Антимонопольную службу России покидают ключевые фигуры. Олигархи празднуют победу
«Мы много кому наступили на хвост»
Антимонопольную службу покидают ключевые фигуры: уволен Андрей Тенишев, глава управления по борьбе с картелями. Также в ФАС освобожден от должности начальник управления ТЭК и химпромышленности. До этого ФАС покинули трое заместителей главы службы и начальник управления контроля размещения госзаказа. Все это происходит после отставки в ноябре прошлого года Игоря Артемьева, возглавлявшего ФАС 16 лет. В тот же день его назначили помощником премьера Мишустина, а руководить ФАС поручили Максиму Шаскольскому, бывшему вице-губернатору Санкт-Петербурга.
В апреле на съезде партии «Яблоко» помощник премьера Артемьев сказал: «ФАСа нет. Первое, что сделал новый руководитель, — он прекратил всю антикартельную деятельность, запретил ею заниматься, он, собственно, с этим и пришел: ему олигархи сказали, что ФАС слишком активен и надо это прекратить».
Относиться к этому заявлению как к сугубо политическому и предвыборному, а к истечению из ФАС профессионалов — как к обычным кадровым перестановкам нового начальника мешает ряд обстоятельств. То, что ты видишь собственными глазами. Например, заезжая сейчас на автозаправку: во многих городах ценники последнее время меняются едва ли не каждую неделю. Или то, обо что на ровном месте вся страна споткнулась минувшей весной: сахарный дефицит. Все это — и превентивная борьба с ростом цен, включая подписание в декабре прошлого года двумя министрами (Мантуровым и Патрушевым-мл.) соглашения с производителями сахара / подсолнечного масла, а также ретейлерами, и случившаяся потом пропажа сахара с дальнейшим его появлением уже на очень выгодных для бизнеса условиях — произошло уже при Шаскольском.
Тенишев возглавлял антикартельное управление с 2013-го и все последние месяцы понимания у руководства не встречал. «Новая» поговорила с ним.
Андрей Тенишев: — Если обо мне, то да, я оставил службу. С новым руководителем у нас разные взгляды на антимонопольное регулирование.
„novayagazeta.ru“: — Что сейчас самое важное/тревожное?
— Меняются привычные товарные рынки. Пандемия явилась катализатором этих процессов. Меняются географические границы рынков — разрушаются сложившиеся экономические связи. Возрастает роль монополий и усиливается рыночная власть цифровых гигантов. Меняется сама природа конкуренции: появляются новые, не изученные еще наукой виды посягательств на конкуренцию. Все эти вызовы требуют ответа — быстрого и эффективного. Это о больших проблемах.
О насущном: рост цен на продукты питания и медикаменты, стройматериалы и металл, контейнерные перевозки и авиаперелеты. Это далеко не полный перечень. Самое опасное, что работает эффект домино: с этим нельзя справиться только методами мягкого регулирования — нужны и жесткие меры, но точечные и своевременные.
— Но это, как понимаю, не методы нового главы?
— Я воздерживаюсь пока от резких заявлений. Максим Алексеевич считает, что надо регулировать мягко, путем медиации, и я с уважением отношусь к его позиции. На самом деле это была бы правильная история, если б у нас все было спокойно, экономика росла и процветала. Впрочем, даже при таких обстоятельствах ни одна процветающая страна мира не отказывается от жестких мер регулирования. Был Госсовет по развитию конкуренции: у нас подготовлен законопроект об ужесточении ответственности за картель, бизнес против, Шохин (президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП). — Ред.) решил устроить демарш. Мол, это усиление давления на бизнес.
И президент тогда правильно ответил ему, если не сказать — срезал: подождите, во всех цивилизованных странах с развитой экономикой, на которые вы ссылаетесь и уповаете, ответственность за картели едва ли не такая, как за убийство или измену родине. Собственно, и поэтому тоже страны эти — процветающие. ФАС — регулятор, и задача службы в том, чтобы цены были справедливыми. И для покупателя, и для бизнеса. Баланс интересов должен соблюдаться. Другой вопрос, какими средствами этого добиваться. Много ли добьешься уговорами, если на кону миллиарды картельной прибыли? Это коренное противоречие, и мне надо было уйти.
— Говорят о мести обиженных картельщиков-сахарозаводчиков, нефтетрейдеров, фармацевтов…
— Насчет мести несостоявшегося сахарного картеля — это вряд ли (Тенишев до последнего занимался расследованием на рынке сахара против крупных агрохолдингов. — А.Т.). Сахарозаводчики, конечно, обижены, в 2020-м мы их сильно напугали. Но, по-моему, сейчас они полностью все отыграли, что потеряли в прошлом году, когда мы их держали за руку и не давали ни цены поднять, ни дефицит устроить.
Вообще о конкретике по поводу моего увольнения — пока не готов. Время покажет. Мы действительно много кому наступили на хвост, и обиженных товарищей, вредивших экономике страны, много. Да, есть фарммафия — по-другому их не назовешь, есть строители, дорожники — весьма картелизированная отрасль. Есть крупный олигархический бизнес. Есть нефтетрейдеры. Они в 2018-м с внутренними ценами на бензин устроили такую вакханалию — вреда от них было больше, по моим оценкам, чем от американских санкций. Мы их вытащили на свет. Проблем на бирже и с ценами на бензин стало меньше. Какие-то еще жулики появлялись, но мелкие, не глобальные.
