Главная задача США — вбить клин между Китаем и Россией

Information
[-]

Главная задача США - ограничить сотрудничество между Пекином и Москвой 

Творческое мышление о том, как ограничить сотрудничество между Пекином и Москвой и при этом не дать им еще больше сблизиться, будет иметь решающее значение для защиты интересов США и либеральных демократий в ближайшие десятилетия.

23 марта министр иностранных дел Китая Ван И и его российский коллега Сергей Лавров провели встречу, организованную в крайне удачное время: переговоры на высоком уровне состоялись всего через день после необычно жаркого публичного обмена мнениями между высокопоставленными официальными лицами США и Китая в Анкоридже, Аляска, и, в отличие от них, министры иностранных дел Китая и России установили дружеский тон, пишут старший научный сотрудник и директор программы трансатлантической безопасности в Центре новой американской безопасности Андреа Кендалл-Тейлор и старший советник Международного республиканского института Дэвид Шаллман в статье, вышедшей 4 мая в Foreign Affairs.

Вместе они отвергли критику Запада в отношении их политики в области прав человека и выпустили совместное заявление, в котором предлагалось альтернативное видение глобального управления. Лавров сказал, что международный порядок под руководством США «не отражает волю международного сообщества».

 

Однако встреча примечательна не только своей риторикой. Через несколько дней после этого Россия начала наращивать войска вдоль границы с Украиной. Ее контингент стал самым значительным с момента «аннексии» Крыма в 2014 году. Одновременно Китай начал проводить широко разрекламированные десантно-штурмовые учения, тогда как инциденты с нарушением называемой опознавательной зоны ПВО Тайваня побили по количеству рекорд почти за 25 лет. Эти шаги вновь вызвали обеспокоенность в Вашингтоне по поводу потенциальной глубины китайско-российской координации.

Для Соединенных Штатов противостояние этим решительным образом разным противникам будет сложной задачей. Более того, эти две страны неизбежно разделят внимание, возможности и ресурсы Вашингтона. События последних нескольких недель ясно показывают, что администрации президента Джо Байдена будет непросто находить способы реагирования на поведение Китая, если не решить проблему поддержку Пекина со стороны Москвы. Кроме того, очевидно, что теперь Вашингтон должен рассчитать, как его реакция на одного противника повлияет на расчеты другого.

Проблемы, которые две страны создают для Вашингтона, различны, но совпадение их интересов и взаимодополняемость их возможностей — как военных, так и иных — делают их совокупный вызов мощи США более значительным, чем сумма его составляющих. Китай, в частности, использует свои отношения с Россией, чтобы заполнить пробелы в своем военном потенциале, ускорить внедрение технологических инноваций и дополнить свои усилия по подрыву глобального лидерства США. Любые попытки противодействовать дестабилизирующему поведению России или Китая теперь должны учитывать углубляющееся партнерство двух стран.

Формирующаяся связь

Администрация Байдена дала понять, что Китай является приоритетом ее внешней политики номер один. Президент назвал Пекин «самым серьезным конкурентом Вашингтона» и подчеркнул, что экономические злоупотребления Китая, нарушения прав человека и военный потенциал представляют угрозу интересам и ценностям США. В то же время администрация по праву понизила рейтинг России до источника озабоченности второго уровня. Но Вашингтону не следует недооценивать Москву. В распоряжении президента России Владимира Путина находятся высоко эффективные вооруженные силы, а сам он показал, что готов их использовать. Боясь потерять значимость, Путин ищет способы заставить Соединенные Штаты иметь дело с Москвой и, вероятно, рассматривает отношения с Пекином как средство укрепления своей позиции.

Россия поддерживает такие связи отчасти за счет продажи современного оружия китайским военным. Российские системы укрепляют потенциал Китая в области противовоздушной обороны, противокорабельной обороны и подводных лодок, что способствует усилению позиций Китая против Соединенных Штатов в Индо-Тихоокеанском регионе. Россия и Китай проводят совместные военные учения — включая осуществление патрулирования стратегических бомбардировщиков в Индо-Тихоокеанском регионе и военно-морские учения с Ираном в Индийском океане, — все чаще и масштабнее.

Подобные действия сигнализируют другим странам, что Пекин и Москва готовы бросить вызов господству США. Более того, два государства наладили технологическое сотрудничество, которое в конечном итоге может позволить им совместно внедрять инновации быстрее, чем Соединенные Штаты сделают это в одиночку. Связь между двумя странами носит более чем стратегический характер, поскольку Китай и Россия учатся друг у друга, когда дело касается авторитарной тактики. Например, агрессивное развертывание Пекином кампаний дезинформации о COVID-19 демонстрирует, что его лидеры начали перенимать давние кремлевские методы.

