Политические итоги 2021 года в КНДР и республике Южная Корея

Information
[-]

***

10-летие своего пребывания у власти лидер КНДР встречает ограничением контактов с Китаем 

В декабре прошлого года исполнилось 10 лет с тех пор, как в КНДР пришел к власти Ким Чен Ын. Будто бы специально к этой дате он почти полностью закрыл границы и заморозил связи с Китаем, откуда в страну поступают товары первой необходимости. Эксперты объясняют это не только пандемией, а больше тем, что Пхеньян рассматривает Пекин как главную угрозу для режима, существующего в стране.

Раньше граница между КНДР и Китаем была довольно прозрачной. Многие северокорейцы в поисках лучшего заработка или спасаясь от преследований уходили в Поднебесную. Теперь же Financial Times утверждает, что Пхеньян использовал инфекцию коронавируса, а также соперничество между США и Китаем для того, чтобы усилить контроль и над экономикой, и над границей с КНР.

Как ни парадоксально это выглядит, курс на почти полную изоляцию страны от мира Северная Корея проводит именно благодаря поддержке Пекина. Китай не одобряет программу наращивания арсеналов ядерного и ракетного оружия КНДР. Но в то же время он полон решимости оберегать правление Кима и раздел Корейского полуострова на два государства, так как крушение режима на Севере позволило бы американцам разместить свои войска прямо у границ Поднебесной.

«Широко распространенное мнение об идеологической солидарности между Китаем и Северной Кореей совершенно не обосновано. Северокорейская контрразведка смотрит на Китай как на самую большую угрозу для безопасности, поскольку у него есть потенциал подорвать режим изнутри», – говорит Андрей Ланьков, эксперт Университета Kookmin в Сеуле. Антипатия между двумя коммунистическими режимами уходит корнями в корейскую войну. Китай тогда фактически спас КНДР, отправив на полуостров сотни тысяч своих «добровольцев». Но Северная Корея отказывается признать свой долг перед ними. В официальном докладе (на 70 страниц) о войне 1950–1953 годов есть лишь три упоминания о роли «добровольцев». Это раздражает Пекин.

После войны отец-основатель КНДР Ким Ир Сен вычистил всех функционеров, кто поддерживал тесные связи с Китаем. А Китай вывел к концу 50-х годов свои войска из Северной Кореи. Юнь Сунь, директор программы «Китай» в мозговом тресте Stimson Center в Вашингтоне, ссылается на корейскую пословицу: «Япония – это столетний, а Китай – тысячелетний враг».

В период холодной войны отношения между Китаем и КНДР оставались напряженными. Пхеньян использовал себе на пользу расхождения между Китаем и Советским Союзом, а Пекин, в свою очередь, давал убежище видным северокорейским перебежчикам, которые в перспективе могли стать лидерами страны. Много позже, после смерти Ким Ир Сена и его сына Ким Чен Ира, в 2013 году был обвинен в попытке государственного переворота Ким Сон Тхэк, родственник нынешнего лидера, занимавший ряд важных государственных и партийных постов. После заседания военного суда его расстреляли. Затем последовало убийство в аэропорту Куала-Лумпура Ким Чен Нама, сводного брата Ким Чен Ына. Нам до прилета в Малайзию жил под защитой КНР, как сообщалось, в ее особом административном районе Макао.

Когда в 2017 году Пхеньян провел испытания межконтинентальных баллистических ракет, способных достичь территории США, Китай совершил беспрецедентный шаг, согласившись с суровыми санкциями, которые наложила на КНДР ООН. В результате режим стал еще более зависеть от поставок из Китая. КНР, по мнению аналитиков, вынужденная поддерживать КНДР как буфер между собой и американскими частями, дислоцированными на Юге, будет продолжать снабжать ее в минимальном масштабе товарами. Но не более того.