— А сейчас цены пошли вверх. Рытье могил, судя по данным Росстата, дешевеет, а почти все остальное устремилось вверх. Почему?
— В 2020-м ситуация была критичной, все сложней было: границы закрылись, привычные экономические связи, как международные, так и внутренние, обрывались. Так, поставки из Китая фармацевтических субстанций, например, были перекрыты. Да много чего было, и казалось, рост цен и дефицит на рынке должны были случиться катастрофическими. Не случилось. Сейчас связи вновь налаживаются, товарооборот восстанавливается, многие рынки профицитны — я к тому, что все базовые предпосылки для сдерживания роста цен есть.
— Что дальше?
— В общественном сознании укрепляется понимание, что картели для России сейчас безусловное зло. Это, по-моему, самое важное достижение. Участие в картелях стало причиной отставки губернаторов — независимо от партпринадлежности. Это тоже показательный факт. С другой стороны, в Думе завис пакет антикартельных законов, судьба их становится неопределенной. Не принята международная конвенция по борьбе с картелями. Но идея живет, она в работе и, надеюсь, будет принята. Надеюсь также, что выживет «котик»: «Большой цифровой кот» — программный комплекс для выявления и доказывания картелей в электронной сфере. И не только не умрет, но и станет нужным.
***
…Помню Тенишева с 90-х. Он, следователь прокуратуры, в Абакане, Красноярске, Норильске бился с коррупцией. Самые громкие дела были его. Однажды он мне показывал свой Саяногорск — город, который полностью лежал под оргпреступностью, город, из которого ее затем полностью вычистили — благодаря и ему. Но оставался еще мэр, ставленник бандитов (позже удалось привлечь и его). Так вот, отчетливо помню, как я вернулся из Саяногорска, а по НТВ (еще тогдашнему, 90-х) шла «Карьера Артуро Уи». Готовый отчет о моей командировке — приход к власти бандита с последующим установлением им фашистского режима, и все — с помощью народного волеизъявления: «Стал бы он волком, когда б его не окружали бараны».
Тенишев всегда этим занимался — обучал страну навыкам не быть баранами. Не быть терпилами. При этом Тенишев оставался всегда абсолютным государственником. Сложная фигура, чего уж. Если системе такие больше не нужны, это характеризует ее сполна.
ИЗ ОТКРЫТЫХ СВЕДЕНИЙ ФАС
В РФ ежегодно выявляется 600–700 сговоров, половина — картели. В прошлом году Уральский госюруниверситет (по заказу ФАС) закончил наиболее масштабное в мире по этой проблематике исследование: латентность картелей и иных антиконкурентных соглашений оценена в 97–99%, что сравнимо с латентностью коррупции (достигает 99%). РФ теряет из-за сговоров ресурсы, равные 0,5–2,4% ВВП ежегодно, что сопоставимо с последствиями зарубежных санкций последних лет или со стоимостью антикризисной поддержки экономики в пандемию. Это в среднем 11,1% наценок на товары, услуги обычного российского потребителя. Конечно, нельзя говорить, что каждый товар настолько дороже — это средневзвешенная оценка.
Наценка товаров и услуг, вызванных действиями международных картелей, достигает 31% (вдвое выше усилий национальных картелей), а вероятность их выявления и пресечения кратно ниже в отличие от национальных. Из успехов команды Тенишева (по уровню антикартельных расследований служба вышла на хороший международный уровень) упомяну выявленные ею противозаконные алгоритмы для выравнивания цен — кейсы LG, Apple, Samsung и других производителей гаджетов. А также пресечение согласованных действий крупнейших международных линейных перевозчиков (Maersk, CMA CGM, HMM, OOCL и т. д.) при доставке грузов в контейнерах из Юго-Восточной Азии в Санкт-Петербург. На данном направлении нет ни одного нацперевозчика.
Надбавки к ставкам фрахта (GRI) появлялись на сайте одного из перевозчиков, и остальные участники рынка устанавливали такие же. При ежегодном обороте контейнеров из азиатских портов в Большой порт Санкт-Петербург в 550 тыс. ед. неоднократное (зафиксировано до 11 раз в год) введение надбавок на 250–950 долларов за контейнер — это всякий раз сотни миллионов или миллиарды долларов, что «транслировались» на стоимость одежды, бытовой техники, гаджетов, комплектующих и запчастей для российских потребителей. Вот это Тенишев и называл «тем самым невидимым воровством из карманов российских граждан». После ФАС России схожие дела расследовались в ЕЭС, Бразилии и ЮАР.
Автор Алексей Тарасов, oбозреватель
https://novayagazeta.ru/articles/2021/06/09/my-mnogo-komu-nastupili-na-khvost
***
Приложение. Гибридная блокада душит Россию. Как выбраться из объятий Запада?