Вместо того чтобы просто продвигать и подкреплять положительный образ Коммунистической партии, кампании Пекина стремятся посеять замешательство, разногласия и сомнения в отношении самой демократии. Следуя сигналам из Пекина, Москва, в свою очередь, учится отказываться от относительной свободы в российской онлайн-сфере — задача, которая стала более актуальной после возвращения Алексея Навального в январе и массовых протестов, охвативших страну. Общими средствами Китай и Россия популяризируют авторитарное управление, ослабляют защиту прав человека и создают опасные нормы, касающиеся суверенитета в отношении киберпространства и интернета. Две страны поддерживают друг друга в этих вопросах на многосторонних форумах. Некоторая часть этого взаимодействия, несомненно, носит скорее случайный, чем целенаправленный характер, но обе страны поют в унисон.

Для России экономические выгоды от прочных отношений с Китаем особо не скрываются. Москва работает с Пекином над смягчением последствий санкций США и ЕС и в конечном итоге над уменьшением центральной роли Вашингтона в мировой экономической системе — изменение, которое снизит эффективность экономических инструментов США. Кремль обратился к Пекину за капиталовложениями, рынком для экспорта вооружений и оборонными компонентами, к которым Россия больше не имеет доступа на Западе. После холодной американо-китайской встречи на Аляске Лавров подчеркнул необходимость отказаться от использования доллара и международных платежных систем, контролируемых Западом.

Как дать отпор

Новая администрация США сформулировала конкуренцию с Китаем и Россией в идеологических терминах — «фундаментальные дебаты о будущем и направлении нашего мира», как выразился Байден. Это разумный подход. Китай и Россия работают над подрывом либеральной демократии — концепции, которую оба режима рассматривают как прямую угрозу своим чаяниям и власти. По этой причине, среди прочего, две страны стремятся ослабить позиции США в важных регионах и международных организациях.

Подтверждение приверженности администрации Байдена союзникам и многосторонности будет препятствовать таким усилиям. Точно так же усилия Байдена по укреплению демократических политических систем нанесут ущерб попыткам Китая и России посеять сомнения в их желательности. Скоординированные усилия по развитию устойчивой кибер‑ и избирательной инфраструктуры и усилению антикоррупционной политики могут помочь смягчить последствия злонамеренного вмешательства. Тем не менее Соединенные Штаты не могут основывать свою стратегию исключительно на подтверждении своего лидерства и защите демократии, потому что Китай и Россию связывает не только совпадение их мировоззрений, но и взаимодополняемость их ресурсов и возможностей. Кремль, например, не верит, что у него есть экономическое будущее на Западе.

По мере роста финансовой стагнации и риска внутренней нестабильности Китай становится все более важным партнером. Чтобы нанести удар по основам этих отношений, Вашингтону потребуется показать Москве, что некоторая степень сотрудничества с США предпочтительнее подчинения Пекину. Формирование расчетов Москвы, таким образом, не предотвратит китайско-российское сотрудничество в целом, но может ограничить самые пагубные последствия их согласования. Некоторые политики и аналитики рекомендовали стратегию «обратного Никсона» по сближению с Россией, чтобы увести ее от Китая. Вместо этого Кендалл-Тейлор и Шаллман предлагают гораздо более скромный и постепенный подход, призванный продемонстрировать окружающим Путина людям преимущества более сбалансированной и независимой внешней политики России.

Основания для реализации такой стратегии невелики, но Вашингтон мог бы начать с заявленного желания использовать продление в феврале нового договора о сокращении ядерных вооружений в качестве отправной точки для диалога по контролю над вооружениями, стратегической стабильности и нераспространению. Соединенные Штаты могли бы и дальше взаимодействовать с Москвой, чтобы способствовать возвращению Ирана к ядерной сделке 2015 года и обеспечить стабильный мир в Афганистане.

В Арктике Соединенные Штаты также могут замедлить поворот Москвы в сторону Пекина. Вашингтону следует незамедлительно возобновить работу форума глав оборонных ведомств Арктики (CHODS), площадки для диалога с Россией и другими арктическими партнерами США о растущей милитаризации региона. Хотя Арктический совет является основным руководящим органом региона, в его мандат не входят вопросы безопасности и военные вопросы. Арктическому форуму CHODS можно было бы поручить разработать военные инструкции, чтобы избежать конфликта между всеми сторонами. Такие усилия не только предотвратят опасную эскалацию, которая может подорвать другие политические приоритеты США, но также могут стать плацдармом для дополнительного американо-российского сотрудничества.

Вбить маленькие клинышки

Действия России, включая военную эскалацию и настойчивые попытки подорвать демократические институты, ограничивают дипломатические возможности в ближайшем будущем. Пока Путин остается у власти, конструктивное взаимодействие будет минимальным. Однако настойчивые и последовательные усилия по работе с Москвой таким образом, чтобы продвигать интересы США, могут продемонстрировать элите вокруг Путина, что альтернатива подчинению возможна.

Тем временем Вашингтону нужно будет выделить больше ресурсов на мониторинг и противодействие последствиям сотрудничества Пекина и Москвы. Администрация Байдена должна проводить регулярные военные игры, в которых Соединенные Штаты и потенциально их союзники по НАТО противостоят Китаю и России. Вашингтону следует подготовиться к противодействию скоординированным кампаниям вмешательства, направленным на манипулирование общественным дискурсом и подрыв доверия к избирательной системе США.

Китай и Россия, вероятно, активизировали обмен разведданными и усилия по противодействию разведывательным операциям США в обеих странах. Поэтому агентствам США необходимо будет учитывать повышенные опасения контрразведки в своих попытках собрать информацию о сотрудничестве в области обороны, совместной разработке технологий и нераскрытых поставках оружия. Китайско-российские отношения не являются непроницаемыми, и США не должны уклоняться от активных мер по использованию имеющихся в них трещин. Попытки США извлечь выгоду из незначительной напряженности, возможно, не изменят общую траекторию отношений двух стран. Но вбивание даже небольших клиньев между партнерами может способствовать трениям и недоверию, которые ограничивают масштабы сотрудничества. В Арктике, например, Россия стремится ограничить роль неарктических государств, особенно Китая, в региональном управлении.

Соединенные Штаты должны поддержать Москву в этом стремлении, поскольку она разделяет заинтересованность в ограничении влияния Китая в регионе. Отдельно Россия является крупным продавцом оружия странам, у которых есть территориальные споры с Китаем, включая Индию и Вьетнам. Однако Закон о противодействии противникам Америки с помощью санкций, принятый Конгрессом в 2017 году для ограничения доходов Кремля от экспорта оружия, не позволяет России продавать оружие Нью-Дели. Директивным органам следует рассмотреть возможность предоставления Индии разрешения на покупку российского оружия, что будет способствовать возникновению естественных трещин между Пекином и Москвой.

Наконец, Вашингтону следует гораздо громче говорить с Москвой о том, как поведение Китая вредит интересам России. Давний постулат российской внешней политики — сделать Москву независимым и беспристрастным игроком в многополярном мире. Поэтому некоторые аналитики и российская элита обеспокоены растущим подчинением России Пекину.

По мере того как Китай посягает на интересы России в Белоруссии, Иране и других странах, Соединенным Штатам следует попытаться поднять вопросы у российского народа и правящей элиты о мудрости нынешнего подхода в надежде, что будущие лидеры выберут более нейтральный курс. У администрации Байдена уже есть длинный список неотложных задач, связанных с Китаем и Россией. Усилия по сокращению отношений между двумя странами входят в этот каталог. Творческое мышление о том, как ограничить сотрудничество между Пекином и Москвой и при этом не дать им еще больше сблизиться, будет иметь решающее значение для защиты интересов США и либеральных демократий в ближайшие десятилетия.

Автор Максим Исаев

https://regnum.ru/news/polit/3260613.html

***

Приложение. Возможен ли российско-китайский союз при власти либерального западничества?

Когда и если нынешнее наступление сил глобализма удастся соединенными усилиями отбить, классовые противоречия вновь неизбежно выйдут на авансцену, где будут подогреты глобальными раскладами, отводящими так называемым «развитым» странам Запада роль «золотого миллиарда», а развивающимся – его сырьевого придатка. И когда они на передний план выйдут, то будут решены в соответствии с общей логикой стратегической эволюции победившего лагеря, то есть в пользу социализма.

Отношение к российско-китайскому союзу у нас стремительно превращается в «лакмусовую бумажку» не только политических взглядов, но и мировоззрения соотечественников, а также нашей исторической грамоты. В основном усвоены внешнеполитические аспекты и закономерности этого стратегического выбора.