Иллюстрацией нынешних отношений между Китаем и КНДР может служить мост через реку Ялуцзян, по которой проходит часть государственной границы. Мост был возведен в 2013 году на деньги китайцев, но с тех пор не используется, как утверждает западная пресса. В беседе с «НГ» Моисей Ким, один из руководителей Общероссийского объединения корейцев, отметил, что действительно движения по мосту нет. «Нельзя сказать, что торговый обмен совсем закрыт. Но он уменьшился. Не думаю, что разлад будет вечным. Или китайского лидера позовут, или сам глава КНДР поедет, и тогда все же договорятся о политике, устраивающей обе стороны. На Востоке так часто бывает», – полагает эксперт.

На фоне слухов о неурядицах в китайско-северокорейских связях снова стали упоминаться в западной прессе Европейский институт ЮСТО и его ректор Дмитрий Соин. Администрация США решила подвергнуть институт санкциям за то, что он якобы способствовал отправке северокорейских рабочих в Россию. Моисей Ким говорит, что одно время в России было до 30 тыс. северокорейских рабочих. Но сейчас число их уменьшается. Тем более что Россия поддержала санкции ООН. Эти санкции предполагают, что северокорейские рабочие должны покинуть РФ.

Автор Владимир Скосырев

Источник - https://www.ng.ru/world/2021-12-12/6_8324_leader.html

***

В Пхеньяне в канун Нового года состоялся пленум ЦК правящей партии КНДР

Пленум показал, а оценки независимых экспертов подтвердили, что за год, прошедший после VIII съезда ТПК, экономическая и социальная обстановка в КНДР существенно изменилась к лучшему.

Страна преодолела наиболее острую фазу продовольственного дефицита и движется к самодостаточности в этой вопросе. Также с проведением в ушедшем году серии успешных испытаний новых, современных образцов вооружений и боевой техники существенно выросла обороноспособность страны и ее технологическая мощь.

Становится уже традицией, что новогодние праздники проходят под аккомпанемент новостей из Пхеньяна. За несколько часов до наступления 2022 года завершился 4-й пленум ЦК 8-го созыва правящей в КНДР Трудовой партии Кореи (ТПК). И сама цифра «четыре» как нельзя лучше демонстрирует беспрецедентную активность политической жизни в этой стране, где через несколько дней исполнится всего лишь год со дня открытия VIII партийного съезда, с которого и начался отсчет этих пленумов. Для сравнения: в соседнем Китае, политическая стилистика которого по сей день берется Северной Кореей за своеобразный образец, в течение года проходит только один пленум ЦК. С одной стороны, у такой интенсивности имеются свои объяснения. Страна переживает переломный момент существенной корректировки модели развития. На упомянутом VIII съезде лидер ТПК и КНДР Ким Чен Ын в отчетном политическом докладе подверг жесткой критике деятельность ЦК прежнего созыва, констатировав фактический провал попыток своеобразного заимствования китайской практики «реформ и открытости». Нетрудно понять, почему это случилось: в отличие от КНР времен Дэн Сяопина, КНДР не была принята Западом, прежде всего США, в число реальных партнеров по международно-политическим процессам; Пхеньян все эти годы продолжал рассматриваться Вашингтоном изгоем. И в этом факте, как в зеркале, отражаются сами американские комплексы, связанные с попытками гегемонистского диктата. Политические элиты США едины с «глубинным государством» в стремлении «нагнуть» Северную Корею под «стандарты» американского лидерства, и концепция Джо Байдена, апеллирующая к «миру на (американских) правилах», решает две параллельные задачи. Одна — поставить Пхеньян под контроль Сеула; другая — сохранить Сеул под собственным контролем и управлять развитием ситуации, манипулируя межкорейскими отношениями в своих интересах, главный из которых — любой ценой сохранить на Юге Кореи крупный воинский контингент США. 

