России необходима полная мобилизация экономики и общества. О развитии в стране отрасли беспилотной авиации

***

«Проблемы мы решим, победа будет за нами»

Председатель ЦК Общероссийского профсоюза военнослужащих Олег Шведков считает приоритетной помощь участникам спецоперации предметами военного назначения.

Проблемы социальной защиты военнослужащих и членов их семей, к сожалению, в России есть. И решаются они не всегда так быстро, как того требует обстановка. Государство в условиях специальной военной операции (СВО) старается быстро исправить многие из них. Но, как показывает практика, без помощи общественных организаций, защищающих интересы военных, сделать это порой трудно.

О том, какое участие в этом процессе принимает Общероссийский профсоюз военнослужащих (ОПСВ), рассказал журналисту «НГ» Владимиру Мухину председатель Центрального комитета этой организации капитан 1 ранга в отставке Олег Шведков.

«НГ»: – Олег Константинович, как спецоперация повлияла на работу вашей организации?

Олег Шведков: – Думаю, что слово «кардинально» – наиболее точный ответ. Раньше, когда российские силовые структуры не участвовали в боевых действиях, в нашей работе основными приоритетами были вопросы совершенствования нормативной базы системы социальной защиты военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей, реагирование на нарушения их прав отдельными командирами и начальниками, вопросы социальной адаптации и т.п.

Но почти все это после февраля 2022 года отошло на второй план. Сегодня мы сосредоточились на помощи в решении социальных, организационных и иных проблем военнослужащих – участников боевых действий: мобилизованных, добровольцев, контрактников, а также членов их семей. Немалую часть в деятельности ОПСВ занимает сбор и отправка в зону боевых действий гуманитарной и иной помощи, а также военно-патриотическая работа в обществе.

– Можете привести конкретные примеры?

– Когда весной 2022 года появились так называемые освобожденные территории, а вместе с ними – тысячи людей с элементарными человеческими проблемами, мы как членская организация Федерации независимых профсоюзов России были нацелены на решение гуманитарных проблем населения. Как большинство других общественных организаций, проводили сбор необходимых вещей и отправляли в эти регионы. Но через некоторое время из зоны боевых действий начали поступать раненые военнослужащие, а наши члены профсоюза стали рассказывать о реальной ситуации на фронте. И мы поняли, что наша задача – помогать нашим воинам. По этому поводу мы провели несколько заседаний исполкома ОПСВ, и по их итогам председатель профсоюза Андрей Полещук дал указание территориальным организациям переориентировать нашу работу на военнослужащих – участников боевых действий.

Сегодня именно эта деятельность стала приоритетной. Наши организации отправили в районы боевых действий более сотни партий различных предметов военного назначения (ПВН), необходимых для реального боя. Это квадрокоптеры, приборы ночного видения, бронежилеты, разгрузки, прицелы и даже автомобили. Это и специально собранные аптечки, различные виды обмундирования, обувь, фонарики, предметы личной гигиены, маскировочные сети. И конечно же, продукты и вода. В этой деятельности активное участие принимали наши территориальные организации Краснодарского и Ставропольского краев, Крыма, Севастополя, Адыгеи, Москвы, других городов и регионов, где организована деятельность ОПСВ. Эта работа продолжается и по сей день. И будет продолжаться, пока не наступит мир.

– Откуда ваша организация берет средства на это? Можно ли назвать сумму, которую ОПСВ потратил на помощь нашим защитникам?

– Общую конкретную сумму назвать трудно. Ведь наши профсоюзные региональные организации в финансовом смысле автономны. Они перед нами отчитываются по количеству ПВН, ресурсов, а не по деньгам. Но не ошибусь, если скажу: для фронта закуплено и отправлено организациями ОПСВ военной помощи на несколько сот миллионов рублей. Эти денежные средства поступают от других организаций, от бизнесменов, предприятий и фирм, от рядовых граждан, от ветеранов-отставников, которые взаимодействуют с ОПСВ, а также из членских взносов профсоюзников.

– Почему какие-то общественные организации, инициативные группы и просто неравнодушные люди занимаются сбором средств и закупкой ПВН и отправкой их нашим защитникам? И какова роль государства в этом вопросе?

– В том, что общественные организации и весь народ помогает фронту, нет ничего необычного. Во время Великой Отечественной войны в СССР также организовывалась военная помощь и сбор средств для наших войск, воюющих с фашизмом. И мы в этом смысле продолжаем традиции, которые есть у нашего народа и нашего общества. А почему войскам так остро, к примеру, не хватает беспилотников, прицелов и т.п. – об этом надо спросить у военного руководства. Наверное, те «военные реформы», о которых нам с гордостью рассказывал каждый очередной министр обороны, шли не в том направлении.

