К 2030 году США лишатся возможности играть мускулами против КНДР
Ядерное оружие Северной Кореи как основа обеспечения ее безопасности
Американское «теневое ЦРУ» , аналитическая корпорация RAND, опубликовала на своем сайте доклад по теме ядерного оружия Северной Кореи. Документ получился во всех смыслах неожиданным. Если аналогичные анализы этой темы периода 2010–2012 годов носили характер простых сожалений о том, что «некоторые страны опасно балуются с атомом», то в этот раз документ имеет форму, близкую к панике.
Американское «теневое ЦРУ», аналитическая корпорация RAND, опубликовала на своем сайте доклад по теме ядерного оружия Северной Кореи. Документ получился во всех смыслах неожиданным. Если аналогичные анализы этой темы периода 2010—2012 годов носили характер простых сожалений о том, что «некоторые страны опасно балуются с атомом» и лишь очень добрая воля, вместе с безграничным уважением к выбору нациями собственного пути, не позволяют Вашингтону немедленно сейчас «дать по шаловливым ручкам», то в этот раз документ имеет форму, близкую к панике.
Эксперты аргументированно доказывают, что уже после 2025−2027 годов Соединенные Штаты лишатся возможности играть мускулами на Корейском полуострове, а после рубежа 2030−2035 КНДР, опираясь на ядерное оружие, имеет все шансы стать важным геополитическим игроком в регионе, не уступающим Южной Корее и Японии. Более того, своим ядерным арсеналом Пхеньян сможет оказывать эффективное давление на политику Японии по отношению к США. В том числе, вероятно, вынудив Токио сильно сократить диапазон полномочий Пентагона по применению американских вооруженных сил, дислоцирующихся на Японских островах. И это страна, экономика которой в 1260 раз меньше американской и в 298 раз меньше японской. А самое неприятное, что сделать с этим Америка уже не может абсолютно ничего.
Помимо относительно старых разработок на базе российских ОТРК Scud B и C Северная Корея разработала еще 11 типов собственных проектов, способных нести ядерные боевые части на дальности от 1200 (ракета типа Pukguksong-1) до 13 000 км (Hwasong-15a). Тем самым обеспечивая возможность поражения целей на только внутри Азиатско-Тихоокеанского региона и акватории Индийского океана, но и, при определенных условиях, вплоть до тихоокеанского побережья Северо-Аамериканского континента.
Если в возможности нанесения успешных ядерных ударов непосредственно по континентальной части США еще остаются сомнения, то вся инфраструктура базирования американских сил в Азии, включая базу на Гуаме, уже находится под трудно устранимой угрозой. По мнению американских экспертов, на данный момент Пхеньян имеет в распоряжении порядка полусотни боезарядов различных видов, в том числе 18 свободнопадающих авиабомб и 32 боеголовки к ракетам. В случае если КНДР пустит их в ход сейчас, и с учетом мнения аналитиков Пентагона о примерно 76-процентной надежности северокорейских ракет, RAND полагает, что прорваться к целям сумеют примерно 10−12 из них. В том числе пять на Южную Корею и пять на Японию.
Тотального ущерба они не нанесут, однако критично дестабилизируют социальную, экономическую, государственную и военную структуру этих государств, а также существенно сократят возможности США по реагированию на подобный шаг северокорейского руководства. При этом собственные потери в этом варианте Америка оценивает не менее чем в 20 тыс. человек, или до 85% американской группировки в регионе. Следовательно, Ким Чен Ын уже добился важного успеха в реализации стратегии повышения обороноспособности государства. Следующим реперным пунктом, по мнению Вашингтона, станет наращивание усилий по шантажу США с целью снижения масштаба американских экономических санкций, вплоть до их полной отмены.
Непосредственно на американское руководства Пхеньян давить не может, а вот влиять на «послушность» американских союзников в регионе — более чем. В частности, фактором давления на Южную Корею является разработанный еще в 2012 году план по захвату РК в течение семи дней. Учитывая размеры имеющихся в КНДР запасов оружейных расщепляющих материалов, масштабы обогатительного производства и темпы выпуска новых ядерных боеприпасов, в RAND считают, что северокорейский арсенал к 2027 году достигнет 200 единиц, а к 2032-му — превысит 320, а количество наземных МБР — 100, ОТРК — 220, и МБР морского базирования — 18−24. В этом случае военное превосходство КНДР над РК, и даже над Японией, станет абсолютным.
Ранее реализовывавшаяся идея противостояния северокорейской ядерной программе через усиление санкций и укрепление американо-южнокорейского сотрудничества, как сейчас становится видно, успеха не имела. Считалось, что ценой содержания в регионе относительно малочисленных воинских частей и благодаря обширной программе военно-технического сотрудничества Соединенные Штаты способны обеспечить высокую эффективность японской и, прежде всего, южнокорейской армии, до уровня, достаточно для отражения возможной агрессии КНДР в рамках обычных вооружений. А дислоцированные в РК батареи ПРО THAAD надежно прикроют небо от возможных малочисленных точечных ударов ядерных боеголовок Пхеньяна. Если Северная Корея решится на массированное применения своего ядерного оружия, то США нанесут по ней всесокрушающий стратегических ядерный удар.
Анализ текущей конфигурации внешних значащих условий показывает нереализуемость подобного плана на практике. Массированного ядерного удара по КНДР не допустит Китай, да и политическое руководство РК и Японии, а также других потенциальных и очень нужных Америке союзников в регионе — решительно не одобрят. Вплоть до появления требований по выводу американских контингентов с их территории. Даже если их мнение, а также репутационные риски от убийства миллионов граждан КНДР проигнорировать, то ценой американской победы над Северной Кореей окажется полная утрата влияния в регионе, которое немедленно и неотвратимо окажется заполнено Китаем.
Эксперты RAND, а также сотрудничавшие с ними в работе над докладом американский Фонд защиты демократии, Национальный совет по разведке США, Ливерморская лаборатория, Отдел исследований в области национальной безопасности (NSRD) в офисе министра обороны США, Институт политических исследований ASAN, Корейский национальный университет обороны, Корейский институт анализа обороны сходятся во мнении, что диапазон мер по купированию северокорейской ядерной стратегии у Соединенных Штатов сокращается. Если эффективное решение проблемы не удастся найти в течение ближайших 2—3 лет, то эффективность американского ядерного зонтика, по мнению региональных союзников Америки, быстро сойдет на нет. Что неизбежно отразится на изменении их политики в негативную для Вашингтона сторону.
Теоретически северокорейскую ядерную угрозу можно было бы купировать передачей вооруженным силами РК и Японии некоторого количества американского ядерного оружия оперативно-тактического уровня, но на такой шаг не готовы руководство США, американское общество и мировая общественность. Другим, менее рискованным вариантом указывается необходимость резкого повышения устойчивости экономической и гражданской инфраструктуры Японии и Южной Кореи к поражающим факторам ядерного оружия, а также радикального насыщения их территории американскими системами ПВО и ПРО. В частности, только число батарей THAAD и только в одной РК рекомендуется довести с нынешних двух до не менее чем шести десятков.
Плюс построить по меньшей мере пять позиционных районов ПРО на базе системы «Иджис», с доведением размера их одновременного залпа до 40−45 противоракет. Однако реализовать этот вариант физически невозможно по финансовым соображениям. Столько денег у Сеула и Токио попросту нет, а Вашингтон столь огромную, примерно в 3,4 трлн долларов, безвозмездную финансовую помощь предоставлять не намерен.
Ввиду чего остается единственный вариант — сосредоточиться на поддержании высокого уровня личной угрозы против Ким Чен Ына персонально. Делать это рекомендуется через периодическую публикацию в открытых СМИ репортажей о мероприятиях, в которых лидер КНДР принимает личное участие, с указанием точного места и времени их проведения. Тем самым намекая на возможность американских спецслужб осуществить точечную ликвидацию, если такое военно-политическим руководством США будет сочтено последним и единственным способом предотвратить ядерную агрессию КНДР в угрожающий период.
Насколько все предлагаемое действительно способно «сработать», сказать сложно. Очевидно другое — руководство Соединенных Штатов мир на Корейском полуострове и во всей Юго-Восточной Азии интересует в самую последнюю очередь. Иначе зачем продолжать сохранять санкции против КНДР, которые к тому же утратили практическую эффективность? Две Кореи хотят объединиться. Пока еще не знают, как практически, но на уровне менталитета социума — хотят. Причем без войны. Потому и поиск пригодных вариантов идет сложно и не быстро. Но главное — он идет. И именно позиция Вашингтона мешает ускорению процесса.
Но вот что радует, до ведущих американских фабрик стратегической мысли стало доходить, что эпоха безусловности американского мирового доминирования заканчивается. Вернуть ее назад США не в состоянии даже силой оружия.