С другой стороны, Пхеньян в субъективном американском мировосприятии рассматривается строго через призму противостояния Вашингтона с Пекином. Поэтому давать КНДР шанс на развитие в США приравнивается к усилению Китая. Отсюда и столь же грубый, сколь и конъюнктурный, санкционный нажим на КНДР, поводом к которому избран пресловутый ядерный вопрос, который Пхеньян просто вынужден продвигать ввиду серьезности угроз, представляемых американским присутствием на Юге полуострова. Имеется и субъективный момент, по-видимому, оказывающий на Байдена существенное психологическое влияние. Когда Барака Обаму в Белом доме менял Дональд Трамп, последний, по его свидетельству, имел с предшественником разговор на северокорейскую тему, в котором укорял демократов в упрямом игнорировании переговоров. Надо полагать, Байден был в курсе этой темы и со своей стороны сделал все, чтобы Трамп в этом вопросе провалился, как в итоге и случилось. Ожидать от нынешней вашингтонской администрации повторения маневров Трампа, которые ее внешнеполитический блок считает ошибочными, вряд ли стоит. 

К американской роли в корейской ситуации мы еще вернемся; пока же — о пленуме ЦК ТПК. Тем более что он стал заметным международным событием еще и потому, что Ким Чен Ыну на самом деле есть, чем гордиться в ушедшем году, в который он вступал, провозглашая жесткий мобилизационный режим, в условиях крайнего потребительского, прежде всего продовольственного дефицита, а выходит из него «на коне» безусловного преодоления наиболее острой фазы этого кризиса.

На пленуме, помимо вступительного слова и протокольного председательства, лидер партии и страны выступил с двумя фундаментальными докладами: «О направлениях работы партии и государства в 2022 году» и «Откроем новый великий период в развитии социалистической деревни нашего образца». Это соответственно первый и третий вопросы повестки пленума; кроме них рассматривались итоги выполнения прошлогоднего госбюджета и проект нынешнего, а также ряд организационно-кадровых вопросов партийной и государственной жизни КНДР. 

Вопреки ожиданиям западных СМИ, которые тиражировались в преддверии пленума, в центр внимания Ким Чен Ын поставил вопросы внутренней политики. Это говорит о двух вещах. Во-первых, о приоритетности внутренней повестки, особенно с учетом того, что в канун Нового года отмечался десятилетний юбилей его пребывания у власти (предшественник и отец молодого Кима — Ким Чен Ир скончался 17 декабря 2011 г.). Пленум стал своеобразным подведением итогов прошедшего десятилетия, которые, забежим вперед, получают достаточно высокую оценку в разных кругах мировой общественности, в том числе среди экспертов, не питающих особых симпатий к коммунистическо-чучхейской модели КНДР, но весьма заинтересованных ввиду исторической общности судеб разделенной корейской нации. Во-вторых, приоритет внутренней повестки указывает на то, что, несмотря на сохраняющуюся остроту противоречий в отношениях КНДР с США и Южной Кореей, в условиях мощного ракетно-ядерного щита, формирование которого Пхеньяном завершено как раз в 2021 году, актуальность внешних вопросов несколько снизилась, ибо мир надежно обеспечен средствами ядерного сдерживания. 

Показательны два тезиса основного доклада: признание «огромных изменений в ходе социалистического строительства», которые произошли в ушедшем году, названном «годом великой победы» и признание еще большей важности задач наступившего года. Как заявил в своем основном докладе Ким Чен Ын, «борьба 2022 года — грандиозная смертельная борьба», от исхода которой будет зависеть «судьба социалистического строительства».

Тем, кто помнит советские съезды КПСС и пленумы ЦК, хорошо понятна детализация поставленных задач по всем ключевым отраслям народного хозяйства, среди которых по-настоящему безоговорочно позитивная оценка была дана только оборонной промышленности. Которая — надо отдать ей должное — буквально штамповала достижения в ключевых образцах новых вооружений — от гиперзвука и баллистических ракет подводного базирования до крылатых ракет и аналогов советского БЖРК. Как минимум пять стратегических испытаний совершенно новых образцов оружия в КНДР были осуществлены на рубеже лета и осени, и все прошли успешно. Во всех остальных отраслях неизменно отыскивались недостатки и ставились задачи по их выправлению. В первую очередь здесь следует отметить сельское хозяйство, энергетику, прежде всего угольную, а также машиностроение и транспорт. 