– А какие вопросы ОПСВ может решить и решает?

– Текущих вопросов решается немало. К примеру, первая половина 2022 года… Тысячи добровольцев поехали на Украину. При направлении их в район боевых действий массово допускались организационные нарушения: кому-то на руки не выдали контракт, кто-то уехал воевать без всякого оформления документов, просто по составленным именным спискам. А это позднее повлекло за собой массу проблем в таких вопросах, как выплата денежного довольствия, лечение в военных госпиталях, последующая реабилитация, оформление удостоверений ветерана боевых действий… Здесь мы задействовали весь наш ресурс: взаимодействие с органами военного управления, военной прокуратурой, военными комиссариатами и т.п.

– Кстати, в СМИ было много нареканий в адрес военкоматов. Как ОПСВ удавалось организовать с ними взаимодействие, совместную работу?

– Да, действительно объявленная в РФ осенью прошлого года частичная мобилизация обострила массу проблем в наших военкоматах. Так называемая «сердюковская» реформа, как выяснилось, сделала их неготовыми в необходимом объеме эффективно решить проблему призыва и отправки резервистов на фронт. Было много сбоев, ошибок, нарушений.

Нашим активистам, помогающим резервистам решать правовые вопросы, приходилось вмешиваться в такие проблемы, как нарушение возрастного ценза мобилизуемых, соответствие их требованиям военно-учетной специальности или состояния здоровья. Работали в тесном контакте с органами военной прокуратуры, командирами воинских частей, военными комиссарами на уровне области или республики.

Эти проблемы сейчас уже во многом разрешились или решаются. Но есть вопросы, которые Минобороны должно решить в самое ближайшее время. Компьютеризация, цифровизация – это очень хорошо. Но «распогоненные» военкомы, нищенские зарплаты сотрудников – это недопустимо.

В начале частичной мобилизации возникало много вопросов у мобилизованных по их работе, бизнесу, семьям. Многие вопросы пришлось адресовать депутатам, законодательной власти. И Государственная дума достаточно оперативно решила многие из них.

– Как вы оцениваете работу по повышению мотивации защитников Отечества в зоне СВО? Есть ли здесь проблемы?

– Как политработник со стажем, прошедший школу подводного советского флота, скажу, что боевая мотивация складывается как из моральных, так и материальных стимулов. Работа в этой области должна быть организована очень большая. И как ее фрагмент отмечу роль ОПСВ в поднятии морального духа наших раненых воинов, тех, кто готовился вернуться снова в строй. Активисты ОПСВ первыми инициировали проведение шефских концертов в военных санаториях и домах отдыха для проходящих реабилитацию солдат и офицеров – ведь Министерство обороны изначально проводило их только в госпиталях. Эти концерты проводили силами нашего профактива и других общественных организаций. Подключали и местные администрации.

Наши активисты во всех регионах, где есть организации ОПСВ, провели десятки военно-патриотических и мемориальных мероприятий. Это «уроки мужества», митинги, скорбные церемонии по захоронению погибших. Активно взаимодействуем с семьями наших военнослужащих: это гуманитарная и финансовая помощь, дисконтные карты, совместные акции и т.п.

Многие наши организации активно включились в процесс доподготовки граждан к военной службе. Особенно успешно эта работа проводится в Краснодарском крае, Петербурге, Адыгее, Коми. Это занятия по тактике ведения боя, тактическая медицина, психологические тренинги и т.п. Ведут занятия ребята, воевавшие в зоне боевых действий или имеющие огромный ратный опыт предыдущих лет.

– А много членов профсоюза убыло в зону СВО?

– Мы никогда не афишировали цифру, сколько у нас членов профсоюза проходит службу по контракту. Но это примерно 30% членов нашей организации. И это все контрактники. Много ребят уехало добровольцами, немало было мобилизовано. Есть те, кто воюет или воевал в ЧВК «Вагнер». Кстати, у нас выстроились тесные контакты с представителями этой организации. Буквально на днях территориальная организация ОПСВ Петербурга выступила с инициативой увековечить память и подвиги бойцов «Вагнера». И установить в Петербурге на площади Пролетарской диктатуры памятник, посвященный их участию в СВО.

– А что не удается решить, где бюрократизма много? Материальный фактор, влияющий на боевую мотивацию, действует?