Автор Александр Запольскис
https://regnum.ru/news/polit/3257536.html
***
Мнение политолога: Почему Вашингтон показательно затягивает узел противоречий с Пхеньяном?
В алгоритм корейского урегулирования – отказ от ядерного оружия в обмен на безопасность и завершение санкционного режима – администрацией Байдена вводится еще одно измерение. «Адекватность» или «избыточность» тех или иных мер профилактики и реагирования на эпидемическую угрозу, в отличие от вышеприведенных параметров, не имеют количественных характеристик. И их, как дышло, можно поворачивать куда угодно, не утруждая себя никакими доказательствами.
Продолжаются большие игры вокруг Корейского полуострова, которому «новая метла» в Белом доме пытается навязать свою «новую политику». Всплеск напряженности начался еще в феврале, но предыстория куда глубже, хотя и связана не только с наследием Дональда Трампа и его предшественников, но и с деятельностью уже администрации Джо Байдена. С середины февраля Вашингтон начал бомбардировать Пхеньян предложениями установить контакты; попытки, как свидетельствует северокорейская сторона, предпринимались по телефону и электронной почте. Ответной реакции КНДР тогда не последовало по вполне понятной причине. Выступая незадолго до этого в Госдепе с первой программной речью по внешней политике, новый хозяин Белого дома перечислил союзников США, с которыми уже успел обсудить перспективы активизации прежних военно-политических альянсов. Разумеется, в списке оказалась Южная Корея. И не просто оказалась, а от слов Вашингтон быстро перешел к «делу»: звонки из Вашингтона в Пхеньян происходили на фоне тогда же и объявленного возобновления ранее приостановленных совместных военных маневров США с Югом полуострова. Если добавить к этому весьма агрессивную антикитайскую риторику, взятую Байденом и особенно госсекретарем Энтони Блинкеном, совокупный месседж был понятен: американцы принялись ставить Пекину и Пхеньяну условия, при выполнении которых они-де готовы пойти на диалог. Не пойдут, а именно «готовы» — уловите разницу! И подкрепили свою решимость демонстрацией в регионе военных мускулов. Окончательно терпение КНДР лопнуло в середине марта, после вояжа уже по итогам завершавшихся к тому моменту учений глав Госдепа и Пентагона по маршруту Токио — Сеул, в центр которых встало совместное с Японией и Южной Кореей противостояние с КНДР и Китаем. Сначала Ким Ё Чжон — сестра северокорейского лидера Ким Чен Ына, с прошлого года курирующая в руководстве американское направление внешней политики КНДР, жестко осудив военные маневры, пообещала Вашингтону «лишить его покойного сна», а Сеулу — ликвидировать институты межкорейского диалога. Еще через два дня примерно в том же ключе выступила заместитель главы МИД КНДР Чхве Сон Хи, которая прямо заявила, что Север и дальше будет игнорировать сигналы из американской столицы, пока США не поменяют свой враждебный курс. До этого разговаривать не о чем, и терять на это время официальный Пхеньян не намерен. Более того, в последней декаде марта северокорейская сторона совершила две серии пусков баллистических ракет, первые при правлении Байдена. В наибольшее «возбуждение» это привело японскую сторону, посчитавшую пуски «посланием» в свой адрес, однако публично при этом Токио перевел стрелки на корейских южан.
Ну, а после фиаско на китайско-американской встрече в Анкоридже, куда Блинкен отправился прямо из Сеула, северокорейская позиция получила фактическую поддержку в Пекине, а затем и в Москве, ибо сразу же после возвращения с Аляски руководителей китайской внешней политики — шефа международного отдела ЦК КПК Ян Цзечи и министра Ван И — было объявлено о визитах в КНР, а затем в Южную Корею главы российского МИД Сергея Лаврова, в ходе которых в регионе четко оформились два дипломатических альянса — российско-китайско-северокорейский и американо-японо-южнокорейский. Но если первый из них внутренних противоречий лишен, то во втором «слабым звеном» выступает Сеул, отнюдь не горящий желанием ни дальше обострять отношения с соотечественниками на севере полуострова, ни превращаться в американскую марионетку. Об этом Блинкену дали понять, отказавшись обсуждать с ним «китайскую» часть повестки его южнокорейского визита. Учения — учениями, а межкорейский переговорный процесс, ради которого на Юге даже создано и функционирует министерство объединения, для Сеула имеет самостоятельную ценность. Поэтому через неделю после Блинкена прямиком из китайского Гуйлиня, где проходила встреча с Ван И, в столицу Юга отправился Лавров, а еще через десять дней, в начале апреля, глава МИД Южной Кореи Чон Ый Ён прибыл в китайский Сямэнь на переговоры с Ван И. Очень важно, что на этих переговорах южнокорейская сторона, по сути, солидаризовалась с призывом КНР учитывать и «эффективно снимать законные опасения КНДР», поблагодарив Пекин за «важную роль в делах полуострова». Это чтобы хотя бы примерно охватить вниманием высочайшую интенсивность происходящих двусторонних контактов.
Одним из итогов этой активности стало фактически полное дипломатическое фиаско Токио, который в очередной раз прилюдно продемонстрировал, что в Восточной Азии остается изгоем и единственную ставку делает на наделяющий его безопасностью союз с США. За это, однако, Японии приходится платить свою цену, и это ясно было продемонстрировано в середине апреля, в ходе визита в Вашингтон японского премьера Ёсихидэ Суга. Для США сохранение в регионе японского «непотопляемого авианосца», особенно на фоне южнокорейской фронды, — вопрос ни много ни мало военного присутствия на востоке Евразии. Кроме Юга Корейского полуострова у США нет в регионе сухопутных военных баз, и стоит Сеулу поставить вопрос ребром, что неизбежно в случае расконсервации интеграционных процессов между Севером и Югом, как геополитическое положение Вашингтона может дополнительно осложниться, причем серьезно. Это, кстати, одна из важных причин, почему США откровенно играют с огнем в тайваньском вопросе и в бассейне Южно-Китайского моря, вступая в прямую конфронтацию с КНР. Пугают, поддерживая высокий градус напряженности, не Пекин, а собственных сателлитов, пытаясь убедить их в том, что, кроме США, никто их не защитит. Для чего, в частности, заходят слишком далеко, участвуя в откровенно провокационных маневрах не только на Юге Кореи, но и в Восточно-Китайском море, вокруг островов Сенкаку, принадлежность которых японцы оспаривают с Китаем, именующим этот архипелаг Дяоюйдао. И еще надо четко понимать, что при всей сложности российско-американских противоречий на западе Евразийского континента, там существует пусть и теряющая надежность, но проверенная временем система договоров и институтов, которых нет на Дальнем Востоке. Соответственно острота противоборства, которое все более приобретает геополитические черты, здесь нисколько не меньше, чем в зоне ответственности НАТО, а его непредсказуемость — на порядок выше.
Что сейчас и с чем связан новый виток напряженности? Выступая буквально на днях с посланием Конгрессу, Байден пообещал «противостоять ядерным угрозам Ирана и КНДР». И подчеркнул, что будет добиваться денуклеаризации Корейского полуострова не в равноправном диалоге, когда ядерное разоружение, во-первых, распространяется на весь Корейский полуостров, то есть американскому ядерному оружию на его юге тоже не место. И во-вторых, осуществляется в пакете с надежными гарантиями безопасности КНДР и снятием американских экономических санкций. Байден же, по сути, пообещал добиваться денуклеаризации с помощью одностороннего диктата, без гарантий и в условиях сохранения санкций, в этом вся суть проблемы и тупиковая острота момента. Иначе говоря, Пхеньян, вопреки тому, что внушает Вашингтон, не отказывается от диалога, но по существу, а не ради пиара, и не для закрепления американской стороной собственных односторонних преимуществ. Весь цинизм американского подхода к Северу показывается характерной фразой, брошенной Байденом в конце марта, на его первой полноценной пресс-конференции: «Я готов к некоторой форме дипломатии, но она должна быть увязана с конечным результатом — денуклеаризацией». То есть разбавить грубый нажим видимостью «хорошего обращения» и «снизойти» до переговоров Белый дом согласен только в обмен на безоговорочную капитуляцию, — так это переводится с дипломатического на человеческий язык.
«Стратегическое терпение Барака Обамы и попытка заключить всеобъемлющее соглашение с Северной Кореей при Дональде Трампе нынешней администрации не подходят», — так охарактеризовала позицию шефа эпическая Джен Псаки. Одновременно, и здесь главная «загогулина», из Госдепа в адрес КНДР последовало обвинение в нарушении прав человека под предлогом жесткости принятых властями Севера карантинных мер. «МИД КНДР резко осуждает и рассматривает эту провокацию США как открытое нарушение нашего государственного суверенитета и сконцентрированное проявление враждебной политики против КНДР, направленной на очернение нашего государства. …США, которые прибегают к небывалой в истории злобной враждебной политике и принуждают наш народ к неисчислимым бедствиям и страданиям, не имеют права рассуждать о правах человека», — так ответили во внешнеполитическом ведомстве КНДР. Кто прав, а кто нет? Во-первых, определение конкретных мер — суверенное право каждого государства, и даже если они избыточны, — это внутреннее дело самой страны. Ее властей и ее народа. Автор этих строк совсем не в восторге от противоэпидемических мер, скажем, в Москве, но попытку высказать свое мнение на этот счет властями тех же США счел бы личным оскорблением. На память приходит разнузданная кампания, развязанная в США меньше года назад против Китая как раз по коронавирусной теме. Обвиняли в недостаточности профилактических мер и в отсутствии своевременной информации. А вот Северной Корее предъявляют прямо противоположные обвинения. Сам этот факт говорит, что главное здесь — вообще не вирус и не конкретные меры, а суверенный характер китайской и северокорейской политики, который не нравится американцам. Была бы страна — а повод отыщем, считают в Вашингтоне. Во-вторых, как неоднократно указывала американцам та же китайская сторона, права человека имеют не «универсальное» прочтение, которое устанавливается Вашингтоном в единой трактовке, обязательной для всех, а прочную цивилизационную привязку. У каждой страны своя историческая и культурная традиция, свой взгляд на правозащитную проблему и свои представления о путях и методах ее решения. С нашей «колокольни» к американцам не меньше претензий по их внутренним вопросам, чем у них к нам. Но это их дом и их дела. И коль скоро в Белом доме и Госдепе об этой позиции, благодаря Китаю, уже имеют достаточное представление, понятно, что обвинения Пхеньяну — строго конъюнктурные, рассчитанные на его жесткий ответ, которым можно потом будет оправдать новое «закручивание гаек». Это чистой воды лицемерие. И в-третьих, обвинять в «избыточности» противоэпидемических мер, сохраняя против критикуемой страны режим санкций — редкостно циничное двуличие. Заботишься о людях, терпящих страдания в условиях сложной экономической обстановки, волнует тебя их судьба — помоги и поддержи, тем более, если ослабление санкций в твоих силах. А не хочешь помогать и рассчитываешь использовать момент, чтобы «удушить» — по крайней мере, не делай вид, что тебе хоть в глазах плюй — все божья роса. И не держи всех вокруг за наивных простачков, которые тебе поверят.
Следует четко понимать, что в алгоритм корейского урегулирования — отказ от ядерного оружия в обмен на безопасность и завершение санкционного режима — администрацией Байдена в духе его «нового подхода» вводится еще одно измерение. Причем неизвестное, по сути, «икс» или «кот в мешке». Это — самый момент истины. На это не решался ни Обама, ни Трамп. Ибо «адекватность» или «избыточность» тех или иных мер профилактики и реагирования на эпидемическую угрозу, в отличие от вышеприведенных параметров, не имеют количественных характеристик. И их, как то самое дышло, можно поворачивать куда угодно, не утруждая себя никакими доказательствами. Не в этом ли состоит настоящая суть «нового подхода» Байдена к северокорейской проблеме? И если это так, то никаких позитивных подвижек в регионе ждать не приходится. Будет череда дальнейших обострений, в том числе ракетных пусков, ответственность за которые Вашингтон будет перекладывать на Пхеньян, маскируя тем самым собственную, откровенно подстрекательскую политику. И главное в ней — отнюдь не ядерные вооружения КНДР, которые в мирных условиях для США никакой угрозы не представляют, а тщательно скрываемое стремление воспрепятствовать межкорейскому диалогу, отодвинув в неопределенное будущее перспективу воссоединения нации, трагически разделенной войной не без участия самого Вашингтона. И все это ради сохранения собственного военного контингента на юге полуострова, а также возможностей эскалации противостояния с превращением региона в пороховую бочку в любой момент, который американские центры принятия решений сочтут выгодным и удобным. Именно поэтому пусть доморощенные либералы не упрекают российские власти тем, что в союзниках у них — отнюдь не близкие им западные лицемеры, а совсем другие страны. Ибо «скажи мне, кто твой друг, — и я скажу, кто ты».
Автор Владимир Павленко
https://regnum.ru/news/polit/3259696.html