Главный итог первого года текущей пятилетки в экономике, и об этом писали внешние эксперты, — выживание с опорой на собственные силы. И в связи с этим еще раз напомним, что задача переориентации на внутренние источники развития — одно из решений VIII съезда ТПК, которому не исполнилось еще и года, а результаты уже имеются, и внушительные. Вообще, как в недавнем интервью «Российской газете» рассказал Чон Сон Чжан — директор центра Северокорейских исследований сеульского Института Сечжон, примерного аналога китайского Института Конфуция, филиалы которого официальный Сеул открыл в 55 странах мира, за период правления Кима-младшего преобразился не только Пхеньян, но и другие северокорейские города. Как говорится, «момент истины»: на фоне бурного обсуждения мировой общественностью американских требований о «денуклеаризации», обращенных к КНДР, южнокорейский ученый, напротив, относит способность Пхеньяна к ядерному сдерживанию потенциального агрессора к выдающимся достижениям Ким Чен Ына, указывая и еще на одну важную их составляющую. А именно: возможность за счет ядерного потенциала сократить численность и расходы на регулярные вооруженные силы. Оборона — первая из заслуг Кима; второй таковой Чон называет экономику, ту самую, которой была посвящена львиная часть пленума; третья заслуга — дипломатия, о которой вспоминают в связи с полноценным признанием Ким Чен Ына главными мировыми лидерами. Среди них президент США Трамп и председатель КНР Си Цзиньпин, с которыми Ким встречался неоднократно, а также российский президент Владимир Путин. 

Однако на Юге все сводится к личным качествам руководителя, поэтому симпатий к Ким Чен Ыну не скрывают. Если же брать суть вопроса, то источник достижений КНДР последнего года тесно связан с укреплением системы, а она — в этом Север Кореи берет пример с Китая — целиком и полностью завязана на партию. Лидер в своем докладе отметил наступивший в прошедшем году «перелом в партийной дисциплине и контроле», связав его с укреплением единоначалия в Кабинете министров. Правительство, по его словам, предприняло существенные меры по укреплению плановой дисциплины, адекватно отреагировав на критику, прозвучавшую год назад на VIII съезде ТПК. При этом Ким Чен Ын в еще большей степени, чем это делают в Китае, полагается на идейные основания партийного членства и коллективизм, продвигаемый в целях сохранения взаимосвязи партии с народом. Показателем эффективности в северокорейских реалиях планового начала служит аграрный вопрос; сам факт постановки его пленумом во главу угла показывает, что проблема продовольственной безопасности остается важнейшей для выживания государства. В докладе, посвященном этому, третьему вопросу повестки пленума, Ким провозгласил курс «трех революций» в деревне — идеологической, технологической и культурной. Идейная сознательность крестьянства возведена в инструмент сельской модернизации, которая проводится под лозунгом новой «великой эпохи». Это опять-таки перекликается с китайскими идеологическими установками «нового подхода», как и упоминание Кимом нового партийного требования по обеспечению «зажиточности» деревенской жизни. Напомним, что именно это направление также было провозглашено главным в борьбе с бедностью в КНР, осуществлявшейся под лозунгом создания общества «среднего достатка» или «средней зажиточности». Критерия два — продовольственная безопасность страны и резкое повышение уровня жизни на селе. Пленум, в продолжение идей съезда, предложил усилить в деревне городское влияние: перепрофилировать под нужды сельской модернизации ряд ключевых технологических вузов, распространить на село достижения городской культуры, преодолев их дисбаланс, и т.д. Упомянутый южнокорейский эксперт Чон Сон Чжан, рассуждая о политике Кима по преобразованию КНДР в «нормальное государство» с развитым потребительским сектором, показывает, что в десятилетие Ким Чен Ына генеральным направлением стало внедрение рыночных механизмов и поощрение инициативы не только на селе, но и в целом. С одной стороны, это, по его словам, существенно подняло материальный уровень жизни людей, у которых появились и деньги, за которые никто не преследует и не спрашивает, откуда они, и современные аксессуары, прежде всего гаджеты. В стране быстрыми темпами развивается автомобильный рынок, и в прежде «безлошадном» Пхеньяне даже появились пробки. При этом Чон сравнивает современную КНДР с китайской провинцией, что перекликается с оценками некоторых российских специалистов, утверждающих, что северокорейский режим сегодня куда менее репрессивен, чем раньше, и более походит на «брежневский застой». С другой стороны, указывается на расширение в КНДР (как и во всем мире) сфер технологического, цифрового контроля, особенно распространенного в интернет-сфере. 

Внешнеполитический раздел доклада Кима на пленуме был сведен к минимуму и ограничился констатацией сохранения сложной ситуации в отношениях с США и Южной Кореей. И здесь мнение южнокорейского специалиста Чона особенно интересно, ибо мы практически впервые сталкиваемся с откровенным и честным признанием представителя Сеула двойственности его отношений с Вашингтоном. «Подход Сеула зажат между позициями США и Северной Кореи, — свидетельствует эксперт. — Попытка действовать так, чтобы был доволен Вашингтон, а также при этом пытаться развивать связи с Пхеньяном, не достигла особого успеха. Поначалу, вплоть до 2018 года, было сделано то, что можно было сделать как раз так, чтобы и США не особо волновались, и межкорейские отношения развивались. А далее стало очевидно, что США не позволят делать то, что противоречит их видению собственных целей на северокорейском направлении. КНДР же нужна отмена санкций, крупномасштабная помощь, экономическое сотрудничество. Правительство Республики Корея это не может дать, не рискуя отношениями с США, и Пхеньян это понял. Потому получается, что для КНДР смысла вести диалог с Южной Кореей больше нет, чем и объясняется нынешний застой в межкорейских отношениях после рывка 2018 года». 

А поскольку в своем интервью Чон Сон Чжан «мягко» затрагивает и вопрос корейского объединения, относя его на достаточно отдаленную перспективу, то по совокупности этих фактов и позитивности оценок перемен в КНДР при Ким Чен Ыне становится понятно, что главным препятствием выступает именно Вашингтон. А устранить это препятствие в Сеуле считают возможным только в случае предоставления КНДР твердых гарантий безопасности со стороны России и Китая, то есть, назовем вещи своими именами, при заключении этими странами военного союза, который, добавим, по сути обнулит роль в этом регионе США, несмотря на все их спекуляции на теме безопасности. Что и требовалось доказать: одно дело, когда об этом говорят российские и китайские эксперты, и совсем другое, когда то же самое, пусть и «эзоповым языком», произносит высокопоставленный представитель южнокорейской международно-политической науки, принадлежащий к тому же к аппарату сеульской «мягкой силы».

Подведем краткий итог. Пленум показал, а оценки аналитического сообщества, в том числе независимые, подтвердили, что за год, прошедший после VIII съезда ТПК, экономическая и социальная обстановка в КНДР существенно изменилась к лучшему. Страна преодолела наиболее острую фазу продовольственного дефицита и движется к самодостаточности в этом вопросе; такая задача пленумом поставлена одной из первых. Ну и, разумеется, с проведением в ушедшем году серии успешных испытаний новых, современных образцов вооружений и боевой техники существенно выросла обороноспособность страны и ее технологическая мощь, вполне применимая не только в военном, но и в гражданском секторе экономики. Для России это важно тем, что у наших дальневосточных границ тем самым ликвидируется прежний очаг потенциальной внутриполитической нестабильности и международной напряженности. И это не может не вызывать оптимизма, как и не ставить ребром вопрос об оформлении российско-северокорейских отношений в направлении исторической дружбы и всестороннего сотрудничества.

Автор Владимир Павленко

Источник - https://regnum.ru/news/3468535.html

*** 

Зачем уходящий южнокорейский лидер продвигает «мирную декларацию»? 

Ох, и сложная игра идет на Корейском полуострове, где у американцев ко всему прочему еще и головная боль, связанная с предстоящими в Южной Корее президентскими выборами.

Гарантировать преемственность политики и, следовательно, интересов США в регионе может только прямой «наследник» Мун Чжэ Ина. Однако, учитывая наметившуюся высочайшую конкуренцию, чтобы этого добиться, уходящему президенту нужны яркие победы, а их нет. Вот и предлагает он, по наущению американцев, популистские сценарии. Новый импульс получает развитие ситуации вокруг и на Корейском полуострове.

Выступая на совместной пресс-конференции с премьер-министром Австралии Скоттом Моррисоном, президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин, покидающий весной будущего года свой пост, вернулся к теме предложенной им в сентябре, в выступлении на Генеральной Ассамблее ООН, «мирной декларации» об окончании войны на Корейском полуострове. Мун тогда предложил, «чтобы три стороны — две Кореи и США или четыре стороны — две Кореи, США и Китай совместно объявили, что война на Корейском полуострове окончена». Сейчас южнокорейский лидер раскрыл динамику развития ситуации.

«Я считаю, — сказал он, — что в принципе с декларацией согласны все. Но, как утверждает Северная Корея, ей необходимо увидеть отмену враждебной политики США. Стоит иметь в виду, что она выдвигает это в качестве предварительного условия. Из-за этого мы не можем сесть за стол переговоров по декларации между Южной и Северной Кореей, а также декларации между Северной Кореей и США». После этого он предложил приступить к разработке процедуры установления на полуострове «мирного режима».

Отметим, что суть вопроса в том, что Корейская война, разразившаяся 25 июня 1950 года, окончилась 27 июля 1953 года перемирием, которое продолжается до сих пор. Маленький нюанс: Сеул тогда отказался ставить свою подпись под итоговым документом, поэтому формально Север и Юг Корейского полуострова до сих пор находятся в состоянии войны. По крайней мере в юридическом смысле. За прошедшие годы и десятилетия межкорейские отношения претерпели несколько фаз смягчения и обострения противоречий; доходило дело и почти до военной конфронтации, однако статус-кво на 38-й параллели, которая является границей между КНДР и Южной Кореей, так и не был нарушен. Ни в сторону сближения, ни разрыва. А после того как Пхеньян обзавелся ракетно-ядерным щитом, положение дел принялось приобретать даже не международный, а глобальный масштаб, став важнейшим вопросом мировой политики. Вводя против Севера многочисленные санкции за нарушение ДНЯО — Договора о нераспространении ядерного оружия, из которого КНДР вышла (и требовать от нее его соблюдения — то же, что призывать Вашингтон выполнять денонсированный им Договор по ПРО), США стали добиваться от Пхеньяна односторонней капитуляции, облеченной в форму «денуклеаризации». То есть уничтожения ядерного и ракетного оружия, обещая после этого отменить санкции. При этом у Вашингтона на Юге сохраняется крупный воинский контингент, а также пункты и узлы связи и военного управления, в том числе и южнокорейской армией, которая в случае войны по планам боевого применения все эти десятилетия переходила под американское командование. И только недавно Сеул добился суверенитета над собственными вооруженными силами. Под предлогом «опасности с Севера» США ввели в практику ежегодное проведение весенних и осенних учений с Сеулом, на которых по сути репетируется нападение на КНДР. В этих условиях, на фоне роста агрессивной угрозы с Юга, Пхеньян укрепил связи с Пекином, что сделало Китай важнейшим игроком в корейском вопросе. Еще одним таким игроком является Россия, входящая в шестерку участников мирного процесса с участием еще и Японии. Поэтому, предлагая «мирную декларацию» в формате четверки, южнокорейский президент покривил душой, сделав вид, будто Москва к этому вопросу никак не причастна; не исключено, что тем самым он заодно предпринял и очередную попытку вбить клин между Китаем и Россией, что выдает в этой инициативе американский след. 

Между тем обратим внимание и на другой нюанс. В конце 2017 года появилась хорошо известная российско-китайская «дорожная карта» урегулирования, которая, учитывая вашингтонскую озабоченность северокорейским ракетно-ядерным потенциалом, предложила стратегию поэтапного урегулирования в режиме «двойной заморозки». КНДР приостанавливает ядерную программу, а США и Южная Корея прекращают бряцание оружием в виде нервирующих Пхеньян учений. Позже было уточнено, что процесс денуклеаризации должен быть увязан и с отменой санкций против КНДР, причем все должно происходить именно в параллельном режиме, а не по принципу известного ультиматума: «утром деньги — вечером стулья». На фоне продвижения Москвой и Пекином «дорожной карты» начались прямые контакты Пхеньяна с Вашингтоном. Лидеры двух стран Ким Чен Ын и Дональд Трамп встречались трижды — в Сингапуре, Ханое и Пханмунчжоме, на линии разграничения на 38-й параллели. Но дальше совместного заявления первой встречи дело не пошло. Очень быстро выяснилось, что равноправный подход Вашингтону неинтересен, и он, во-первых, ищет односторонних выгод — добиться разоружения Пхеньяна, а от исполнения собственной части обязательств уклониться, а во-вторых, пытается использовать переговорный процесс в предвыборных интересах предыдущей республиканской администрации. Кончилось тем, что переговоры были прекращены, а КНДР обвинила Вашингтон в их профанации, что недалеко от действительности. Со стороны Пхеньяна последовал ряд демаршей. И в конце концов появилось не лишенное логики условие, что для продолжения диалога и выхода на любые решения по урегулированию США должны изменить подход к Северу и перестать рассматривать КНДР враждебным государством. 

Вскоре после инициативы Мун Чжэ Ина сестра северокорейского лидера Ким Ё Чжон, неформальное положение которой в правящей иерархии намного выше ее официальной должности заместителя руководителя одного из отделов ЦК Трудовой партии Кореи (ТПК), отвечающая в Пхеньяне за отношения с США, поддержала предложенную Сеулом «мирную декларацию». В ее официальном заявлении, распространенном информагентством KONA, она, однако, выдвинула условие, чтобы Юг отказался от враждебной политики к Северу, а также повторила аналогичное требование к Вашингтону отказаться от враждебного поведения. С позицией Пхеньяна солидаризовался и Пекин. В начале декабря в Тяньцзине прошла встреча руководителя международного отдела ЦК КПК, влиятельного политика, экс-главы МИД Ян Цзечи с начальником президентского Управления национальной безопасности Южной Кореи Со Хуном. В центр внимания была вынесена тема предстоящей пекинской Олимпиады, но круг вопросов корейского урегулирования также обсуждался; в информационном отчете Синьхуа его итоги прозвучали как согласие сторон «наращивать коммуникацию и координацию в региональном сотрудничестве, в многосторонних форматах и при решении глобальных вопросов…» 

Поскольку, как мы уже предположили, инициатива Мун Чжэ Ина, выдвинутая в сентябре, как и ее нынешнее продолжение, предпринятое на встрече с участником новоиспеченного проамериканского блока AUKUS, согласована с Вашингтоном, можно констатировать, что США руками южнокорейских сателлитов перешли в некое дипломатическое наступление. Цена вопроса здесь не только ставший традиционным подкоп под взаимодействие Москвы и Пекина, но и судьба американского контингента на Юге. Пентагон только что и «со скрипом» согласился на передачу южнокорейской армии под ее собственное командование в случае войны и далее отступать в этой теме не намерен. В Вашингтоне видят своей целью подтолкнуть тему разоружения Пхеньяна таким образом, чтобы исключить из фокуса внимания свой контингент на Юге. Ибо всем давно понятно, и лидеры КНДР об этом не раз говорили прямо, что главным источником нестабильности и составляющей конфликтного потенциала остаются именно военные США. Если их с полуострова убрать, то взаимная договорная способность Пхеньяна и Сеула существенно повысится, ибо некому будет ей вставлять палки в колеса. Российские и иностранные эксперты, связанные с корейской тематикой, это обстоятельство традиционно отмечают и даже заглядывают за пределы собственно зоны конфликта, подчеркивая, что Пентагону контингент на Юге Кореи нужен не для защиты Сеула, которому на самом деле никто не угрожает. А для беспокоящего присутствия в регионе, задевающего интересы соседних держав, прежде всего Китая и России. Но и это не вся правда, которая заключена в том, что американские войска в Южной Корее, помимо всего прочего, еще и присматривают за самими южнокорейскими властями, ибо в Вашингтоне им фундаментально не доверяют. Иногда, в периоды наиболее серьезных обострений с Пхеньяном, даже вынужденно прибегают к их посредническим усилиям. Но не уверены, что на таких консультациях Сеул твердо следует в фарватере и русле интересов Вашингтона. В США твердо убеждены, что, спусти с союзника глаз, он сразу же договорится с Севером за спиной заокеанского патрона, и оснований к таким опасениями у американских стратегов немало. Поэтому собственные войска в Южной Корее — это прежде всего гарантии лояльности Сеула, которая Вашингтону важна не из-за КНДР, а с точки зрения «высокой геополитики». 

Какой именно? Еще Бжезинский в «Великой шахматной доске» писал, что отличительной чертой американского мирового лидерства является то, что оно впервые в истории осуществляется с опорой на Евразию, но не евразийской державой. В этом ключ к пониманию американской стратегии. Утратить позиции в Евразии, точнее каждую конкретную такую позицию, для США равнозначно сжатию контролируемого ими пространства как «шагреневой кожи». Поэтому пойти на открытый диалог с Ким Чен Ыном для Вашингтона смерти подобно. Заведомо известно, что полноценное урегулирование, включая пресловутую «денуклеаризацию», — палка о двух концах. С одной стороны, с ее помощью купируется вариант с получением в лице Кореи в случае неизбежного в исторической перспективе объединения двух ее частей «ядерного монстра», фактически новой сверхдержавы. С другой стороны, согласие Пхеньяна на денуклеаризацию даже на американских условиях ставит перед США дилемму военного присутствия на Юге, которое с этой, военной, точки зрения обессмысливается. Правда, остается еще геополитический смысл — упомянутый контроль над Евразией, но вслух-то этого не произнесешь! Поэтому американцы в цугцванге, и ситуация «ни мира, ни войны, а переговоры продолжать как можно дольше» — это то, что их больше всего устраивает. Издержек меньше, чем в других вариантах. Однако и риски не купируются, а сохраняются, только отодвигаются. Вот и нужен им переговорщик не свой, а южнокорейский, чтобы одним выстрелом убить двух зайцев — и заняться троллингом Севера, и контроль над Югом тем временем укрепить. Как известно, «цель ничто — движение все».

Ох, и сложная игра идет на Корейском полуострове, где у американцев к тому же еще одна головная боль, связанная с предстоящими в Южной Корее президентскими выборами. С одной стороны, гарантировать преемственность политики и, следовательно, интересов США в регионе может только прямой «наследник» Мун Чжэ Ина. С другой стороны, учитывая наметившуюся высочайшую конкуренцию, чтобы этого добиться, уходящему президенту нужны яркие победы, а их нет. Вот и предлагает он, по наущению американцев, популистские сценарии, в которых не мытьем, так катаньем ответственность за кризис и его преодоление переваливается с больной головы на здоровую. «Не догоню, так хоть согреюсь». Ясно ведь, что загвоздка не в КНДР, как утверждает Мун, а в Вашингтоне, который, как мы убедились, хочет «и рыбку съесть, и косточкой не подавиться»: убрать северокорейский ракетно-ядерный щит, а свой контингент на Юге сохранить в неприкосновенности. Однако времена нынче уже не те, «в лоб» не прокатывает, вот и пускаются в ход подобные «санкционированные» хитрости. Ну что ж, ждем южнокорейских выборов.

Автор Владимир Павленко

Источник - https://regnum.ru/news/polit/3459768.html


About the author
[-]

Author: Владимир Скосырев, Владимир Павленко

Source: ng.ru

Added:   venjamin.tolstonog


Date: 19.01.2022. Views: 96

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta