«Большая» и «малая» дипломатия США на Ближнем Востоке: плоды и угрозы

Новая внешняя политика США при Джо Байдене

Формула президента США Джо Байдена на Ближнем Востоке такова: максимум успехов при минимуме затрат политических и военных ресурсов. Но окончательный вариант действий появится, видимо, уже после Вены, где проходят переговоры по иранской ядерной программе. Пока очевидно только то, что Вашингтон сокращает собственную способность участвовать в формировании и динамике баланса сил на Ближнем Востоке.

В Вене должны возобновиться переговоры по иранской ядерной программе (СВПД — Совместный всеобъемлющий план действий). Напомним, что они проходят в формате «5+1» (Великобритания, США, Франция, Россия, Китай и Германия). Эти страны работают над возрождением исторического соглашения, от которого бывший президент США Дональд Трамп отказался в 2018 году. Состоявшийся первый тур переговоров прошел достаточно успешно. Как пишет работающий в Вашингтоне известный иранский журналист Негар Мортазави, «то, что США положили на стол переговоров, было очень серьезным экономическим предложением, это было больше, чем ожидали иранцы».

Официально Вашингтон заявляет о том, что на данном этапе готов снять все санкции, не имеющие прямого отношения к ядерной сделке. Агентство Bloomberg со ссылкой на замглавы МИД Ирана Аббаса Аракчи утверждает, что «в Вене ощущается устойчивый прогресс и переговоры достигли определенного уровня зрелости». И все же второй тур переговоров обещает быть сложным и даже драматическим, хотя существуют реальные шансы на успешное завершение этого дипломатического спектакля. Но сейчас речь несколько о другом. Британское издание The Economist с венскими переговорами связывает переход ситуации на Ближнем Востоке из фазы «вооруженной конфронтации» к «большой дипломатии» (есть и «малая дипломатия», под которой подразумеваются самостоятельные усилия местных государств по решению проблем и заключению альянсов). Но проблема в том, что происходящие сегодня в регионе бурные процессы берут свое начало еще с середины прошлого столетия, если не раньше. Самостоятельно вылезти из этого исторического клубка противоречий ближневосточным государствам не удается. Поэтому у внешних сил всегда существовал соблазн использовать в своих интересах создаваемый региональными силами политический хаос, наполняемый религиозным экстремизмом, междоусобными конфликтами и межгосударственным вмешательством.

Вот почему готовность США договориться с Ираном, которому ранее Вашингтон угрожал вооруженной конфронтацией, воспринимается во многих странах региона как один из элементов ослабления там военного и даже политического влияния США. К тому же Вашингтон заявил, что покидает Афганистан и Ирак. На днях The Wall Street Journal сообщила, что президент США Джо Байден приказал начать вывод американского персонала и оборудования из Персидского залива. Напомним, что на пике напряженности между Тегераном и администрацией Трампа в регионе находилось 90 тысяч американских военнослужащих, но к концу прошлого года их количество сократилось до 50 тысяч. Решение Байдена связывается со стремлением Вашингтона «переориентировать глобальное военное присутствие с Ближнего Востока на другие направления». Появились сообщения и о том, что советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан сократил штат сотрудников, занимающихся Ближним Востоком, и увеличил подразделение, которое координирует американскую политику в отношении Индо-Тихоокеанского региона. Помимо того, что Вашингтон ведет диалог с Тегераном по его ядерной программе, он стал переформатировать и свои отношения с Саудовской Аравией, заморозил продажу наступательного оружия, которое Эр-Рияд использовал в ходе шестилетней военной интервенции в Йемене. Так Байден подает недвусмысленные сигналы об изменениях политики США на Ближнем Востоке, но это не бегство американцев оттуда, как было во Вьетнаме.

По мнению американского журнала Foreign Policy, «Байден просто меняет фигуры на ближневосточной шахматной доске таким образом, чтобы иметь в будущем возможность влиять на развитие событий в этом регионе». «Если раньше арабский мир был политическим сердцем Ближнего Востока, сейчас ключевую роль в регионе играют неарабские державы, — пишет в этой связи издание. — Арабы оказываются в уязвимом положении, поскольку Иран расширяет свое влияние, а Соединенные Штаты сокращают свои обязательства. Именно эта уязвимость перед иранской угрозой лежит в основе исторических «соглашений Авраама» между ОАЭ и Израилем. Конкуренция, которая, скорее всего, будет формировать Ближний Восток, станет разворачиваться между тремя неарабскими соперниками: Ираном, Турцией и Израилем». Предполагается, что именно эти государства будут стремиться заполнить после американцев образующиеся или специально оставляемые в регионе так называемые геополитические пустоты. И тут могут быть два сценария возможного развития событий.

Первый: переход Турции и Ирана к «малой дипломатии», усиление их совместного дипломатического потенциала с проекцией на весь Ближний Восток через общее направление из-за географического соседства и эпизодов общей истории. Исторически, начиная с XVI века, Персией правили тюркские династии, как Сафавиды и Каджары, когда они приняли шиизм и до эпохи Пахлави в XX веке.

Второй сложнее. Как пишет один американский эксперт, отказ Турции в бытность президента Реджепа Тайипа Эрдогана от «западничества» выразился в форме турецкого консерватизма, который, правда, позволил сохранить партнерские отношения с Западом; в свою очередь Иран выбрал революционный путь с жесткой антизападной направленностью. Но сейчас в случае заключения соглашения по иранской ядерной программе Тегеран может вступить на путь дрейфа в западном направлении, тогда как Анкара становится все более антизападной. Более того, США после вторжения в Ирак в 2003 году оказались в необычном положении: стали сотрудничать с Ираном для стабилизации ситуации в Ираке, учитывая тесные связи иранцев с шиитским иракским большинством. Такое же наблюдалось и на афганском направлении.

Вновь развел Турцию и Иран также конфликт в Сирии, когда они разошлись во мнениях относительно сирийского президента Башара Асада. Анкаре не удалось переломить ситуацию в Сирии без помощи западных партнеров, после чего позже она вступила в альянс с Ираном и Россией по Сирии через астанинский процесс. Кстати, в эту ситуацию США «клином» ввели и проблему курдов, которые настаивают на получении независимости, что грозит территориальной целостности как Турции, так и Ирана. На севере от Ирана, в Закавказье, остается нерешенным нагорно-карабахский конфликт, который потенциально сохраняет риски как для энергетических проектов Азербайджана и Турции, так и для внутренней безопасности Ирана, учитывая большое количество азербайджанцев, проживающих на его территории. Наконец, Турция сталкивается со следующей потенциальной угрозой: после ядерного соглашения влияние Ирана будет возрастать, и суннитско-шиитский баланс в Ираке и Сирии изменится в пользу Тегерана. Не случайно Анкара предпринимает шаги в сторону укреплению связей с Саудовской Аравией и по сближению с Израилем, отчего потенциально может вступить в клинч с Ираном.

Такой расклад позволяет Байдену уже на ином, более низком уровне получить рычаги воздействия на ход событий в регионе. По мнению американских экспертов, входящих в группу американского президента, «такой подход позволяет США избежать «ловушек», в которых запутался Трамп». Формула Байдена такова: максимум успехов при минимуме затрат политических и военных ресурсов. Но окончательный вариант действий появится, видимо, уже после Вены. Впрочем, как отмечают российские эксперты, «при всей своей богатой истории, уходящей в прошлое на несколько тысячелетий, Ближний Восток во многих отношениях остается «регионом-подростком», не успевшим сбросить с себя тесную детскую одежду и войти во взрослую жизнь в качестве самостоятельной и самодостаточной личности». Сейчас мы наблюдаем там «множество нерациональных и даже иррациональных проявлений этого явления». Возьмут ли верх те или иные формы неоимперской идентичности, существующие сегодня в Иране и особенно в Турции, или победит трансграничная конфессиональная идентичность, отодвигающая строительство национальной идентичности и неоимперские проекты на задний план, никто не знает.

Однако при любом возможном варианте обозримого будущего Ближнего Востока он останется той самой ртутью, которую руками не схватишь, а если схватишь, то шарик может сразу рассыпаться. Пока очевидно только то, что Вашингтон сокращает собственную способность участвовать в формировании и динамике баланса сил в этом важнейшем для мира регионе.

Источник - https://regnum.ru/news/polit/3262952.html

***

Станет ли Афганистан новой Сирией или Ливией?

США серьезно размышляют о своем участии в новой «большой игре» в Афганистане в случае, если после вывода иностранных войск из этой страны она превратится в другую Ливию или Сирию. Может случиться и так, что администрация Джо Байдена откажется от правительства в Кабуле, будущая судьба которого оказывается подвешенной.

В Катаре состоялись консультации России, США, Китая и Пакистана по афганскому урегулированию. Последний раз участники этого формата собирались 18 марта в Москве. При этом члены расширенной «тройки» также провели отдельные встречи с переговорными командами Кабула и «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). По итогам было принято общее заявление, состоящее из 14 пунктов, среди которых можно выделить следующие:

• призыв ко всем сторонам конфликта в Афганистане снизить уровень насилия в стране и к движению талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) не начинать весенне-летнюю наступательную кампанию;
• призыв к правительству Афганистана и к Высшему совету по национальному примирению «открыто вступить в диалог с движением талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) относительно дипломатического урегулирования», а также «принятие к сведению подготовку Турцией конференции высокопоставленных руководителей обеих афганских сторон с целью ускорения межафганских переговоров».

В то же время чуть ранее в Стамбуле состоялась трехсторонняя встреча при участии министров иностранных дел Афганистана, Турции и Пакистана Мохаммад Ханифа Атмара, Мевлюта Чавушоглу и Шах Мехмуда Куреши. По итогам мероприятия стороны опубликовали совместное заявление, пункты которого фактически совпадают с теми, которые были приняты так называемой «расширенной тройкой» в Катаре. Но тогда зачем выстраиваются разноформатные переговоры на разных площадках?

Более того, 26 февраля 2021 года государственный секретарь США Энтони Блинкен направил президенту Афганистана Ашрафу Гани письмо, в котором обозначено, что Вашингтон «намерен просить ООН созвать встречу министров иностранных дел и спецпредставителей России, Китая, Пакистана, Ирана, Индии и США для обсуждения единых подходов по поддержанию мира в Афганистане». Это наводит на мысль, что у США отсутствует единое устойчивое представление о формате переговорного процесса и его участниках, что свидетельствует о состоянии кризиса в их внешней политике на афганском направлении. Это первое. Второе: фактически политически легализировав «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), американцы проводят необычный дипломатический эксперимент, который может иметь парадоксальные последствия. «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) правил Афганистаном с 1996 по 2001 год, когда он был свергнут силами во главе с США. С тех пор они вели повстанческую деятельность и теперь контролируют не только обширные территории, но и может при определенных условиях взять власть в стране. При этом такая постановка вопроса с обозначенными нюансами серьезно обсуждается всеми внутренними и внешними игроками афганского конфликта, что также является особенностью выстраиваемого механизма межафганского диалога, в котором «Талибану» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) часто удается играть роль чуть не первой скрипки.

Помимо того, движению удается использовать в своих интересах разные переговорные форматы на разных политических площадках. Их сейчас примерно штук десять, хотя не все они являются официальными, закрепленными какими-то решениями. Однако что касается теоретически самого эффективного — прямых межафганских переговоров — то его не существует. Поэтому вопрос о том, достигнут ли какой-либо успех на треке афганского урегулирования, остается открытым. Но главная интрига уже в том, способен ли вывод иностранных войск обеспечивать плавный транзит ситуации в Афганистане. 14 апреля президент США Джо Байден объявил, что вывод американских войск из Афганистана планомерно начнется 1 мая (объявлено, что он уже начался. — С.Т.) и завершится к 11 сентября, 20-летней годовщине присутствия в Афганистане. «После смерти Усамы бен Ладена прошло 10 лет, пора положить конец самой продолжительной войне Америки, — подчеркнул Байден. — Пора американским войскам возвращаться домой. Мы отправились в Афганистан после ужасного нападения, произошедшего 20 лет назад. Но это не объясняет, почему мы должны там оставаться и в 2021 году».

Его слова спровоцировали несколько прогнозов относительно ситуации в Афганистане после вывода войск. Все они довольно пессимистичные. Так, в отчете Управления национальной разведки говорилось, что шансы достичь мирного соглашения между афганским правительством и талибами (организация, деятельность которой запрещена в РФ) остаются довольно низкими. Согласно докладу, «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) уверен в своей будущей военной победе над Кабулом и поспешит использовать силу для формирования новой политической реальности». Советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан также заявил, что «нет никаких гарантий относительно того, что произойдет в Афганистане после вывода американских войск». Реагирует на ход событий и сам «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Его представитель Мохаммад Наим Вардак заявил, что они «не собираются принимать участие ни в какой конференции по Афганистану, пока все иностранные силы полностью не покинут страну». Это заявление ставит под удар Стамбульскую конференцию, которую отложили не несколько дней, хотя не факт, что она вообще состоится. Тем не менее у внешних участников афганского процесса пока не видно желания четче сформулировать свое отношение к позиции движения и к необходимости заставить стороны договориться.

При этом «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) не отказывается от своего проекта превращения Афганистана в «Исламский эмират». Пока же заявление о предстоящем выводе войск из Афганистана стало мощным триггером для обострения внутреннего противостояния: все стороны понимают, к чему приведет провал на переговорах, все знают, с каким противником предстоит иметь дело, и понимают, что вновь может вспыхнуть гражданская война. Что же касается США, то, по мнению американского издания The National Interest, «в Вашингтоне серьезно размышляют о своем участии в новой «большой игре» в Афганистане, понимая, что вывод войск не означает конца войны». В случае, если Афганистан превратится в другую Ливию или Сирию, его соседи и аутсайдеры, скорее всего, окажут поддержку различным группировкам. В таком сценарии оптимальной стратегией, вероятно, мог бы стать брак по расчету с одной из сторон, которая также получает наибольшую поддержку со стороны международного сообщества. В то время как администрация Байдена остается формально приверженной правительству, базирующемуся в Кабуле, будущая судьба последнего может изменить долгосрочные расчеты Вашингтона.

Источник - https://regnum.ru/news/polit/3259695.html