. Мы растеряны, мы очень устали, нам страшно, тревожно, и ты уже таешь и падаешь, а она тебе хоп - плечо подставила, и ты хоп - встала и другой передала это. Вместо того, чтобы поддаваться апатии и плакать, ныть, мы придумываем, что дальше можем сделать, и действуем, и это не дает остановиться.

Д.С.: Мой глобальный взгляд - завершается многотысячелетняя маскулинная эпоха мужского приоритета, когда все, вплоть до Библии, заточено под мужчин. В Беларуси интуиция народа приняла женщину как символ водительства народного. По-моему, 12 августа, четвертый день этого насилия, когда женщины вышли в праздничных одеждах и стали выстраиваться в цепочки, а потом пошли женские марши. Принципиальная концептуальная перестройка протеста - в этот момент она произошла. Когда женщины вышли, был шок среди силовиков. Они были растеряны и пристыжены. Эта женская интонация или камертон был и остается очень важным в том, что сейчас происходит в Беларуси.

Автор Александр Дельфинов

https://p.dw.com/p/3sm0M


About the author
[-]

Author: Сергей Устинов, Богдана Александровская, Александр Дельфинов

Source: p.dw.com

Added:   venjamin.tolstonog


Date: 04.05.2021. Views: 45

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta