К итогам весенне-летней военной кампании России в Украине: частичная мобилизация и проведение референдумов

Статьи и рассылки / Темы статей / Человек и общество / О политике
Information
[-]
Военная спецоперация России в Украине  

***

«Мобилизация – это тест на адекватность российского госуправления» 

Объявление о начале частичной мобилизации в стране и проведении референдумов на освобожденных территориях по вопросу об их вхождении в Россию значительно трансформирует логику специальной военной операции на Украине.

О том, почему российское руководство решилось на эти шаги, какое влияние они окажут на ход СВО и перспективу мирных переговоров, журналу «Эксперт» рассказал Дмитрий Евстафьев, известный политолог, профессор НИУ ВШЭ.

Журнал «Эксперт»: – Как лично для себя вы определяете цель частичной мобилизации? Это сделано для того, чтобы победить противника при помощи военной силы или эта мера все же сохраняет выход на мирное соглашение?

Дмитрий Евстафьев: – На мой взгляд, на данном этапе развития конфликта через силовой компонент вынудить наших партнеров выйти на устраивающую нас мир нельзя. За последние два месяца не было никаких признаков того, что они готовы обсуждать даже стамбульский вариант прекращения боевых действий. Скорее наоборот. Отчасти это связано с эйфорией в украинском обществе на фоне успехов ВСУ на Харьковском направлении, но только отчасти. Конечно, в состоянии специально нагнетаемой эйфории украинское общественное мнение не дало бы Киеву пойти ни на какой компромисс, но Киев и не собирался. Он слишком уверен в неограниченной поддержке со стороны Запада и в нарастающей слабости России, расширении внутри российской элиты противоречий, что приведет к крушению России как государства и общества.

Проблема в том, что украинцы сами поверили в свою пропаганду, когда находящиеся в очень непростой ситуации слабые политические элиты самоиндуцируются своей пропагандой в условиях реального отсутствия объективной информации. Но хуже того, - они заразили этой эйфорией часть западных элит, прежде всего, европейских.

Но с другой стороны, это состояние украинского руководство дало возможность сформировать новую отправную точку для каких-либо переговоров. Это референдумы и их вполне предсказуемые последствия. Ведь главное в заявлении Путина – не мобилизация, а референдумы. Формируются новые «несдаваемые» позиции, которые не просто новый политический фактор, но новая отправная точка для переговорного процесса, если он будет возобновлен.

Посмотрите на динамику. Если раньше такой позицией был Крым, потом – Крым «плюс» ЛДНР в тех границах, которые они занимали до 24 февраля, то на следующем этапе – народные республики в административных границах. Теперь формируется совершенно принципиально иная несдаваемая позиция, имеющая принципиально иные не только географические, но и экономические очертания. Вот в чем дело. И Запад может сколь угодно долго, если хотите – вечно не признавать новую конфигурацию границ, но переговорный процесс будет начинаться именно с этой точки.

– А что изменится после принятия новых республик в состав России?

– Если произойдет юридическая процедура принятия новых территорий в состав России – подозреваю, она произойдет молниеносно, - то отыграть этот пункт в переговорах назад, вернуться к формату «Крым плюс ЛДНР плюс демилитаризация», к «стамбульскому формату, уже не получится. Причем ни у кого: ни у Киева, ни у Запада, ни у «партии мира» в Москве. Соответственно создается новое поле для диалога, к которому, очевидно, Запад принципиально пока не готов. Он не может эту конфигурацию принять, для него это будет равносильно капитуляции.

Это означает неизбежность нового силового цикла и без повторения пройденного. Воздушно-ракетная осада Россией Украины, по большему счету, дала нам выгод меньше, чем мы рассчитывали. Да, «осада» перемалывает вооруженные силы Украины. Думаю, озвученные Сергеем Шойгу цифры украинских потерь скорее касаются в основном ВСУ и приданных ВСУ подразделений, но не всех украинских силовиков.

Но есть другой важнейший момент. Я думаю, мы находимся на этапе распада украинской системы перманентной мобилизации в вооруженные силы. Устойчивые в организационном плане структуры бригад, сохранившие костяк профессионального офицерского и сержантского корпуса, регулярно наполняются «мясом», сравнительно быстро восстанавливая боеспособность, пусть и на постоянно снижающемся уровне. Выжившее в первых боях «мясо» теробороны становится частью скелета. Это очень похоже на то, что делал Троцкий и его военспецы в годы гражданской войны в России. Сейчас начинается существенно более массовое выбытие офицерского корпуса из строя, в особенности – промежуточного уровня «капитан-майор». Скоро «мясо» будет не на что насаживать. К тому же, явно сбоит система восстановления насыщенности боевых частей вооружением и военной техникой, все-таки массовая замена советской (и советско-украинской) техники на натовскую болезненно не проходит, учитывая в основном б.у.-шный характер поставляемого. Особенно в бронетехнике.

Так, что нарастания кризиса силовой составляющей на Украине есть, но решительного результата, который вывел бы ситуацию на фазу принятия Киевом новой политической реальности, пока нет. Нужен толчок. Вот, в совокупности референдумы и новый уровень насыщенности российских войск личным составом, жесткое наведение порядка в командовнии и управлении тылом, и задуманы, как мне кажется, как инструмент приведения Киева в зону принятия новой политической реальности.

Главная проблема здесь, но одновременно – и предпосылка к решительности действий Москвы, так это то, что на возможности договориться с Западом, разыграть «договорничок», о котором много говорили в конце февраля, в том числе, и я, сейчас уже никто не рассчитывает. Даже пресловутая «партия мира», которая начинает играть, скорее, во внутриполитические игры, рассчитывая усилиться в результате внутренней дестабилизации и управлять политическим трансфером 2024 года. Возможность работающих договоренностей с Западом, как фактор переговорного процесса деградировал полностью и я не вижу сейчас ни единой возможности, чтобы он восстановился.

– Где та линия, после которой Запад согласится пойти на диалог и откажется от ультимативной линии?

– Главные требования Запада – полный уход России за линию соприкосновения войск на момент начала спецоперации. Очевидно, эти требования для Москвы неприемлемы. И Запад это понимает. Но после полного отказа от «стамбульской модели» урегулирования (а это сделал именно Запад) и раздутой эйфории пресловутого «харьковского контрнаступа», пойти на уступки не может. Тем более эта готовность сократится после референдумов, которые показывают решительную готовность Кремля к политическому терраформированию. Без какого-либо участия США. Напомню, что по воссоединению с Крымом Кремль пытался вести с Вашингтоном и тогда Берлином диалог – сейчас даже близко этого нет. Что произойдет дальше, будет зависеть от эффективности нового силового цикла и от решительности российских военных с точки зрения, например, поражения важных целей на Западной Украине, где находятся, в том числе, граждане государств НАТО. 

Нужно ли для этого использовать тактическое ядерное оружие, или достаточно ограничиться обычными ракетными вооружениями? 

– Я категорически против использования тактического ядерного оружия. Хотя с точки зрения поражающих факторов и последствий применения это оружие не такое ужасное, как его рисуют многие. Но в стадии применения ядерного оружия вы сами по себе пересекаете некую политическую линию. Этим шагом вы говорите о себе то, что для вас ситуация критична. Критична ли ситуация на Украине, что нужно прибегнуть к нему? Что мы этим хотим доказать? На мой взгляд, ядерное оружие не тактическое, а субстратегическое оружие средней промежуточной дальности – это инструмент давления на Запад, а не на Украину. И здесь мы могли бы обозначить публично – например, на уровне «источников, близких к информированным», как это принято было в период «холодной войны», некий набор целей, которые могут быть поражены нашими ядерными средствами средней дальности в случае, если США их сателлиты продолжат курс на прямое втягивание в конфликт. 

Применение ядерного оружия - не очень хороший выбор. Плохой, прямо скажем. Но он допустим, если начнется прямая интервенция НАТО на территорию Украины. Грубо говоря, если поляки начнут там разворачивать свои вооруженные силы для атаки на нас. Вот тогда тактическое ядерное оружие становится приемлемым аргументом. Да, с точки зрения поражения точечных объектов, наверное, это даст более высокий уровень эффективности поражения, но политически это скорее будет не очень хороший шаг. Хотя, с другой стороны, американцы, применив по нынешним меркам два тактических и довольно грязных боеприпаса в Хиросиме и Нагасаки, решили немного военных задач, но очень многие политические задачи. Лет на двадцать вперед. До Карибского кризиса. 

Сейчас для ввода в строй новых сил должно пройти до полугода – на оснащение и тренировку мобилизованных. Вероятно, большую часть сил армия получит ближе к весне. Но за это время и противник успеет нарастить свой потенциал за счет НАТО. Насколько еще в западном лагере хватит резервов, боеприпасов и вооружения для накачки украинской армии? 

– Начну со второй части вопроса. Если США и их союзники увеличат расходы на ВПК, то широкомасштабное перевооружение Украины начнется примерно с начала апреля 2023 года. Если не летом. 

Но с апреля ситуация кардинальным образом может измениться. Сейчас зафиксирован разрыв поставок: бывшие советские запасы ОВД почти исчерпаны, а новые не произведены. Поставки идут со складских запасов стран Североатлантического альянса. Это создает определенные военно-политические риски для альянса и об этих рисках они довольно открыто говорят. Говорит об этом Эммануэль Макрон, говорит даже Олаф Шольц. Эти риски – результат политики США, политики максимизации поставок для украинских контрнаступов начала осени, когда и предполагалась Россию политически сломать (так, что действия Киева совершенно не безумны) и главной точкой для начала политического слома Москвы, вероятно, должна была стать Генассамблея ООН, , но, с их, с американской точки зрения, риски для Европы не равны рискам для американцев. В этом смысле разрыв поставок вооружения возникнет и будет фактором ситуации на «поле боя» примерно с начала ноября до конца марта-начала апреля.  

Что делаем мы. Прежде всего, мобилизация объявлена для создания оперативной глубины, как ранее сказал генерал-полковник [Андрей Валерьевич - Эксперт] Картаполов. Это не означает, что мобилизованных отправят на первую линию обороны. Туда пойдут люди Пригожина, те, которые выбрали свободу, вместо заключения в тюрьмах. Туда пойдут военные специалисты, которые имеют большой опыт службы в горячих точках, но по тем или иным причинам армию покинули, туда пойдут добровольцы и граждан других государств, успевшие отслужить в армии у себя дома. 

Я также думаю, что первая линия будет наполнена людьми, пересмотревшими свои взгляды на устав строевой и внутренней службы в связи с изменением статуса так называемых «пятисотых» (уклонистов). По всей видимости, в первую линию из мобилизованных попадут очень и очень немногие, прежде всего, имеющие узкие специальности – механики водители, артиллерийсты и т.п. Они скорее для второго эшелона – сил прикрытия границы, обеспечивающих подразделений, - с которым у нас просто беда. Нам необходимо резко увеличить эффективность тылового обеспечения. 

В данном случае мобилизация не означает одномоментный процесс, что завтра призовут все 300 тыс. человек, а через два месяца отправят в зону боевых действий. Такого не бывает. Будет постоянное системное пополнение военного организма «новой кровью», которая может иметь очень разную квалификацию. Первые впрыски мобилизованной крови я ожидаю примерно через пять-семь недель. Вообще начало ноября, очевидно, самое подходящее время для серьезной осенне-зимней кампании. Это, кстати, понимают и на Западе. Там откровенно поставлена задача «сломать» Россию политически до декабря. Но нам еще предстоит увидеть, насколько работает система обеспечения. Это большой тест на адекватность нашей системы госуправления. В том числе федеральной. 

Какие перспективы вы видите по линии сотрудничества России с условным Востоком? По поводу того же визита Владимира Путина в ШОС есть две версии. Первая, что президент заручился поддержкой как со стороны Китая, так и Ирана, и она уже заметна на фронтах. Вторая версия противоположная – что он ничего не добился от Пекина, поэтому и решил объявить режим частичной мобилизации. Какая версия вам ближе? 

– Во-первых, Восток – это очень сложная, я бы сказал «сложносоставная» величина. Есть Иран, есть Китай, есть Индия. Я бы еще туда добавил КНДР. Восток очень многоликий. На Востоке есть еще и Египет, есть Саудовская Аравия, есть Пакистан, есть Вьетнам, восстановление партнерства с которым должно стать нашим приоритетом. С разным Востоком и говорить надо по-разному. 

Есть та часть Востока, которая осознала невозможность возврата в старый мир. И она понимает, что Россия – это не просто фронтлайнер сдерживания США, которого хотят все, но при этом все его боятся. А вот Москва решилась. Но и страна, которую надо поддерживать в этой конфронтации. Поскольку, если Россия сейчас проиграет, очередь впоследствии дойдет до них, причем довольно быстро. А есть еще страны, которые занимают циничную, прагматичную и многовекторную позицию. Эти государства слишком связаны с Вашингтоном и могут много потерять от конфронтации с ними. Они еще рассчитывают с американцами договориться. Это тоже некая реальность, которую нужно учитывать и воспринимать как данность. 

Но с чем я абсолютно не согласен, что решения Владимира Путина якобы продиктованы последствиями переговоров и контактов с китайским руководством. Я думаю, решение о мобилизации было принято еще в ходе военных учений «Восток». А в Самарканд российский президент уже ехал с готовым планом действий. Это просто было видно по его поведению, по тому, как он говорил и выступал. Обратите внимание на ряд заседаний правительства, которые происходили накануне поездки в Самарканд. Мы уже понимаем, что указ о мобилизации готовился давно, его не принимают за час или за день. 

Возможно Путин и не поставил в известность Пекин о своем решении? 

– Конечно, возможно. Путин – это человек, непредсказуемость которого является фактором глобальной политики. Но спекулировать на эту тему я бы не стал.

– Просто это же показательно. Возможно, мы преувеличиваем степень согласованности позиции Путина и Си Цзиньпина, пытаясь увидеть какой-то тайный заговор. На самом же деле его нет, а есть некое понимание, но не обязательно согласование.

– Вообще термин «согласование» в данном случае вряд ли уместен. Думаю, китайское руководство было проинформировано об определенных решениях. Конечно, только в голове политических импортозаместителей, которые хотят несуверенность под эгидой США заменить на несуверенность под эгидой Китая, могла родиться идея, что Владимир Путин что-то с кем-то согласовывает. Но не тот он человек, чтобы так делать.

Автор: Петр Скоробогатый, заместитель главного редактора, редактор отдела политика журнала «Эксперт»

Источник - https://expert.ru/2022/09/25/intervyu-yevstafev/

***

«Признание Москвой результатов референдумов на освобожденных территориях Украины полностью изменит логику СВО» 

О том, как призыв дополнительных сил отразится на театре боевых действий, каково состояние военно-промышленного комплекса государств НАТО, и при каких сценариях возрастает риск применения ядерного оружия, журнал «Эксперт» поговорил с Дмитрием Даниловым, заведующим отделом европейской безопасности Института Европы РАН.

Журнал «Эксперт»: — Можно ли оценить перспективы дальнейших военных действий на территории Украины с учетом последних действий Кремля, который, очевидно, поднял ставки?

Дмитрий Данилов: — Если мы говорим о двух главных целях СВО — денацификации и демилитаризации — то в этом смысле ничего не изменилось. С самого начала было ясно, что какие-то границы на театре военных действий проводить в принципе невозможно. Однако теперь — и это существенное изменение — военная кампания станет куда более интенсивной. Мы сейчас говорим уже не о конфликте на Украине и не о режиме спецоперации, а о серьезном столкновении, в котором явно принимают участие прокси-война.

— Вы имеете в виду силы НАТО?

— С НАТО и другими государствами, которые поддерживают Киев и физически, и материально. Именно поэтому в горизонте СВО больше нет определенных географических границ, о которых говорилось ранее. Я имею в виду риторику по поводу защиты Донбаса.

Что такое денацификация? Это формирование на определенной территории таких условий, в которых будет невозможно возрождение неонацизма в рамках существующего украинского государства и режима. Значит, если мы остановимся на определенных границах, то обеспечить это условие будет невозможно. То же самое с демилитаризацией. Если российская армия остановится на одной стороне Днепра, это автоматически будет означать консолидацию и собирание сил на другой. Противник продолжит получать военную помощь от Запада, сохранится и курс на интеграцию в западные институты.

Более того, логику СВО меняет и признание Москвой результатов референдумов на бывших территориях Украины и последующее их вероятное присоединение к российскому государству. Понятно, что тогда речь пойдет о защите новых границ России. Возникнет новая проблема по освобождению территорий новых субъектов федерации. Возникнет совершенно новый контекст, который потребует других подходов. Достижение целей и задач СВО невозможно без полного военного поражения украинского режима, а значит территориальные параметры замещаются параметрами политическими. 

Стоит ли ждать имплементации новой военно-стратегической логики, с учетом радикальных изменений самого статуса СВО? 

— В первую очередь потребуется совершенно другой военный потенциал. Это подразумевает совершенно иное военное планирование, не просто действия специальных сил, но и ротацию армии. Речь уже не идет о краткосрочной военной кампании, а о новой операции, связанной с освобождением территорий. Наконец, сама классификация вооруженного конфликта, естественно, серьезно повлияет на выбор целей и средств и в целом на методы ведения боевых действий. 

Если оценить примерные сроки проведения мобилизационных мероприятий, можно предположить, что активная военная кампания продолжится весной-летом. Это правдоподобный прогноз? 

— Пока говорить об этом преждевременно. На этот вопрос вам не ответит ни один уважающий себя эксперт, а уж тем более специалисты в генштабе. 

В таком случае существуют ли более-менее объектные оценки военных резервов стран НАТО с точки зрения дальнейшего обеспечения нужд ВСУ? 

— Несомненно, такие оценки есть. Но ответ будет такой же как и на предыдущий вопрос. Реальные и достоверные данные носят закрытый характер. Наверняка, в западном военно-промышленном комплексе существует планирование по восполнению запасов боеприпасов, не говоря уже о тяжелой технике. А если в западных столицах постоянно твердят, что они на территории Украины воюют за свою независимость и свои ценности, можно предположить, что какой-то запас ресурсов у них есть, чтобы держать этот конфликт в горячей фазе. означает, что они вкладывают значительные ресурсы в этот конфликт. 

Тем не менее даже в западных изданиях часто пишут, что европейский ВПК не рассчитан на те мощности, которые потребовались ВСУ даже в рамках СВО в ее прежней динамики. 

— Европейский ВПК действительно довольно слабо развит. Во-первых, европейцы тесно завязаны на американский ВПК. Все крупнейшие компании Европы, особенно Великобритании, серьезно вплетены в кооперацию с США в рамках американских программ вооружения. Они не самостоятельны в принятии решений. Несмотря на колоссальные усилия, Европа так и не смогла создать единый оборонный рынок. Да, есть программа, но стандартизированного рынка вооружений там не существует. Зато есть огромное количество дублирующих программ. Например, французы не заинтересованы закрывать программу по модернизации своих танков «Леклерк» ради закупок немецких «Леопардов». На европейском рынке сохраняется конкуренция, и она никуда не денется. 

Во-вторых, европейцы долго боролись за установление американского зонтика безопасности. В свое время Дональд Трамп правильно говорил: европейцы расходовали на свою оборону непропорционально мало. Этих средств явно не хватало для выполнения задач даже в рамках локального, регионального конфликта. Речь даже не идет о системной подготовке вооруженных сил. И конфликт на Украине эту проблему еще раз обнажил. 

Кроме того военные специалисты говорят, что у европейцев есть серьезная нехватка транспортной дальней авиации. 

— И поэтому они испытывают трудности в переброске оружия и военной техники на Украину. Программа военной мобильности Евросоюза развивается, но она пока не может справиться с поставленными задачами. США столкнулась с проблемой противоракетной и воздушной обороны. Есть трудности с совместимостью действий военно-воздушных сил: парки очень серьезно различаются с точки зрения их возможностей. 

Но есть еще один, пожалуй, самый главный момент — экономический. Европейская экономическая модель не нацелена на то, чтобы создавать или корректировать материально-техническую базу под столь масштабный конфликт. Европейские военные компании должны очень гибко встраиваться в государственную политику и в бюджетировании. Когда обозначены целевые расходы, например, на производство 20 бронетранспортеров в год в каком-то сборочном конвейере, то эти деньги должны были быть предусмотрены еще в прошлом году. То есть с учетом этих заказов компания должна пересмотреть свои контрактные обязательства перед другими заказчиками и снизить производство, скажем, автомобильной техники или грузиков, чтобы переналадить сборочный конвейер под новые заказы. Все это занимает время, потому что промышленники не держат в состоянии повышенной готовности свободные мощности, чтобы по щелчку пальца начать изготавливать те образцы военной техники, которые ранее они поставляли. Это невозможно. 

Насколько европейские военные фирмы готовы пересмотреть свои планы, перенастроить производственные процессы под новые заказы — большой вопрос. Заложенные в бюджете расходы на производство тех или иных вооружений, скорее всего, не будут изготовлены даже в следующем году. 

С вашей точки зрения, существуют ли риски использования ответного ядерного удара по территории России, в случае гипотетического сценария, когда Москва принимает решение использовать тактические ядерные боеприпасы для защиты присоединенных территорий? 

— Все специалисты по ядерным вооружениям знают одну простую аксиому — ядерное оружие и ядерные доктрины эффективны только в том случае, когда существуют не только планы по его применению, но и сценарная готовность. У нас на этот счет любят утрировать: мол, решение о применении ядерной бомбы должен принимать президент — нажать на кнопку или нет. Но все не так просто: есть сценарии применения ядерных вооружений в разных ситуациях.

В текущей ситуации риски применения ядерного оружия, естественно, возрастают, потому что регионализация конфликта может привести к новым сценариям угрозы безопасности. Есть риски даже при сценарии неприменения ядерного оружия. Например, если на какой-то территории складируется ядерные ракеты, то сценарный анализ должен подразумевать возможность ударов по этим объектам. Тогда стимул для применения ограниченных боезарядов существенно возрастает.

На Западе, к слову, существует интересная концепция — «эскалация ради деэскалации». То есть расширение военных действий с тем, чтобы, наоборот, повысить потолок применения ядерного оружия. Но в рамках этой концепции всегда возникал вопрос: подразумевает ли «эскалация ради деэскалации» применение ограниченного или демонстративного ядерного удара? На этот вопрос нет ответа, а если нет ответа, должны ли разрабатываться сценарии для противодействия и таких угроз? Это очень долгий и трудный разговор. Но я могу сказать определенно, что да, риски эскалации с перспективой применения ядерного оружия теперь возрастают. И Путин об этом говорил совершенно открыто.

Автор Тихон Сысоев, обозреватель журнала «Эксперт»

Источник - https://expert.ru/2022/09/25/intervyu-danilov/


Date: 26.09.2022
Add by:   venjamin.tolstonog
Visit: 239
Comments
[-]
 Ufa1688 | 27.09.2022, 16:06 #
Strategic aircraft aff 1688might carpet bomb parts ทางเข้าufa1688of Ukraine, though so many ufabet เข้า สู่ระบบof its towns and cities ufa1688look like this has already ราคาบอลhappened. He might also สล็อตออนไลน์turn to chemical or biologica UFA1688weapons, although these would ลิงค์รับทรัพย์be too close to his own border for sanity แฮนดิแคปดor comfort, and would illicit บอลสเต็บan intense international response
 Paulette Pearson | 28.09.2022, 08:01 #
smash karts is a 3D racing game where your objective is to collect surprise boxes and use whatever weapons, grenades, or rockets you find inside to remain alive. Put on your seatbelt, helmet, and weaponry after reloading, then defeat your adversaries! Even the actual vehicles themselves may be altered! Will you last longer than all of your pals in this crazy, action-packed racing game similar to Mario Kart?
ava
No nick | 03.10.2022, 07:37 #
A very awesome blog post. We are really grateful for your blog post. You will find a lot of approaches after visiting your post.
okbet sports
 먹튀폴리스 | 21.04.2023, 14:40 #
I am not sure where your getting your information, but good topic. I needs to spend some time learning much more or understanding more. 먹튀폴리스
ava
No nick | 24.04.2023, 15:06 #
I started a homepage. I am also sharing good articles like this blog. 토토
 totofray | 27.05.2023, 05:54 #
If you want to know information about scientific technology,
sports news and various entertainment, come to my website.
안전토토
Guest: *  
Name:

Comment: *  
Attach files  
 


Subjective Criteria
[-]
Статья      Remarks: 0
Польза от статьи
Remarks: 0
Актуальность данной темы
Remarks: 0
Объективность автора
Remarks: 0
Стиль написания статьи
Remarks: 0
Простота восприятия и понимания
Remarks: 0

zagluwka
advanced
Submit
Back to homepage
Beta