– К сожалению, проблем в этой сфере тоже хватает. Еще в мае 2022 года профсоюз поднял проблему необходимости создания единой базы ДНК для всех наших военнослужащих. Общеизвестно, что после кровопролитных боев появилось немало неопознанных тел наших защитников. Руководство Министерства обороны также озабочено этой ситуацией. Ведь в ведении Минобороны всего два центра, где можно провести данную экспертизу – а, например, у МВД их почти 150. Но чтобы решить этот вопрос, на наш взгляд, необходимо финансирование в военном бюджете отдельной строкой. Довели эти предложения до депутатов Госдумы. К сожалению, этот вопрос пока так и не решен.

Мы постоянно поднимали проблему неравенства в денежном довольствии кадровых военных, добровольцев и мобилизованных. Нет объяснения ситуации, когда офицер, готовящий на полигоне мобилизованного к ведению боевых действий, получает денежное довольствие в два раза ниже своего подопечного, а офицер в зоне боевых действий – практически равную с мобилизованным зарплату. Это порождало серьезную напряженность в воинских коллективах. 

Свою позицию мы постоянно доводили до законодателей, обозначали в прессе. Апрельские поручения президента правительству, Госдуме и силовикам по данному вопросу исключительно важны.

Мы подняли проблему получения денежных средств членами семей мобилизованных по доверенности. Многие из них не успели оставить нотариальные доверенности для жен и родственников. А на войне нотариусов нет. Предложили заверять данные доверенности печатью командиров частей – такая возможность существовала в СССР.

– А как бы вы кратко сформулировали: что нам сегодня нужно для победы?

– Политическое руководство России сформулировало две цели СВО: денацификация и демилитаризация противника. Без полной капитуляции киевского режима достичь их невозможно. Подвести Киев к капитуляции возможно, хотя и очень трудно – но для этого, на мой взгляд, политики не должны мешать воевать военным.

Боевые действия в зоне СВО показали, что военная доктрина государства нуждается в серьезном пересмотре. Так же, как и весь воспитательный процесс для наших воинов, и прежде всего для офицерского состава.

Добавлю еще, что слабо в государстве работает дедовский лозунг «Все – для фронта, все – для победы». И это самая главная внутриполитическая проблема. 

Но есть твердая вера, что проблемы мы решим, что победа будет за нами.

Автор Владимир Мухин, oбозреватель «Независимой газеты»

Источник - https://nvo.ng.ru/realty/2023-05-25/12_1237_union.html

***

Приложение. Беспилотная авиация станет системообразующей отраслью

Развитию рынка дронов поспособствует госзаказ.

Паспорта, входящие в новый нацпроект, который будет посвящен беспилотным авиационным системам (БАС), на согласовании, они уже в значительной степени собраны. Как ожидается, структурировать рынок беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) в России поможет государственный гражданский заказ для органов исполнительной власти и госкомпаний. Он создаст контуры, в которые будет проще вписаться профильному бизнесу, находящемуся сейчас, судя по оценкам, в некотором шоке из-за введенных более чем в половине регионов страны запретов на запуск беспилотников. Минпромторг указал на необходимость снятия в перспективе барьеров. В отрасли же призвали развивать буквально все: производство, инфраструктуру, системы навигации, связи, наблюдения.

У правительства осталась примерно неделя на то, чтобы по поручению президента утвердить Стратегию развития беспилотной авиации на период до 2030 года и на перспективу до 2035 года, и примерно три месяца, чтобы доработать и утвердить новый нацпроект, полностью посвященный беспилотникам.

В рамках технологической конференции Startup Village, которая проходила в Сколково 24–25 мая, представители правительства и отрасли рассказали о промежуточных итогах подготовки этого нацпроекта и о барьерах. 

Замминистра промышленности и торговли Василий Шпак, выступая по видеосвязи на конференции, сообщил, что отрасль беспилотной авиации очень перспективна, этот рынок развивается по всему миру. «С учетом наших расстояний, наших дорог, с учетом тех задач, которые нам надо решать, беспилотные авиационные системы – достаточно высокотехнологичные объекты, которые за собой втянут электронику и многие другие аспекты: и новые материалы, и двигатели, и системы накопления энергии, и все остальное», – перечислил он. 

Поэтому заниматься этим нужно, тем более что мы, как уточнил Шпак, «уже опаздываем». Развивать отрасль важно в том числе с точки зрения обеспечения оборонной безопасности для того, чтобы иметь современные средства в вооруженных силах, продолжил замминистра. «Необходимо достаточно много инвестировать, а возврат таких инвестиций может дать только использование в гражданских отраслях и сферах», – пояснил он. 

Вместе с тем, по его словам, теперь уже актуален и вопрос конверсии тех решений, которые сегодня используются в интересах Министерства обороны, обратно в гражданском направлении – «после окончания специальной военной операции». «Там тоже создан достаточно серьезный задел», – уточнил Шпак. 

«Задачи по нацпроекту стоят. До 1 сентября по поручению президента мы должны его утвердить, сейчас находимся в активной фазе проработки необходимого финансирования, обоснования бюджетных вливаний с Минфином, Минэкономразвития, производителями. Сформирован государственный гражданский заказ. Есть понимание по перспективам рынка до 2030 года», – рассказал участникам конференции замминистра. 

Указал он и на то, что «необходимо снимать барьеры, которых у нас очень много». Замминистра напомнил об определенных ограничениях на использование беспилотников в связи с проведением специальной военной операции. 

В начале мая в столице был введен запрет на запуск беспилотников после атаки БПЛА на Кремль. Затем запрет ввели в Подмосковье, Санкт-Петербурге, Ленинградской и Псковской областях. Притом что во многих регионах запреты были установлены еще осенью 2022-го. Всего ограничения на использование беспилотников действуют примерно в 50 регионах страны. 

Более подробно о деталях нового нацпроекта рассказал на конференции управляющий директор Агентства по технологическому развитию Даниял Капланов, отметив, что агентство по поручению Минпрома как раз и занимается сборкой этого документа. Нацпроект состоит из нескольких федеральных проектов, два из них, по словам Капланова, как раз находятся в фокусе Минпрома – производство БАС и стимулирование спроса. Уточним, два других федеральных проекта касаются кадров, а также развития инфраструктуры, сертификации, обеспечения безопасности. 

«В настоящий момент паспорта мероприятий федеральных проектов находятся на согласовании, они уже в значительной степени собраны», – сообщил Капланов. И если говорить о спросе, то в первую очередь упор делается на государственный гражданский заказ. 

По словам Капланова, гражданский госзаказ разделяется на два типа потребителей. Во-первых, это федеральные органы исполнительной власти, а также их подведомственные организации, которые закупают БАС. В частности, беспилотники требуются Минприроды, Рослесхозу. Во-вторых, это крупные госкомпании, «значительная доля которых приходится на нефтегазовый сектор». 

«Наша задача – систематизировать спрос, увидеть его в разрезе типов БАС, а также денег – как собственных средств, так и дополнительно запрашиваемых, в том числе в рамках бюджетного процесса», – сообщил Капланов. 

«Мы исходим из того, что государственный гражданский заказ будет локомотивом, вытягивающим спрос», – пояснил он. Так что поддержка в значительной степени будет сфокусирована на том, чтобы удовлетворить и по типам беспилотников, и по их качеству требования крупных потребителей, следует из его пояснений. «Мы рассчитываем, что по результатам сложится структура рынка, которая будет объединять потребителей, компании-эксплуатанты, разработчиков, производителей», – уточнил Капланов. 

Также он перечислил три ключевых финансовых инструмента стимулирования спроса на беспилотники в рамках нацпроекта: это льготные программы лизинга со ставкой в районе 3–4%, компенсация летного часа, компенсация скидки производителям при продаже соответствующим клиентам. Прорабатывается ряд налоговых и нефинансовых мер, но они пока в стадии согласования. 

При этом Капланов уточнил, что значительная доля расходов в части спроса крупных игроков (компаний и министерств с их подведомственными организациями) – это именно их бюджеты, находящиеся отдельно от мер стимулирования спроса. «Мы рассчитываем, что было бы правильно, чтобы значительная часть мер поддержки, уже прямых субсидий, направлялась на тот сектор частного спроса, который не охвачен крупными компаниями», – добавил он. 

По итогам конференции в пресс-службе Минпромторга систематизировали для «НГ» свой взгляд на ключевые барьеры, тормозящие развитие беспилотной авиации в России. Во-первых, как сообщили в ведомстве Дениса Мантурова, отсутствуют единые требования к БАС как транспортному средству, то есть нет нормативных документов, регламентирующих, какими они должны быть с точки зрения безопасности их эксплуатации. «Сертификация БАС крайне дорога и не по карману разработчикам с небольшим размером доходов», – уточнили в ведомстве.

Во-вторых, есть ограничения на внутреннем рынке услуг по использованию БАС для нужд различных отраслей промышленности, энергетики и строительства. «В-третьих, во многих регионах воздушное пространство закрыто для полетов БПЛА, что ограничивает полноценный доступ к небу, – продолжили в пресс-службе. – А там, где ограничения на использование БАС не вводились, нет ясности, могут ли они летать одновременно с пилотируемыми вертолетами и самолетами. К тому же для БАС лимит воздушных коридоров крайне ограничен». В-четвертых, как отметил Минпром, отсутствует единая система связи и передачи данных, нет современной инфраструктуры для базирования и испытания БАС, что особенно актуально для средних и тяжелых моделей. 

Именно формирование государственного гражданского заказа и должно устранить все эти барьеры, следует из разъяснений министерства. «С его помощью производство БАС в России должно увеличиться с 6 тыс. штук, ожидаемым по итогам 2023 года, до 32,5 тыс. единиц в 2030 году. Доля же отечественных БАС в структуре рынка увеличится с 25 до 70% соответственно, в том числе в государственных закупках – до 80%», – сообщили в пресс-службе. 

Среди предлагаемых Минпромторгом мер поддержки разработчиков и эксплуатантов БАС «стоит выделить введение повышающего коэффициента амортизации (учитывается при расчете налога на прибыль), предоставление грантов на создание критических комплектующих, льготный лизинг БАС, субсидирование их сертификации и летных часов». 

Отметим, что все эти проблемы – и доступность комплектующих, и наличие отечественных разработок, и неразвитость инфраструктуры, и ограничительные меры, и неготовность к новациям на местах – как раз наиболее бурно и обсуждались в рамках отраслевой конференции. Вице-президент фонда «Сколково» Алексей Беляков сообщил, что сейчас «локализация БПЛА составляет всего лишь 37%». Также он указал на отсутствие единых правил эксплуатации тяжелых БАС, на то, что стоимость сертификации БПЛА для коммерческого использования «зашкаливает»: по его данным, она достигает 150–200 млн руб., это фактически запретительная цена. 

Руководитель дирекции управления транспортом «Почты России» Георгий Баутин поделился наблюдениями, что уже были примеры, «когда аппарат на протяжении четырех месяцев не летал в ожидании какого-то импортного подшипника». Также он рассказал о необходимости дифференцированного подхода к беспилотникам разного вида и используемых с разными целями: в городе или, допустим, в пределах одного агропредприятия. 

Болезненная тема – ограничения. Основатель «Флай дрон» Никита Данилов рассказал о планах убедить региональные власти в том, что вместо введения запретов можно использовать специальные цифровые платформы, системы наблюдения, чтобы разрешать полеты тем дронам, которые прошли регистрацию, имеют трекер, которые стали доверенными в этой среде. «Потому что закрытием проблема незаконных полетов не решается, – утверждает Данилов. – Мы, к сожалению, посадили весь бизнес, который сейчас только начал дышать». 

Но не только регуляторика тормозит процесс. Развивать надо буквально все. Чтобы это был безопасный полет по заданной траектории в рамках определенного воздушного пространства, нужно сделать такой дрон, который будет в состоянии выдержать полет с требуемыми характеристиками, говорит замгендиректора по научной работе и развитию компании «Азимут» Виктор Соломенцев.

Чтобы такой дрон полетел, нужно обеспечить поддержку с наземной инфраструктуры, продолжил эксперт. Тот, кто запускает дрон, должен понимать, где находится аппарат, вмешиваться, если произошел форс-мажор. В пределах прямой видимости это можно сделать, но возникает вопрос, как управлять дроном, наблюдать за ним, если они улетает за пределы видимости.

С учетом масштабов страны и поставленных задач в приоритете должны быть спутниковые технологии, уточнил Соломенцев. Потому что чтобы покрыть такие территории наземной инфраструктурой наблюдения, сотовой связи – «никаких денег не хватит». В итоге для развития беспилотной авиации нужна кооперация множества индустрий: это и разные сектора промышленности, и IT, и спутниковые технологии.

И наконец – кто должен предъявлять спрос на конечный результат? Первым драйвером для отрасли стало дистанционное зондирование земли, мониторинг. Вторым драйвером, по экспертным оценкам, становится логистика, третьим должен стать агропром.

Разброс оценок спроса на БПЛА колоссальный: в рамках только сферы логистики он составляет от 1 до 200 млрд руб. в год – в зависимости от того, как учитываются запреты на полеты, экспериментальные правовые режимы, как происходит замена курьеров дронами и т.п. А в целом оценка спроса российской экономики на БПЛА до 2030 года, которую ранее обсуждали правительство и президент, составляет почти 1 трлн руб. с расчетом, что на госзаказ приходится пятая часть.

Автор: Анастасия Башкатова, заместитель заведующего отделом экономики "Независимой газеты"

Источник - https://www.ng.ru/economics/2023-05-25/1_4_8733_drones.html