Во-первых, создание глобального баланса, уравновешивающего экономическую и военную мощь коллективного Запада во главе с США. Китай способен на полноценную экономическую конкуренцию с США, и сухие цифры статистики, демонстрирующей обнуление китайских инвестиций в американскую экономику в последние три года войны санкций — тому доказательство. Сравнение с Великой депрессией — самое легкое, в чем упражняются сейчас в США, характеризуя «ковидное» состояние своей экономики. Россия — мощный противовес американскому военному потенциалу, прежде всего в ракетно-ядерной сфере, в триаде СЯС — стратегических ядерных сил. Китай сопоставим с США в сфере конвенциональных вооружений, а также в том, что касается оперативно-тактического ядерного оружия и средств доставки — пример РСМД. Но дальность таких вооружений не позволяет создать угрозу континентальной части США, только их военным базам в АТР, а без этого убедить потенциального агрессора, давно репетирующего глобальные нападения в ходе учений, в губительности такого шага для него самого не получится. Остудить агрессивный пыл ядерных стратегов, это мы хорошо помним еще по временам Холодной войны, способна только ответная ядерная контрстратегия, под прикрытием которой можно реализовать любые региональные оборонные проекты, но именно что под ее прикрытием.

Во-вторых, в российско-китайском союзе крайне важен геополитический аспект. Почти полтора века назад, как появились первые наработки западной геополитики — концепции «петли анаконды» (Альфред Мэхан) и Хартленда (Хэлфорд Маккиндер), Запад стремится в Евразию, понимая, что без овладения этим гигантским сухопутным массивом, этим великим «мировым островом», он всегда будет оставаться на периферии. Какой бы совокупной мощью ни обладал. Взгляд на мировую перспективу как на экспансию пресловутого Моря на великую Сушу вызвал к жизни разъяснения и уточнения этих концептов и породил стратегию поэтапной фрагментации пограничных пространств великих евразийских держав с превращением их во фронтовые лимитрофы, существование которых подрывает их внутреннюю стабильность. Окопавшись на оконечностях и «непотопляемых авианосцах» Евразии — европейском Западе и азиатско-тихоокеанских архипелагах — от Японии, Южной Кореи и Филиппин до Австралии и Индии, Запад с помощью подобной подрывной политики двигается внутрь нашего континента. И провозглашает полный контроль над ним не только вожделенной целью, но и смыслом существования — условием выживания. Любой раскол между Россией и Китаем — двумя главными евразийскими державами — в этой ситуации как минимум ослабляет и дезорганизует сопротивление этой внешней экспансии. А как максимум он за счет возможности игры на этих противоречиях существенно расширяет агрессору пространство геополитического маневра.

В-третьих, со времен вильсоновских «Четырнадцати принципов» (январь 1918 г.), через все западные концептуальные документы — решения Вашингтонской военно-морской конференции 1921 года, Атлантическую хартию (август 1941 г.), учредительные (1949 г.) и последующие документы НАТО — красной линией проходит идея «свободы морской торговли», под флагом которой Америка вступала еще в Первую мировую войну. Суть этой идеи — в господстве морских держав с наиболее сильным флотом над морскими коммуникациями, и чтобы никто и никогда данного порядка вещей, определяемого этим господством, не только не нарушил, но и не поставил его под сомнение. Российско-китайский альянс это господство не отменяет, но существенно ограничивает, что наглядно видно на примере быстрого количественного и качественного роста ВМС НОАК, а также формирующегося союза Москвы и Пекина с Тегераном, дающего выход к «теплым морям» российскому ВМФ. Но главное: российско-китайский альянс, сопрягая стратегии ЕАЭС и «Пояса и пути», создает альтернативную систему континентальных коммуникаций, к которой у Запада нет доступа, и которая удалена от пунктов дислокации его ударных группировок настолько, что нанесение серьезного ущерба этой альтернативе весьма проблематично и, кроме того, бесконечно дорого. Запад эту ситуацию очень хорошо понимает. Ибо еще крупнейший кукловод Арнольд Тойнби в своем сборнике «Цивилизация перед судом истории» семь десятилетий назад подробно и в превосходных эпитетах описывал перенос основных коммуникаций с сухопутных артерий Евразии на просторы мирового океана, где в XIX веке господствовал британский флот и присягнувшие британской короне флибустьеры. И мы видим, какое недовольство и растерянность, вплоть до угроз силой отвоевывать Северный морской путь, вызывает в США обратный процесс возвращения коммуникаций в сухопутную Евразию.

В-четвертых, неизбежная в условиях крепнущего союза России и Китая координация деятельности вооруженных сил, а также технологических решений в военной сфере создает синергетический эффект, существенно повышая совокупность потенциалов наших двух стран. Для Запада это нетерпимая ситуация, так как существенно ограничивается и обращается вспять лимитрофная экспансия. И кроме того, под сомнение ставится лояльность региональных сателлитов. Прежде всего это относится к Сеулу, который если и не спит и видит, как покинуть американскую сферу влияния, то и отнюдь не горит желанием занимать в ней передовые позиции. (Посмотрим сейчас, как будет развиваться межкорейский диалог в условиях внутренних трудностей, переживаемых КНДР, о которых на днях шла речь на форуме партийных секретарей ТПК; что-то подсказывает, что интересы, как и политика, властей США и корейского юга на этом существенно разойдутся).

Наконец, в-пятых, мы видим, что стоило появиться первым намекам на евразийскую, а следовательно, и на глобальную альтернативу господству США, как существенное брожение началось даже в Европе, в среде «железобетонных» союзников Вашингтона по НАТО. Не говоря уж о бывших проамериканских марионетках из зоны Залива, начиная с Саудовской Аравии и Эмиратов, у которых на фоне охлаждения отношений и связей с США в разы возросла интенсивность контактов с Москвой и Пекином. Яркий пример с полемикой, навязанной Западом вокруг китайского Синьцзяна, где арабский мир дружно выступил на стороне КНР, отвергнув западные обвинения. И всей планете понятен оскорбительный для Вашингтона подтекст намека, что в дела мусульман европейцам и американцам носа совать не стоит — не их дело. И вот с этого момента мы начинаем переходить с территории внешней политики к внутренним вопросам нашей российской жизни. Стратегический союз с Китаем оказывает на них как минимум не меньшее влияние, чем на внешнеполитическую риторику в отношении Запада, которая ужесточается с каждым новым прорывом в российско-китайском диалоге.

Что важно? Очень многое. И первое, связанное с идеологией. Жизнь объективно двигает российское руководство ко все более быстрому сближению отнюдь не с западными «демократиями», как это виделось адептам «перестройки» и «реформ» тридцатилетие назад, а с традиционными союзниками СССР по социалистическому лагерю. Восстановив отношения с Китаем, в котором в своем влиянии и авторитете укрепляется власть КПК, а также с Кубой, КНДР, бывшими африканскими сторонниками социалистической ориентации, рядом «левых» стран АСЕАН, Россия возвращается к международному позиционированию Советского Союза. Это не афишируется у нас, но хорошо понимается всем окружающим миром. Крупные буржуазные империалистические государства, составляющие ядро попыток формирования глобалистского миропорядка, оказываются от нас по другую сторону политических и, смеем утверждать, исторических баррикад. А по эту их сторону вместе с нами расположились оппоненты буржуазного глобализма, которые не приемлют ни «великой перезагрузки» Клауса Шваба, ни «глобального концерта» Ричарда Хааса, а выступают за ведущую роль ООН, в Совете Безопасности которой имеют право вето. И настаивают на созыве саммита лидеров именно этой пятерки, а не новых экзотических форматов, рассчитанных на размывание и подрыв генеральной роли ООН и своих в ней позиций.

Надо четко понимать, что «жить в обществе и быть свободным от него» не получится. Как учил еще В. И. Ленин, доминирующее экономическое содержание всегда отыщет себе соответствующую политическую форму. Это в полной мере распространяется и на взаимоотношения с Западом и Востоком нынешнего периода их соответственно упадка и подъема. Это лишь вопрос времени, и те перемены, намеки на которые содержатся в укреплении в российском правительстве позиций государственников и ослаблении либеральных космополитов времен горбачевщины и ельцинщины, которые уже происходят, — только начало. В конце концов, государственный капитализм по сравнению с диким капитализмом времен первоначального накопления — существенный шаг вперед уже в том смысле, что представляет собой канун социализма. Либеральные подголоски в СМИ кричат о незыблемости «завоеваний» «святых девяностых» и убеждают, что они «успешно держат оборону» супротив «наступающих сил тоталитаризма». А на деле идет процесс «национализации» власти и элиты, хотя он еще и не приобрел необратимой динамики. Но сопротивление прозападных сил на фоне тотального разрыва с Западом, которого уже не скрывает риторика на высших уровнях российской власти и политики, в значительной мере теперь лишено внешней поддержки. И до конца не подавлено только потому, что дилемма между социализмом и капитализмом сейчас не является главной в международном масштабе. Ключевой водораздел современности пролегает между глобализмом и национальными государствами. Это ведет к формированию в государствах, противостоящих коллективному Западу, национально-освободительного консенсуса левых и правых национально ориентированных сил. И хорошо объясняется китайской теорией «новой демократии». Когда и если нынешнее наступление сил глобализма удастся соединенными усилиями отбить, классовые противоречия вновь неизбежно выйдут на авансцену, где будут подогреты глобальными раскладами, отводящими так называемым «развитым» странам Запада роль «золотого миллиарда», а развивающимся — его сырьевого придатка. И когда они на передний план выйдут, то будут решены в соответствии с общей логикой стратегической эволюции победившего лагеря, то есть в пользу социализма. Не только во внешней политике, но и, разумеется, во внутренней: «ножниц» между внешним социализмом и внутренним капитализмом ни одна социально-политическая система долго не выдержит.