Создание Евросоюза, расширение НАТО на восток, распад СССР, санкции Запада держат в тисках экономику России, не давая развиваться промышленности и принуждая к роли «бензоколонки». Вокруг страны сложилась избирательная, гибридная блокада, призванная задушить создание конкурентоспособной экономики.
В России перестали считать международные экономические санкции, однако их общий итог известен — режим частичной экономической блокады. Она не объявлена, умеренна, не касается всех предприятий и всех групп товаров, иногда и вовсе не обозначается правовыми рамками, но тем не менее работает. Сейчас принято хвалить Германию за принципиальную позицию в торговле с Россией, отмечая, что эта страна наш второй экономический партнёр. Но мы также знаем, что не находимся у ФРГ в первой десятке партнёров ни по экспорту, ни по импорту. А основой наших поставок являются природные ресурсы — фундамент для крепкой германской промышленности.
И если даже экспорту газа пытаются поставить препятствия, что говорить о торговле несырьевой неэнергетической продукцией (ННЭ)? Наглядно блокада таких товаров странами Евросоюза проявилась на вакцине «Спутник V», признавать которую в ЕС отказались, а те одиночные политики, которые хотели закупить препарат, подверглись обструкции и травле. И это — прорывной продукт с выигрышными качественными характеристиками. Что тогда говорить об остальных, о ширпотребе? Как нам развивать экономику, поднимать промышленность, не имея доступа к рынкам сбыта?
Сведена к минимуму (не по воле России) торговля с США, постепенно снижается товарооборот с Японией. Нет, какие-то объёмы даже в высокотехнологичных секторах есть и с Великобританией, и с Бельгией. Небольшие или ситуационные объёмы, для видимости, в крайних случаях или в качестве пробника. Опереться на них наша экономика не сможет ни сейчас, ни в будущем. Принцип «здесь купят, здесь не купят» создаёт иллюзию рыночных возможностей, которых в реальности у России нет.
Зелёный свет с Китаем, но эта страна — сама мировой лидер по ННЭ. Помимо Поднебесной, в первую тройку наших несырьевых контрагентов входят главные союзники на постсоветском пространстве — Казахстан и Белоруссия. Ещё одна важная страна — Турция. Но у Казахстана и Белоруссии потребительские рынки несоразмерны российскому, а отношения с Турцией изменчивы и ненадёжны. Поэтому из всей четвёрки перспективы существенного роста ННЭ могут быть, опять же, только с Китаем, который в силу структуры своей экономики видит в нас именно поставщика ресурсов.
Для того чтобы в этих условиях найти зарубежных покупателей для наших промышленных товаров или техники, России необходимо обойти экономическую блокаду и выйти на новые рынки. И в первую очередь в зону внимания должен попасть юг Евразии — Индия, её соседи, а также Юго-Восточная Азия. В этих странах есть то, что нам нужно: отсутствие санкций и бойкота российских товаров, большое число потребителей, относительно благоприятная для нашей продукции конкурентная среда.
На этих рынках у России уже есть локальные победы, которые прямо указывают на перспективность направления. Так, главным импортёром спецтехники, произведённой московскими предприятиями, стала Мьянма, обошедшая в структуре столичных поставок по этому направлению даже такого важного партнёра, как Казахстан. По итогам первых пяти месяцев 2021 года объём экспорта спецтехники из Москвы в Мьянму составил 7,14 млн долларов.
«Поставки столичного спецавтотранспорта в Мьянму в этом году показали значительный прирост — по сравнению с аналогичным периодом 2020 года экспорт увеличился на 187,5%, а в сравнении с январем — маем 2019 — на 383,7%. На рынок этой страны пришлось 54,1% от всего московского экспорта таких товаров», — заявил глава департамента инвестиционной и промышленной политики Москвы Александр Прохоров.
И если спецавтотранспорт из России в Мьянму можно доставить авиацией, для большинства товаров нужен сухопутный и морской путь. Казалось бы, для этого создаётся международный транспортный коридор «Север — Юг», который позволит наладить сообщение с югом материка и выйти из блокады. Однако темпы реализации проекта оставляют желать лучшего. До сих пор не ясно, кто отвечает за формирование грузовой базы МТК, необходимого условия работоспособности пути, и есть ли отдельный орган, ответственный за решение этой задачи. Необходимы объёмы, достаточные для загрузки контейнеровозов, курсирующих по водам Индийского океана. И не важно, будет ли Россия грузоотправителем, грузополучателем или транзитной страной — главное, выстроить саму цепочку перевозок, сделать их экономически обоснованными.
Бывший премьер-министр РФ Дмитрий Медведев, комментируя в 2018 году санкции Запада против России, заявил, что СССР десятилетиями жил в таких условиях. «Для нас все эти санкции — не вопрос жизни и смерти», — сказал он. Однако рынки сбыта — это вопрос жизни и смерти для зарождающейся российской промышленности, которая без потребителя так и останется в колыбели, не сможет снизить издержки, наладить массовый выпуск продукции и масштабировать производство.
Автор Евгений Цоц
https://regnum.ru/news/economy/3355230.html