Рассуждать на темы внутренних преимуществ социализма перед капитализмом, а также о роли китайского примера в условиях двустороннего союза Москвы и Пекина можно еще долго. Но главное заключается в том, что мир капитализма в очередной раз продемонстрировал тотальную привязанность к Западу и тотальную враждебность Востоку, как это не раз происходило в прошлом. Дилемма между капитализмом и социализмом, в полном соответствии с предсказаниями и выводами классиков марксизма-ленинизма, имеет географическую привязку. И в имперские времена, и в советскую эпоху в России и Китае, а также в постсоветскую эпоху в современной России всякий раз на мировую расстановку сил исключительное влияние оказывали колониальные даже не амбиции, а императивы Запада. Меньше всего озабочиваясь диктатом загримированных под «общечеловеческие» идеологем, выдвигавшихся для отвода глаз, США всегда стремились к воспроизводству миропорядка, основанного на собственной центричности и осуществляемого в интересах собственного олигархического капитала, эту страну полностью контролирующего. Поэтому любые внутренние силы в странах третьего мира, выступавшие за применение западной экономической модели и внедрение западной ценностной шкалы, неминуемо превращались в компрадоров, противников собственной самости, поборников ее сдачи оптом и в розницу Западу. По «двухголовой» формуле адмирала Цебровски, советника главы Пентагона. «Страны, не принимающие глобализацию, должны быть взорваны изнутри «цветными революциями» и вовлечены в Запад, если надо, по частям; страны, согласные с глобализацией, должны отказаться от собственной идентичности в пользу западной и предоставить транснациональным банкам и корпорациям собственные ресурсы». И в условиях расширяющегося союза России с Китаем, по мере ужесточения противостояния этого союза с Западом, прозападники внутри страны все быстрее теряют точку опоры, превращаясь в глазах общественного мнения из «сил» в банальную агентуру внешнего влияния. Которая иначе уже и не воспринимается, и мотивы которой сограждане объясняют уже даже не интересами, а тотальной внешней зависимостью: что им говорят в условном американском посольстве — то они и делают.

Именно поэтому полемика вокруг западного или восточного вектора, остатки которой в условиях разворота на Восток продолжаются уже не столько в общественном мнении, сколько на страницах либеральных СМИ, воспринимается обществом в России как борьба почти уже «бывших» не за выбор, а за собственную кормушку. Очень показательно: добить пресмыкающееся западничество не смогли семь десятилетий советской власти со всей пропагандистской мощью советских СМИ; но трех десятилетий либеральной прозападной вакханалии хватило, чтобы западнические идеи, получив «зеленый свет», дискредитировали себя настолько, что сегодня быть западником становится уже откровенно неприлично. СССР был официально антизападной страной, под спудом которой процветало бытовое, «кухонное» прозападное, преимущественно интеллигентское низкопоклонство. Современная Россия стремительно становится — уже стала — антизападной страной уже не в официозе, а именно на этом самом — бытовом, решающем уровне. И в этом смысле громадными темпами движется к социализму, делая это куда быстрее, чем отходило от него на излете брежневского застоя. Победа в политике идей, уже победивших в общественном сознании, как мы знаем, — лишь вопрос времени.

Автор Владимир Павленко

https://regnum.ru/news/polit/3240482.html


About the author
[-]

Author: Максим Исаев, Владимир Павленко

Source: regnum.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Date: 05.05.2021. Views: 58

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta